Крот из Лэнгли - Жерар Вилье

Стены пивного бара в подвале, штаб-квартире журналистов «Вашингтон пост», были покрыты карикатурами на знаменитостей. Джессика Хейз была укутана в зеленое пальто из плотной шерсти. Сняв его, она осталась в облегающем шерстяном платье такого же цвета. В нем она выглядела еще более сексуальной, чем в костюме.

— Дядя Фрэнк хочет срочно увидеться с вами, — сказала она еще до того, как посмотрела меню. — Он вас ждет сегодня на «конспиративной квартире» с пяти часов. Поскольку сегодня пятница, он, возможно, немного опоздает.

— Есть новости?

— Он ничего мне не сказал.

В отличие от вчерашнего дня, погода была ясная, но Вашингтон дрожал от холода под ярко-голубым небом. Если ничего нового не произойдет, Малко мог занять свой уик-энд только посещениями Криса Джонса в больнице и, в случае удачи, пышнотелой сотрудницей ЦРУ.

Они съели незатейливые гамбургеры с картофелем, обжаренным в отработанном масле, и Джессика посмотрела на часы.

— Мне нужно вернуться в Лэнгли, чтобы подготовить воскресный выпуск «Насьональ Интоллидженс Дайджест». Его никто не читает, но такова традиция.

— Увидимся завтра? — предложил Малко.

Она весело глянула на него.

— Позвоните мне. В выходные я много времени уделяю дочке.

Они расстались на Коннектикут-авеню после довольно прохладного поцелуя. Малко спрашивал себя, не приснилось ли ему его первое свидание с Джессикой Хейз.

* * *

Меряя шагами маленькую гостиную на «конспиративной квартире», Фрэнк Вудмилл, казалось, находился в состоянии невероятного возбуждения.

— Есть новости, — сказал он. — Я вас предупреждал о ловушке, которую я собирался устроить Уильяму Нолану. Как было условлено, информация, касающаяся программы «Индиго», была передана директору ЦРУ и его заместителю. Значит, об этом знаем только мы трое, и, кроме того, она преждевременна.

— И что?

— Вы видели позавчера Уильяма Нолана на Арлингтонском кладбище?

— Да.

— Считаете ли вы, что он мог там с кем-нибудь вступить в контакт?

— Мне это кажется невозможным. Он был на виду то у своих телохранителей, то у меня.

Как можно подробнее он описал визит заместителя директора ЦРУ на кладбище.

— Вы осмотрели могилу? — спросил Вудмилл.

— Да. Я ничего не заметил.

Заместитель директора оперативного отдела покачал головой.

— Значит, от нас что-то ускользнуло...

— Почему?

— Один из наших спутников наблюдения за советскими межконтинентальными баллистическими ракетами несколько раз в день пролетает над базой в Байконуре. Вчера он пролетел двенадцать раз. В первые шесть раз ничего необычного не было.

— У вас есть фотографии в реальном времени? — спросил Малко.

— Да, переданные по каналам радиосвязи и воспроизведенные компьютером. Они были расшифрованы Национальным агентством безопасности через несколько минут.

— Что же случилось во время последних шести витков? — спросил Малко, уже догадавшийся, какой последует ответ.

— Люки, преграждающие доступ в шахты, были закрыты, — объяснил заместитель начальника оперативного отдела. — Русские знали или, скорее, думали, что знали о существовании нового спутника «Индиго». Единственным человеком, который мог передать им эту информацию, был Уильям Нолан.

Глава 16

В комнате воцарилась гнетущая тишина. В гроб Уильяма Нолана был вбит последний гвоздь. Заместитель начальника оперативного отдела налил себе виски «Джонни Уокер», закурил и повернулся к Малко.

— У меня больше нет ни малейшего сомнения, — отчеканил он. — Уильям Нолан — предатель. Но если я сообщу об этой истории ФБР, они попрут своими сапожищами, и он снова спрячется в свою раковину. Строго говоря, у нас нет никаких доказательств. Ничего. 14 побудительных причин тоже нет. Он рассмеется нам в лицо и уйдет в подполье, и если это будет необходимо, то навсегда.

Малко был более чем взволнован.

— Вы мне сказали, что передали эту информацию в понедельник, — заметил он. — Очевидно, русские получили ее не позднее, чем в четверг утром. Уильям Нолан ездил на Арлингтонское кладбище в среду. Он мог ее передать, но я не представляю себе, каким образом. Так что же?

Американец откинул назад волосы. Было заметно, что предыдущей ночью он мало спал.

— Распорядок дня Уильяма Нолана очень прост. Это-то меня и тревожит, — признался он. — Он выезжает из своего дома в Фоксхолле в Лэнгли ежедневно около семи часов утра со своим шофером. Каждый день он обедает в столовой шестого этажа и сразу после этого возвращается к себе, кроме тех случаев, когда его приглашают в Белый дом или на сенатскую комиссию. Во всех этих случаях он ездит со своим шофером и, иногда, с телохранителем. Таким образом, невозможно даже представить себе, что он может с кем-то вступить в контакт. По вечерам шофер ждет его, чтобы отвезти в город поужинать и привезти обратно. Единственное время, когда он более свободен — это уик-энды. Иногда в пятницу вечером он ужинает с Фон Мак-Кензи и остается у нее на ночь.

— Однако в данном случае, — заметил Малко, — нас интересуют будние дни.

— Действительно, — подтвердил Фрэнк Вудмилл. — Скажу вам больше: с того момента, как я передал Уильяму Нолану дезинформацию, я поручил Милтону Брабеку следить за ним. Я по минутам изучил его распорядок и не представляю себе, как он мог передать русским сведения об «Индиго».

— Остается кладбище... — сказал Малко. — А я ничего не видел.

Это было невероятно, Малко хотелось ущипнуть себя. Второе лицо в ЦРУ снабжало КГБ сверхсекретной информацией каким-то чуть ли не магическим способом.

— Надо вернуться на кладбище, — сказал Фрэнк Вудмилл. — Я могу заранее узнать, поедет ли он туда до ближайшей среды. Думаю, что он поедет в понедельник.

— Почему?

— Это годовщина смерти его сыне... А я продолжаю применять «метод бариевой каши». Сегодня утром я подбросил ему информацию по секретному докладу Президента, касающегося программы «Звездных войн». Я рассказал обо всем Джессике, она согласилась помогать вам.

— Как?

— Женщине легче остаться незамеченной, чем мужчине.

— Но он ее знает.

— Конечно. Мы это учитываем.

Перспектива сблизиться с Джессикой понравилась Малко. По крайней мере, он не все потеряет. Фрэнк Вудмилл продолжил:

— Ваше расследование может стать крайне опасным. Я не могу себе представить, чтобы у КГБ не было средств защиты такого важного источника информации. Они пойдут на все, чтобы помешать вам лишить их этого источника. Даже здесь, в Вашингтоне. Мне известно, что помимо официальных, в их распоряжении есть и тайные агенты, или они могут их вызвать. Агентством национальной безопасности на основе передаваемых ими по радио зашифрованных сообщений подсчитано, что всего их в нашей стране находится около двухсот человек. Милтон Брабек, разумеется, будет готов помочь вам, но мне бы хотелось использовать его лишь в крайнем случае. Итак, завтра утром я оставлю здесь то, чем вы сможете защитить себя. (Он вынул из кармана ключ.) Это чтобы вы могли войти. Сначала дважды поверните ключ вправо, чтобы отключить сигнализацию.

Он встал и долго пожимал руку Малко, тихо добавив:

— Это какой-то кошмар. Каждое утро, приезжая в Лэнгли, я спрашиваю себя, не пойти ли мне к директору ЦРУ и все рассказать ему...

* * *

Десятки элегантных жительниц Вашингтона болтали, перебивая друг друга, стиснутые, как сардины в банке, за столами, покрытыми клетчатыми скатертями в «Жокей-Клубе», ресторане отеля «Ритц-Карлтон». Даже в субботу здесь было полно народу. Женщины обсуждали свои туалеты, любовников и, иногда, даже мужей. Малко и Джессика Хейз нашли столик, зажатый между двумя пожилыми дамами, обжиравшимися паштетом, и четырьмя супругами сенаторов, перестраивающих мир. На этот раз Джессика была в блузке из изумрудного шелка, кожаной юбке, облегавшей ее крутые бедра, и серых чулках, возможно, чтобы доставить удовольствие Малко. Тот наклонился над столом.

— Вы знаете, что наше задание может стать опасным...

Она отпила немного ликера и удивленно спросила:

— Вы думаете? Во всяком случае, мой отец всегда говорил, что интересы своей страны должны быть превыше всего. Я не представляю себе, что с нами может случиться здесь, в Вашингтоне.

— Уильяма Нолана наверняка защищает КГБ, — объяснил Малко. — Источник информации такого уровня уникален. Следовательно, если мы попытаемся выйти на «крота», возможна самая бурная реакция. Они зашевелятся только тогда, когда мы достигнем цели, чтобы не вспугнуть нас. Но в этот момент их реакция может оказаться крайне грубой.

Джессика раздвинула свои пухлые губы в двусмысленной улыбке:

— Вы меня защитите...

Французский метрдотель принес им счет.

— Я еду на «конспиративную квартиру», — сказал Малко, — поедете со мной?