Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман

гостей и играла на фортепиано.

В то время женщинам было отказано в праве голоса. Им отказывали в равном доступе к образованию. Удачный брак должен был стать карьерой Рейчел; ее мать, родившаяся и выросшая в Багдаде, вышла замуж в шестнадцать лет.

Рейчел взбунтовалась. Она была, как она писала позже, „умной дочерью“. Она высмеивала дочерей других британских аристократов, которых „ежегодно гоняют на рынок, и они с гоготом идут навстречу своей судьбе“ в качестве жен. Те, у кого „хорошие головы“, как у нее, „отведены для того, чтобы вести безбрачную жизнь“.

Отец Рахили умер, когда ей было всего девять лет. В своем завещании он оставил твердые указания, что, хотя семья теперь живет в Лондоне, она должна выйти замуж за кого-то из еврейской общины Багдада. Особняк и пышные сады он оставил ее брату, а для Рахили выделил трастовый фонд. Яркая и волевая, Рахиль восстала против ожиданий, что она должна выйти замуж за молодого багдадца или вообще выйти замуж. „Мало кто из женщин может быть одновременно любовницей, матерью, гурманом, святой, блестящей собеседницей, хорошей экономкой, хозяйкой, компаньонкой и сиделкой“, — заявила она. „Мужчины ожидают слишком многого“. В двадцать шесть лет — уже в брачном возрасте — Рэйчел переехала из семейного дома в британской глубинке в Лондон и получила специальность медсестры. Хотя у нее было много ухажеров, семья смирилась с тем, что она состарится как „незамужняя дева“. Затем, когда Рейчел было уже за тридцать, она влюбилась в Фредерика Бира, немецкого магната, унаследовавшего состояние и восхищенного независимым духом Рейчел. Среди множества своих деловых интересов Бир решил сосредоточить свои силы на лондонской газете, которую купила его семья: The Observer, воскресный еженедельник, освещавший вопросы искусства и социальной справедливости.

Бир, родившийся евреем, принял христианство. Перед своей свадьбой в 1887 году Рэйчел тоже обратилась в христианство. Ее мать и семья Сассунов были возмущены. Как семья, Сассуны были настолько обеспокоены тем, что их дети женятся на христианках, что внесли в свои завещания четкие кодификации, лишающие их детей наследства, если они выйдут замуж за неевреев или даже не багдадцев. Но тяга к ассимиляции была сильна. По мере того как Сассуны занимали все более высокое положение в британском обществе, все большее их число стало покидать еврейскую веру, что приводило в ярость семейных традиционалистов. Сассуны прервали связь с Рахелью; ее собственная мать объявила публичный период траура — как будто Рахель умерла — чтобы показать свое недовольство.

Не выдержав, Рейчел бросила медсестринское дело и нашла свое призвание в журналистике. Она стала репортером и обозревателем в газете своего мужа. Натолкнувшись на сопротивление мужского коллектива, многие из которых выступали против растущих призывов к женской эмансипации, Рейчел заявила, что хочет иметь собственную газету. Ее заботливый муж Фредерик купил The Sunday Times и назначил Рейчел главным редактором. Вскоре редактор The Observer уволился, и Рэйчел стала редактором и этой газеты — первая женщина в Британии, редактировавшая две национальные газеты. Пройдет восемьдесят лет, прежде чем еще одна женщина займет столь высокий пост на Флит-стрит.

Рейчел стала феминисткой и либералом. Она предложила повысить налоги на богатых и поддержала законы о повышении зарплаты и улучшении условий труда. Вспоминая о том, как ее оставили дома, пока ее братья учились в Оксфорде, она призывала к равенству в образовании, требуя, чтобы „колледжи были открыты для обоих полов на одинаковых условиях“.

Приглашенная выступить на Международном женском конгрессе, Рейчел проанализировала достижения, которых добилась она и другие женщины, и заявила: „Девятнадцатый век — это век женщин“.

Самая большая сенсация Рахили произошла, когда она погрузилась в полемику вокруг дела Дрейфуса. В конце 1894 года капитан Альфред Дрейфус, единственный еврейский член французского Генерального штаба, был обвинен в шпионаже и передаче секретных военных документов немецким чиновникам. Его приговорили к пожизненному заключению на острове Дьявола и лишили звания и мундира на публичной церемонии перед 20 000 парижан, которые кричали: „Смерть евреям!“

Хотя сама Рахиль перешла в протестантизм, она беспокоилась, что обвинения в двойной лояльности, выдвинутые против Дрейфуса, могут подорвать завоевания, которых добилась она и другие евреи. Ничто не может быть более примечательным, — писала она, — чем привязанность и лояльность, проявляемые еврейской расой к любой стране, которая хорошо к ней относится».

Репортер газеты The Observer обнаружила доказательства того, что обвинители Дрейфуса использовали поддельные документы, чтобы очернить его. Она встретилась с фальсификатором, подвергла его перекрестному допросу в гостиничном номере и решила опубликовать эту историю. Впоследствии приговор Дрейфусу был отменен, и он был восстановлен в звании.

Все это не открыло для нее двери семьи Сассун. Рейчел защищала торговлю опиумом Сассунов на страницах «Обсервера», но ее так и не пригласили вступить в семейную фирму или посетить вечеринки и балы, которые они устраивали, чтобы развлечь принца Уэльского. В 1896 году муж Рейчел, Фредерик, заболел. Врачи сказали, что это туберкулез, но вполне возможно, что это был сифилис, результат его филантропии. Рейчел, получившая образование медсестры, стала ухаживать за ним, помимо того, что вела две свои газеты. После его смерти в 1901 году она впала в депрессию, не в силах закончить свои колонки и редакционные статьи.

Семья Сассун мобилизовалась. Рейчел была бунтаркой, нетрадиционной карьеристкой, выполнявшей мужскую работу. Семья всегда считала ее эксцентричной и непредсказуемой. Теперь она была бездетной богатой вдовой. Один из родственников Сассунов заявил, что Рейчел в один момент выглядела вялой, а затем начинала «неистово бушевать». Она отказалась предоставить в суд завещание своего мужа, что вызвало подозрения относительно того, кто унаследует его состояние. Ее брат, который не видел ее пятнадцать лет, подал заявление о том, что она «не в своем уме». С этим согласились три врача и адвокат семьи Сассун. Рейчел доставили к назначенному судом «мастеру в сумасшествии», который признал Рейчел невменяемой. Лишенная поддержки семьи и неспособная сопротивляться, женщина, курировавшая газеты The Sunday Times и The Observer, не смогла организовать защиту или вызвать врачей для дачи показаний от ее имени. Газеты были проданы. Рейчел провела остаток жизни в одиночестве в большом особняке под присмотром медсестер. Она умерла в 1927 году.

Как и у ее кузины Флоры, и как у злополучной Лоры Кадури, у Рейчел Сассун не было своих амбиций. Ее карьера стала воплощением парадоксов, подстерегавших Сассунов: социальный либерал и феминистка, которая в то же время поддерживала Британскую империю и защищала торговлю опиумом, сделавшую ее семью такой богатой и влиятельной; еврейка, преодолевшая барьеры, которая стремилась к социальному признанию, приняв христианство, но оказалась зажатой между традициями