Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год - Вокруг Света

Островитяне — темнокожие бородатые люди — морские охотники. Лодка и гарпун — орудия их труда. Теперь на многих лодках стоят моторы, а на гарпунах укреплены стальные наконечники, которые покупают на острове Четверга. Там же находится и отделение департамента по делам аборигенов штата Квинсленд, которому подчинены острова Торресова пролива. Здесь, купив все необходимое, островитяне решают споры об угодьях, узнают цены на рыбу и мясо и — самое главное — получают разрешение на морскую охоту. Квинслендское законодательство разрешает охоту только коренному населению. Аборигены, правда, охотились веками, ни у кого позволения не спрашивая. Торресов пролив — одно из немногих мест на земном шаре, где еще водятся сирены. Да, именно те сирены, которые породили множество легенд о морских девах с рыбьим хвостом. Волшебными звуками песен они якобы зачаровывали кормчих, завлекали корабли на подводные скалы, губили мореходов в глубинах.

С мифическими девами настоящие сирены схожи мало. Толстокожие и неповоротливые, до трех метров в длину, целыми стадами они вяло передвигаются с одного подводного пастбища на другое. Чем не коровы на лужайке?

В Торресовом проливе местный вид сирен, дюгони, совсем недавно водились в огромных количествах. И охотились на них все, кому не лень. Моряки с проходящих судов ловили их сетями, вырезали самые лучшие куски мяса (на вкус — почти телятина), а тушу выбрасывали за борт акулам. Много лет назад дюгоней занесли в Красную книгу Международного союза охраны природы и охотиться на них с сетями строго запретили. Но островитянам без морской охоты не прожить: другого промысла здесь нет. Надо сказать, что мясо дюгоней едва ли не единственный источник белка для островных жителей.

Даже очень опытный охотник, выходя в море, не уверен, вернется ли он с добычей. Все зависит от удачи, а удачу, считают здесь, надо готовить на берегу. Не ловится дюгонь, значит, кто-то плохо говорил об охотнике на берегу. Островитяне не забудут осыпать солью гарпун, поклониться могилам предков, попросить их помочь загарпунить большого и жирного дюгоня, килограммов на триста. Из такого великана можно вытопить до пятидесяти литров сала. Пригодятся и слезы дюгоня — жировая смазка, стекающая в углы глаз, когда пойманного дюгоня вытащат на берег. Островитяне считают эти слезы лучшим лекарством чуть ли не от всех болезней. Лучшие куски обязательно отдадут «ауди» — дяде со стороны матери в залог успеха будущих охот...

Удачливый охотник окружен всеобщим почетом: нет большей чести, чем накормить мясом всю деревню. Его почтительно называют «буаи гарка», что приблизительно означает «голова». Буаи гарка — почетный титул, и добывают его тяжким трудом.

Опытный охотник выслеживает добычу по едва заметным признакам. Зашевелятся заросли морской травы, значит, где-то среди них пасется дюгонь. Плавают в воде клочки водорослей с песком, значит, дюгонь вырывает траву на дне. Сирены очень прожорливы: за день они поедают килограммов по сорок морской травы. Застыв в лодке, охотники ждут, пока на поверхности воды не появятся воронки и пузыри: дюгонь всплывает подышать. Это происходит через каждые десять-пятнадцать минут. Вот над водой поднимается округлая морда с раздутыми ноздрями, приоткрываются и захлопываются клапаны ноздрей: вдох-выдох, вдох-выдох... Секунда промедления — и животное уйдет в прохладную глубину. Тут буаи гарка и мечет гарпун. Даже ночью нужно уметь отличать темный силуэт всплывающего животного от скалы или кормящейся черепахи. Бить надо наверняка — промахнись охотник, и раненое животное закричит, распугает остальных.

Учить охотника начинают с детства. Мальчишки-островитяне поначалу лишь помогают взрослым грести и втаскивать убитых дюгоней в лодку. Год за годом учат их бросать гарпун — сначала на берегу. Занимается этим лично ауди.

Лучшие охотничьи угодья (раньше из-за них воевали) располагаются между островами Мабуаг, Моа и Баду. Здесь море мельче, а коралловые рифы и песчаные отмели богаты морской травой и водорослями. На передвижения животных влияют приливы и отливы, замутненность воды, сила ветра, его направление. Во время высокого прилива дюгони предпочитают прибрежные пастбища и места, закрытые от ветра верхушками рифов. При низкой воде уходят в открытые глубокие воды. Привередливы дюгони и к чистоте воды, но все же предпочитают именно мутную воду в быстрых течениях — в ней они чувствуют себя увереннее, безопаснее.

Подводный мир вокруг островов знаком островитянам будто поле, лес, пустыня — жителям суши. Они называют буквально по именам большие и малые рифы, песчаные отмели и узенькие проливы между рифами, морские пастбища и подводные течения.

«Все движется вместе с течением — рыба, черепахи, дюгони. Все. Не знаешь течения — не быть тебе охотником»,— говорят на островах. Знать нужно почти восемьдесят течений и потоков. Ведь дюгони-то умело пользуются ими.

С дневным северо-западным течением «кукиау ги иабагар» дюгони переплывают с пастбища на пастбище, а с сильным, чистой воды течением «муги батайнга ура», проходящим мимо островов с запада на восток ранним утром, возвращаются обратно. В водах мутного сильного послеполуденного течения «кутай узалай» они любят отдыхать перед вечерней кормежкой. Все течения островитяне делят на хорошие и плохие для охоты. Как бы ни нуждались охотники в мясе, они не выходят на ловлю дюгоней при совпадении плохих примет и течений.

Прежде чем быть допущенным к промыслу, мальчишки запомнят двадцать семь названий животных различного возраста, цвета и размеров: «пупу» — самка-детеныш, «мупу» — самка-подросток, «ну або» — взрослая самка-одиночка, «мулла або» — кормящая самка...

Не обойтись и без знания голосов дюгоней, поднимающихся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Звуки эти, если верить мифам, могли зачаровать мореходов. Но они скорее похожи на отрывистый пронзительный писк. И новички путают крики дюгоней с криками дельфинов или всплывающих черепах. Но долго еще все дюгони — на слух начинающего — кричат одинаково. Лишь после долгих тренировок молодые охотники различают крики дюгоня-самца, дюгоня-самки и дюгоня-детеныша.

Опытный охотник и в самой мутной воде безошибочно определит размеры, пол, возраст дюгоня по его движениям и по месту в стаде. Начинающему же добытчику пока не по силам, особенно ночью, различить, где голова, а где хвост животного, направление его движения, всплывает оно или уходит в глубину.

...Возвращения охотников с моря ждет вся деревня. Пока туши вытаскивают из лодок и раскладывают на песке, люди громко обсуждают размеры животных и качество их мяса. Разделывать тушу берутся четверо: гарпунщик, которому посчастливилось добыть дюгоня, двое его помощников и обязательно его ауди. Распределение мяса происходит также при народе.

Лучшие куски отдают всегда гарпунщику и его ауди. Потом тем, кто участвовал в охоте. Остальными кусками оделяют по порядку все семьи в деревне. Если же мяса маловато, гарпунщик, посоветовавшись с ауди, решает, кому отдать оставшееся мясо. В первую очередь его получают те, кому не досталось в прошлую охоту.

Казалось бы, жизнь на островах идет, как шла испокон веку: и дюгони целы, и островитяне сыты... Но в том-то и дело, что не зря дюгони занесены в Красную книгу, да и жители островов не так уж сыты.

Далекие предки аборигенов Торресова пролива не ведали, что такое деньги. Нынешним без них не обойтись. Чтобы выйти в море, нужен лодочный мотор. Ведь угодья, где сохранились дюгони, находятся в километрах друг от друга. И у того, кто быстрее их объедет и найдет стадо кормящихся животных, больше шансов на добычу.

Охота требует денег, а где их взять? То единственное, что охотник добывает своим трудом, мясо дюгоня, он обязан отдать односельчанам бесплатно... Таков обычай — это продукт не привозной, его дает море. Другое дело — соль, спички, бензин. За всем этим нужно плыть на остров Четверга. Подрабатывают островитяне по-разному, но скудно: устраиваются матросами, подторговывают сувенирами. Сама же морская охота — дело не прибыльное, но по-прежнему самое почетное на островах. И потом: за какие деньги приобретешь титул «буаи гарка»? Не приносящее дохода почетное звание, которым так гордятся охотники и даже самые отдаленные их потомки...

Л. Олегова

В глубинах каменного дома...

Два гватемальских крестьянина год назад случайно открыли в северном районе своей страны, около городка Петен, несколько пещер. На их известковых стенах обнаружилось множество рисунков и надписей, оставленных древними майя, чье государство процветало здесь, на полуострове Юкатан, между 250 и 900 годами.

Как только весть о новом открытии достигла археолога Джорджа Э. Стюарта из Национального географического общества США, он добился разрешения посетить пещеры, которые уже получили имя Нах Тунич. На языке местных индейцев, прямых потомков майя, эти слова означают Каменный дом. Однако ученый опоздал: грабители успели побывать там раньше его. При входе в пещеру они оставили горку ярко раскрашенных глиняных черепков, а внутри ее оказались вскрытыми прямоугольные ниши, которые, возможно, служили гробницами.