Чудовы луга - Ярослава Кузнецова

Снова полетели стрелы, одна ударилась в щиток мэлвирова наплечника.

Кони оскальзывались на влажных камнях, били копытами. Один из рыцарей начал оползать в трясину вместе с конем, тот рванулся, подгибая задние ноги, заржал. Кто-то из разбойников швырнул топорик, попав всаднику в забрало. Мэлвир вывернулся в седле, проносясь мимо, ударил врага крепко, с плеча, раздробив шейные позвонки.

Гать очистили в считанные мгновения. Белые как смерть, урсино рычали и грызли врага у ног коней.

Мэлвир проскакал к догоравшему шатру, огляделся, тяжело дыша. Справа и слева от него рубились пешие и конные, шум битвы сливался в непрекращающийся грохот и рев. Глаза застилало красной пеленой. По лицу под шлемом струями катился пот.

Почти рассвело. Мэлвир выхватил взглядом плотную группу оборонявшихся, признал цвета Раделя — лиловый и золотой, пробился туда, топча тела убитых.

На его глазах рыцарь в богатой кольчуге получил мечом под щит, упал на колено. Шлем с него давно слетел, лоб рассечен, мокрые волосы прилипли к ране.

— Герт!

Пытаясь подняться, тот глянул на надвигающуюся громаду коня и всадника. Мэлвир понял, что лорд Радель оскальзывается в собственной крови.

— Гееерт!

Сомкнулись щиты, прикрывая лорда и господина. За спиной Мэлвира кто-то коротко вскрикнул. Лязгнула сталь.

Несколько черных фигур, высоких, хорошо закованных, с боем отходили к трясине, прижимаясь к краю холма. За ними устремились остатки разбойничьего войска.

Они отходят к трясине! Значит, там есть тропа…

Быстрый промельк справа. Мэлвир снова опустил шестопер, не глядя, куда бьет, почти не ощутив сопротивления. Пряник споткнулся на мягком, скакнул вперед.

Сражение затухало, словно водой плеснули. Лошади не могли преследовать отступавших, трясина их не держала.

Мэлвир спешился, бросил поводья и подбежал к стоявшему на коленях Раделю.

У того приняли щит, двое поддерживали раненого. Подол котты стремительно темнел, на камнях растекалась глянцевая лужа.

На измученных боем лицах его людей проступал ужас. Они любили своего лорда.

— Лекаря! Лекаря! — не своим голосом закричал Мэлвир. — Сейчас же!

Герт прижал ладонь к бедру, стиснул зубы. Его повело вперед, скулы побледнели. Голова упала на грудь, вьющиеся волосы закрыли лицо.

Остов шатра догорел и рухнул, подняв тучи сажи и искр.

12

— Здравствуйте, госпожа Авента. Здравствуйте, госпожа Брана. Привет, Васк, добрый вечер, Мирина, с праздником вас! Здоров будь, Корешок! Велта, что это такое ты тащишь интересное?

— А пирог с ливером, луком и яйцами, теть Ласточка! Глянь, какой большой!

Пирог и впрямь был огромный, Велта несла его на голове, на плоской плетенке для хлебов, он один занимал всю плетенку.

— А у вас что? — девушка кивнула на полотняный узел на каевом плече. Узел размерами не впечатлял, но был тяжеленький, словно камнями набитый.

— Тебе понравится, — пообещал Кай. — Если сядешь поближе.

— Да тут на один зубок, — Велта смерила взглядом узел вместе с хозяином.

Кай прищурился:

— Мал золотник, да дорог!

— Халва там, — объяснила Ласточка. — Ореховая. Нашим золотником собственноручно тертая. А потом многажды дегустированная.

— Чего многажды? — не поняла девица.

— А-ам, — сказал Кай, сладко улыбнулся и тронул пальцем губу.

Велта вспыхнула, фыркнула и понеслась вперед, будто он ей непристойный жест показал.

Ласточка только головой покачала.

— Что-то ты рано начал праздновать, парень.

— Почему же рано? Самое время. Ого, смотри, сколько всего натащили!

Торговую площадь перед воротами очистили от палаток и заставили столами на козлах. Запах свежей древесины мешался с благоуханием горячего печева, имбиря и меда, корицы, муската, жарящегося мяса и яблок.

Дощатый помост в центре площади, с которого каждую пятницу лорд Радель творил суд, покрыли цветным сукном, а над лордским местом соорудили шелковый балдахин, украшенный флагами, перевитыми лентами рябиновыми венками и пучками колосьев. На помосте тоже расставили столы для знати и застелили их новыми скатертями в два слоя. Перед помостом оставалось свободное пространство для танцев и представлений.

В истоке улицы, подымающейся от площади к лордскому замку, выстроили ворота — подобие тех, что ставят на дорогах, пересекающих границы владений. Сверху, из ниши, на площадную суету смотрела статуя святой Невены с чашей в руках, у воротных столбов красовались пшеничные снопы, створки отсутствовали, а с перекладины свисала бахрома пестрых лент.

На нескольких открытых очагах жарились целиковые туши — вклад в праздничный пир от слободы медников и камнетесов. Полуголые парни, прячась от жара за сырыми плетеными ширмами, накручивали вертела. На площадь стекались разряженные горожане, несли кульки и корзины со снедью, женщины и девочки споро распределяли дары по столам. Разномастные гости, охочие до дарового угощения, шныряли тут же. Сегодня на праздник пускали любого, кто не оскорблял взгляд и обоняние своим видом, даже городским нищим в стиранных лохмотьях поставили стол у самой стены и выделили котел для похлебки.

Сегодня никто не брал денег за хлеб и мясо, за музыку, цветные огни, фокусы и кувыркание акробатов — изобилие множит щедрость, щедрость угодна Господу, а грядущее изобилие в руце Его.

За почетным столом у помоста Ласточка увидела мастера Одо в компании с лордским библиотекарем. Две сдвинутые лысины — крапчатая и обрамленная сивым пухом — нависли над каким-то свитком, у библиотекарского носа то и дело мелькал крюковидный акридовский палец. Блюдо с пирожками было пренебрежительно сдвинуто в сторону, а его место занял горящий светильник, хоть вечер только начинался.

Вручив женщинам узел с халвой, Кай сцапал в одну руку кусок сыра, в другую — яблоко, и откусил сразу от того и от другого. На лавках потеснились — Ласточке и Каю нашлось место за средним столом.

— Тра-та-та! — запели трубы от пшеничных ворот.

— Лорд едет! — Народ заволновался, завертел головами. — Да здравствует господин наш, лорд Гертран! Ура лорду Герту! Ура леди Дитте! Молодому господину Грано ура! Молодым леди трижды ура!

Ленты в проеме ворот раздвинули копьями, пропуская лорда Раделя с семейством и свитой. Площадь встретила их восторженным криком, в котором потонули голоса труб. Лорд, в праздничной лиловой котте с золотыми шнурами, помахал рукой и разулыбался, кивая направо и налево. В седле перед собой он вез белоголовую девочку лет семи, вторую, младшую, вез его наследник, отрок лет четырнадцати, с такими же как у отца каштановыми кудрями по плечам и голубыми глазами матери. За ними ехала леди Дитта — цветущая светловолосая дама с тяжеленными косами. Под широким платьем леди заметно круглился живот. Срок у госпожи как раз под Юль выйдет, подумала Ласточка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});