Тайная гавань - Барбара Картленд

— Прекрасный человек и добрый католик. Какое счастье для вас, мамзель, найти такого мужа.

— Это и в самом деле счастье, мадам, — согласилась Грэйния, — и я очень благодарна судьбе.

— Я стану молиться за вас обоих, — пообещала добрая женщина, — и верю, что всемилостивый Господь ниспошлет вам всяческое благополучие.

Грэйния была уверена, что так и будет; она лежала на роскошной кровати и думала, как же она счастлива. И, конечно же, мама знает о ее счастье.

«Как же это все так сложилось? Я и предположить не могла, что избавлюсь в самую последнюю минуту от этого чудовищного Родерика Мэйгрина!» — твердила она себе.

Она снова и снова произносила молитвы, отрывочные и почти бессвязные, потому что, даже молясь за графа, не могла не вспоминать о его поцелуях, пробудивших в ней особенные, неведомые до сих пор ощущения.

Ранним утром комната наполнилась солнечным сиянием, и Грэйния увидела в этом доброе предзнаменование.

Снаружи распевали птицы, и яркие краски бугенвиллии соперничали с пестрым разноцветьем растений, обвивающих веранду, а море сверкало, словно радовалось свадьбе Грэйнии.

У нее не было подвенечного платья, но среди вещей, купленных для Грэйнии матерью, было платье, предназначенное для представления ко двору.

Оно было белое, как и полагалось дебютантке, но его прислали от портнихи уже после того, как мать Грэйнии скончалась.

Грэйния хотела, было отослать его обратно — ведь теперь в нем уже не было надобности. Но потом она подумала, что для нее унизительно вступать в переговоры по поводу оплаты за уже не нужный ей наряд, оплаты, которую она, по существу, уже не могла себе позволить.

Она отдала деньги и увезла платье с собой на Гренаду.

Теперь Грэйния вытащила платье из чемодана и решила, что хоть оно и чересчур изысканно, однако вполне подходит для невесты и, может быть, она в этом платье понравится Бофору.

У нее не было вуали; она сказала об этом экономке, которая пришла в спальню помочь невесте одеться, и та немедленно отправила Жана в дом к священнику.

— У нас есть вуаль, мы ее иногда одалживаем невестам, если они являются в церковь только в веночке, а это отец Франсуа считает недостаточно уважительным по отношению к дому Божьему, — объяснила экономка.

— Я буду рада, если вы сделаете и для меня такое одолжение, — ответила Грэйния.

— С удовольствием! — сказала экономка. — И я сделаю вам веночек лучше всякого покупного.

Она послала Анри в сад, и вскоре тот вернулся с корзиной, полной белых цветов; экономка уселась в спальне у Грэйнии и сплела веночек весьма искусно.

Вуаль была сшита из очень тонкого кружева. Она падала Грэйнии на плечи и придавала ей воздушный вид; поверх вуали водрузили веночек, и экономка, отойдя на некоторое расстояние, чтобы оценить дело рук своих, произнесла почти благоговейно:

— Вы очень красивая невеста, мамзель. Нет мужчины, который не пришел бы в восторг от такой прелестной жены.

— Надеюсь, что вы правы, — сказала Грэйния. Когда она спустилась в гостиную, где ее ждал граф, то по выражению его лица сразу поняла, какое впечатление произвела на него.

Он долго молча смотрел на нее, потом произнес очень тихо:

— Никто не может быть прекраснее. Она улыбнулась ему из-под вуали:

— Я люблю тебя!

— Позже я постараюсь выразить тебе, как сильно я тебя люблю, — ответил он, — а сейчас я не смею до тебя дотронуться. Я хотел бы упасть перед тобой на колени и зажечь перед тобой свечи, потому что не просто люблю, но боготворю тебя.

— Ты не должен говорить такие вещи, — запротестовала Грэйния. — Боюсь, что я недостаточно для этого хороша.

Он только усмехнулся, поцеловал ей руку и сказал:

— Карета ждет у дома. Команда считает, что лошади недостойны везти ее. В экипаж впрягутся все мои друзья-пираты. Вот так мы с тобой и поедем в церковь.

Грэйния вскрикнула в изумлении, а когда вышла из дома, то увидела, что все молодые члены команды корабля приготовились двигать вперед легкий открытый экипаж, украшенный теми же белыми цветами, из которых был сплетен веночек Грэйнии. На сиденье кареты лежал белый букет.

Наконец они двинулись к церкви — волшебный, сказочный свадебный кортеж!

Граф крепко держал руку Грэйнии в своей, пока они спускались по узкой дороге, ведущей к ближайшей деревне.

Деревня состояла всего из нескольких маленьких домов — настоящих «пряничных домиков» с балкончиками из узорной железной решетки.

Дома выстроились по берегу моря, а за ними поднималась красивая панорама крутых холмов.

Маленькая старинная церковь полна была народу; священник ждал невесту и жениха в дверях и ввел их в церковь, где уже собрались друзья графа и все те, кто не участвовал в доставке к церкви экипажа жениха и невесты.

Грэйнии церемония венчания показалась чрезвычайно трогательной; вместе с запахом ладана к небесам словно бы возносились ее молитвы, и сам Бог благословлял их брак и их любовь.

С глубоким волнением смотрела она на обручальное кольцо, надетое на палец, но еще сильнее волновалась, когда Бофор, стоя рядом с ней на коленях, произносил с проникновенной искренностью священные обеты брака.

Прошлым вечером она задала ему вопрос:

— Ведь я выхожу за тебя замуж как твоя кузина, будет ли этот брак законным?

— Я так и думал, что ты спросишь об этом, — сказал Бофор. — Как ты знаешь, к нам будут обращаться только по именам, данным при крещении. Я сообщил священнику, что тебя окрестили именем Тереза Грэйния.

— Я считала, что я Габриэль.

— А я решил, что Габриэль Грэйния труднопроизносимо.

Они рассмеялись.

— Тереза — очень милое имя, оно мне нравится, — заявила Грэйния.

Во время службы она узнала, что у ее мужа несколько имен, когда он заговорил:

— Я, Бофор Франсуа Луи…

Венчание кончилось, их повезли в том же экипаже домой, и по дороге Грэйния думала лишь о человеке, который сидел рядом и шептал ей на ухо слова любви.

В дом явились все, кто присутствовал на церемонии, и еще несколько друзей из обитателей острова. Все пили за здоровье новобрачных и отдали должное еде, на приготовление которой, как подумала Грэйния, Анри потратил большую часть ночи.

Настроение у всех было самое солнечное, много смеялись и шутили.

Мало-помалу и с большой неохотой гости начали расходиться.

Первыми ушли друзья из числа островитян, потом священник и его домоправительница, а к тому времени, как наступила сиеста, отправились на корабль и члены команды.

Грэйния осталась наедине со своим мужем; она повернулась и подняла к нему лицо.

— Я считаю, — заговорил он, — что нам лучше и удобнее провести сиесту, избавившись от наших парадных одеяний. Я ужасно боюсь испортить твое великолепное платье.