Угнетатель аристократов 3 (СИ) - Старновский Антон

Кстати, и про пути отхода я тоже подумал. Не совсем ведь конченый идиот, правильно?

Правильно. Вот только их было несколько. И я всё ещё не решил, какой использовать. Первый и самый банальный — спрятаться в шкафу, дождаться, пока ублюдок уйдёт, и спокойно выйти через дверь.

Второй — залезть под стол и дожидаться там. Благо, что стол был огромным, и позволял это сделать.

Поразмыслив ещё секунду, пришёл к выводу, что лучше избрать вариант номер три. А именно — выпрыгнуть в окно, зацепившись ледяным колом за стену. В остальных случаях уж очень велик шанс, что я попадусь. Вдруг ему нужно в шкафу что-то взять, или в нижнем ящике стола…? А там — я. Неудобно выйдет…

А шариться за окном он вряд ли будет. Тем более, что и до моего прихода окошко было приоткрыто, а значит, подозрений возникнуть не должно. Вот на это и буду надеяться.

Когда ублюдок вставил ключ в замочную скважину, я уже висел на штыре под окном.

Пока что ничего не предвещало беды. Я ощущал в себе силы висеть так ещё как минимум несколько минут. Окна выходили на заполненную деревьями, безлюдную сторону. А значит, никто с улицы не мог меня увидеть.

Может возникнуть резонный вопрос — а почему я просто не спрыгнул вниз, предварительно сотворив под собой мягкий сугроб? На это есть две причины. Во-первых, было бы не лишне послушать, что же этот упырь делает там наедине с собой. А во-вторых, и это даже важнее, чем во-первых, я опасался, что не смогу совладать со своей магией.

Какого хрена? И сам не знаю. Думаю, это как-то связано с тем, что я наполнился энергией инфернала. С того момента управление льдом стало ужасно нестабильным. Единственное, на что я сто процентов мог рассчитывать — это сотворение ледяного штыря. Его образ явственно появлялся в воображении. А вот всё остальное — плыло. И рисковать я не хотел.

Могло случиться так, что я подпалил бы к чёртовой матери академию… и тогда — пиши пропало моё обучение, да и не только оно.

И вот, директор заходит в кабинет. Я слышу, как он закрывает за собою дверь так же, как это сделал и я — на ключ. Значит, он опасается, что его могут застать врасплох. Что-то скрывает, тварь…

Что удивительно, я совершенно не слышал его шагов. Директор будто парил над полом, не касаясь его ступнями. По скрипу дверцы я понял, что он что-то ищет в шкафу. Фхух, господь уберёг меня от неверного решения…

Вскоре шкаф был оставлен, и шорох переместился к столу. Директор, и я явственно это слышал, поочередно открывал ящики стола, пытаясь что-то в них найти. Теперь я мысленно перекрестился во второй раз…

По резким движениям было ясно, что он нервничает, торопится. И это хорошо, так как вряд ли в таком состоянии директор может углядеть, что его вещи лежат не совсем в том порядке, как лежали до этого.

Всё шло просто идеально.

И вот, со стороны стола доносится радостный вздох. Должно быть, директор нашёл то, что искал. Почему-то мне было очевидно, что потерял он тот самый кожаный дневник. Свой личный некрономикон.

Настала тревожная тишина.

Да что там происходит? Он просто стоит, и наслаждается видом «моей прелести?»

Единственное, что мне удаётся услышать — это собственное дыхание. А оно, к слову говоря, начинало учащаться. Потому что трудновато, всё-таки, висеть так, под окном, держась одними лишь руками за ледяной штырь… благо хоть штырь получился твёрдым, и о его сломе не может идти и речи.

И тут волосы на голове начинают наэлектризовываться. Я ощущаю, как ток тревожно циркулирует по поверхности головы. Руки становятся ватными, и я не чувствую их. Но если всё ещё продолжаю висеть, значит, держусь.

«Какого хрена происходит…?»

И тут до меня доходит. Я аккуратно приподнимаю глаза кверху, так, чтобы особо не шевелить головой. Еле-еле, но дотягиваюсь взглядом до подоконника. А на подоконнике лежат длинные, с зелено-фиолетовыми венами на них, пальцы.

Сознание мутится.

Ещё хотя бы полминуты такого напора, и я свалюсь вниз.

Пытаюсь отвлечь себя. Думать о чём-нибудь хорошем. Об Алине, например. Но как бы я не старался, ни один образ, ни одна, даже смазанная картинка, не может проникнуть в голову. Будто тумана напустили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Остаётся только одно. Терпеть и ждать. Надеяться, что оно уйдёт.

В дверь постучались. Еле слышно, как будто где-то в другом мире. Но постучались. Потом раздался приглушённый голос. Кажется, он сообщал о том, что директору уже надо выходить на сцену. Его все ждут.

И правильно, пусть валит нахер.

Директор в последний раз облокачивается на подоконник и отталкивается от него. Пальцы исчезают. Раздаётся скрипучий голос:

— Иду.

Как будто из ведра плеснули живительной водой. Туман выветрился из головы, и я пришёл в себя. Руки наполнились кровью, страх пропал.

Через секунду раздался хлопок двери и щелчок замка. Кабинет был пуст. Я подтянулся на штыре, закинул ногу на подоконник, и запрыгнул в помещение.

Больше ничего не пытаясь найти, создал ключ, отворил им дверь и, осмотревшись, чтобы никому не попасться на глаза, вышел.

В туалете я ополоснул лицо холодной водичкой и присел на лавочку у стены. Стал думать.

Ну нет, он точно не мог меня обнаружить. Я видел его пальцы, но совершенно не видел остального. То есть, с того ракурса, с которого смотрел директор, я был незаметен. Значит, никаких проблем нет. Ну, если у него на руках отсутствуют дополнительные органы зрения, конечно…

Я перевёл дух и пошёл в актовый зал. Всё-таки, нужно поприсутствовать на торжественной церемонии. Как минимум, чтобы отвлечься от той херни, что произошла со мной несколько минут назад. Да и чтобы узнать, какое в итоге место я занял. Первое, или второе?

В вестибюле всё стабильно. Жирдяй поедает бутерброды, ни на кого не обращая внимания. Единственное, что поменялось — это количество оставшейся еды…

Сделав максимально непринуждённый вид, я проследовал к свободным местам. А таковые оставались только на стульях сбоку от сцены.

Судя по всему, официальная часть началась буквально минуту назад. Потому что по сцене всё ещё выхаживал невзрачный ведущий и приветствовал гостей. Так как я находился близко к сцене, буквально в десяти шагах, то чувствовал, что там, за ней, стоит директор.

Кажется, что его местоположение я теперь могу определять даже за сотни метров…

Преамбула закончилась, и к микрофону пригласили директора. Я не ошибся. Он выбрел ровно из того места, где я и предполагал. Он должен был лично озвучить лучших учеников, и вручить им сертификат о получаемой повышенной стипендии.

Впервые в жизни я пожалел о том, что хорошо постарался над заданиями.

Объявлять начали с конца. То есть, с пятого места. Потому что только пятерка лучших должна получать повышенную стипендию. Пятое и четвертое место — по тридцать пять тысяч, третье — семьдесят пять, второе — сто двадцать, и первое — сто пятьдесят.

Всех остальных людей, тех, кто не получает повышенную стипендию, но тоже проходит по списку зачисленных в академию — объявят после.

Нет бы заранее списки вывесить, а они всё интригу сохраняют…

Почти двух с половиной метровая гадина устроилась по центру сцены и все затихли. Я явственно чувствовал, как уровень страха среди присутствующих растёт в геометрической прогрессии.

Наверное, на лекциях директора, если он вообще их проводит, самая хорошая дисциплина…

Ведущий (видимо новенький) начал предлагать директору взять микрофон. Но тот помотал головой, и бедолага с потными щеками отстранился в другую часть сцены.

Голос директора был слышен в каждом уголке этого помещения. Не знаю, каким способом достигался такой эффект, но, как только его рот открывался, то каждый звук, вылетавший оттуда, будто расширялся, и тучами накрывал бедных студентов и преподавателей.

И правда, на кой чёрт такому нужен микрофон…?

Надо было видеть реакцию девушки, которую объявили пятой в списке. Серая, спрятанная за своими очками, она поначалу не хотела вставать со стула. Лишь после третьего произнесения её имени они боязливо поднялась и, оглядываясь по сторонам, будто ища поддержки у других, побрела к сцене.