Любовь под прикрытием - Женя Арнт

курсе кто приезжает ко мне в гости.

Сую таксисту несколько сложных купюр, когда мы подъезжаем к участку. Обвожу глазами здание с надписью «Stazione di polizia» — красивое, постройка, должно быть, века 19–20, не позднее. Чувствую себя утопающим, хватающимся за любую возможность, избегая конца. Но от того, что я затягиваю, ничего не изменится — разговор всё равно состоится. Поэтому я глубоко вздыхаю, набираясь сил перед всплытием и захожу в здание.

Стены места, которому я посвятила столько лет своей жизни, приветственно обволакивают, даря чувство безопасности и защищённости. Даже глупая секретарша из приемной комиссара, что неимоверно бесила, путая важные документы, сейчас кажется такой родной, что хочется обнять.

— О, наша отпускница, как отдохнула? Куда ездила? — радостно встречает комиссар.

— Сеньор Фальконе, мне нужно вам о многом рассказать, история будет очень длиной, — проговариваю я, следя за сползающей с лица улыбкой моего собеседника.

Проверив кабинет на наличие следящих устройств, как в своё время учил меня Майк, спрятав телефоны в сейф под глушилку, я принимаюсь рассказывать историю. Без утайки рассказываю о методах убеждения Миллера, похищении и неожиданных союзниках. Комиссар хмурится и недоверчиво слушает, видно, что всё это не доставляет ему никакого удовольствия.

— Айрис, ты должно быть сошла с ума, если думаешь, что я отпущу тебя куда-то. Пойдешь под защиту свидетелей, уедешь далеко, будешь под присмотром моих ребят, — заключает он.

— Комиссар, при всём уважении, но я долго обдумывала варианты и вынуждена признать, что сейчас это единственный шанс на спасение, — извиняющимся тоном начала оправдываться я.

— С Моретти? С Бруно? Давно ты икшаешься с преступниками, Айрис? Подозреваемыми по тем же преступлениям, что и сам Миллер, я лично передавал тебе дело! — взорвался Фальконе.

— Сеньор! Я не хотела бы очернять это место, но имею наглость припомнить вам, что в этих стенах тридцать лет трудился опасный преступник — прикрывал своих, не давая ход делам, устранял конкурентов, привозил наркотики в наш город. И ни у кого, подчёркиваю, ни у кого не возникло подозрений на его счёт. А перед похищением, я вскрыла крысу, работающую на мафию, в числе СВОИХ ребят, тех, что я самолично отбирала. Как я могу доверять хоть кому-то постороннему, если предатели могут быть из личного круга?!

— Да как ты смеешь нести эту чушь! Доверишь свою жизнь бандитам, но не доверишь полицейским? — продолжал давить Фальконе на повышенных тонах.

— У Моретти личный интерес и, к счастью, он не соврал, я лично присутствовала на казне его отца. А Бруно ему помогает и не оставит, они друзья и соратники. Я тоже не доверяю этим двоим, но дело тут не во мне. Наши цели совпадают в данном вопросе. И я лишь прошу вас о помощи — дайте зелёный свет. Мы поймаем Миллера и он уже не отвертится от тюрьмы.

— Ты хочешь сказать, что Моретти поймает убийцу отца и посадит его в тюрьму, а не прикончит на месте? — недоверчиво спросил комиссар.

— Я буду крайне признательна, если Моретти прикончит Миллера, даже пожму ему руку в качестве благодарности, но не могу повлиять на его решение. Да и ваше участие мы обговорили, думаю он осознаёт, что будем задержан.

Комиссар устало вздохнул, откидываясь на спинке стула и потёр переносицу.

— Хорошо, Айрис. Я даю добро. Главнокомандующим назначу Орландо, он с мобильным отрядом спецназа будет в вашем распоряжении. Мне будет так спокойнее.

— Благодарю, комиссар. Сейчас свяжусь с Витале и передам информацию, — встала я, собираясь уходить. — Почему именно вы, комиссар? Из всех Миллер выбрал именно вас?

— Откуда я знаю, — ответил Фальконе, задумчиво отводя взгляд.

Странная реакция, как будто врёт. Или я уже в каждом вижу врага?

Глава 42. Майк Нерсис

На работе я тоже взял отпуск, объясняя, что улетаю с Айрис. Мы никогда не скрывали отношений, поэтому никаких косых взглядов со стороны начальства. Взять отпуск впервые за четыре последних года ради неё, пару недель назад я о таком мечтал, мечтал что мы уедем куда-нибудь в уединённое место, только вдвоём и моя Айрис наконец откроется и вылезет из панциря.

«Моя Айрис» — нервным смешком прошлась мысль. Не моя и никогда ей не была. Я всегда это знал, ещё с того раза в университете, когда она мне отказала, но был последним эгоистичным засранцем, пытаясь урвать себе ещё кусочек. Когда наш взгляд впервые пересекся, тогда, в университете, одиннадцать лет назад, что-то в моей душе вздрогнуло. Я почувствовал как время остановилось, а мир окружил своим волшебством. Долго не решался заговорить с этим ангелом, лишь украдкой кидая взгляды. Её искрящийся смех стал для меня лучиком солнца в ежедневных мрачных буднях, а нежная улыбка — манной небесной на пути моих самых скрытых мечтаний.

Каждый раз, когда Айрис была рядом со мной, я ощущал, что мир оживает, заигрывая новыми цветами и ароматами. Её прикосновение окутывало мою душу легким трепетом, проникая в самые глубины. А я в первый раз, когда она сама меня поцеловала я познал истинное счастье и полное понимание — моя любовь к ней не угаснет. Если уж простой поцелуй вызывал столько переполняющих эмоций, то в первый наш секс — я думал сердце остановится, умру прямо в процессе от того, что сбылась моя главная мечта.

Все деньги, достижения, признание — ничего, я бы отдал всё взамен на её любовь. Как жаль, что жизнь это не любовный роман, в ней чудес не случается. Я видел как Айрис напрягалась, когда Витале непринуждённо говорил о Франко, видел как её сердце отчаянно билось в груди, словно клетке, от одного лишь его имени. Она любит его, возможно даже сама не признаёт, но любит. Наверное, я должен был бы разозлиться, начать сыпать угрозами и предъявами, но делать этого не хочется. Помогу несомненно, сделаю всё, что в мои силах, а дальше пусть сама решает чего конкретно хочет в этой жизни. Я знаю точно, что не позволю её обидеть.

— Итак, — тянет Витале, постукивая пальцами по рулю. — Может ты хочешь поехать на виллу с Айрис? Последишь, чтобы не натворила дел. Я приставлю охранника, но думаю вам обоим комфортнее будет, если это будешь ты, а не посторонний мужчина.

— Ну уж нет! — отвечаю с улыбкой. — И пропустить всё веселье? Да и пойми правильно, я вижу тебя второй раз в жизни, а то, что знаю из твоей биографии — не то, что бы выставляет тебя в хорошем свете. Тут на кону жизнь моей любимой женщины, я должен убедиться