Путь домой - Михаил Михеев

Рвануло так, что дверь едва не снесло вместе с курсантом, – таково уж свойство плазменных сгустков, взрываются они шикарно. Петр помотал головой, избавляясь от неприятного звона в ушах, распахнул дверь, выглянул – ну да, ничего живого, лишь какие-то поджаренные лохмотья на стенах висят да воняют гадостно и тихо потрескивает занимающаяся пламенем стена. Схватив таз с водой, предназначенной для умывания, Петр выскочил в коридор и в два счета эту стену погасил – не хватало еще пожар устроить да запечься, как куры гриль. Вернулся, захлопнул дверь, задвинул щеколду. Все действо заняло меньше минуты. Осторожно, чтоб опять ничем не бросили, высунулся в окно…

Ну, там все стояли молча, разинув рот и глядя вверх. Еще бы – они-то здесь были для массовки и чтоб не дать никому сбежать, и вдруг грохот, треск, огня сверканье, в тучах снова замыканье… А главное, никто ничего не видел. Вот и не поняли пока, что сваливать надо. Ну, как говорится, умный поймет, а проблемы дураков – только их проблемы.

Хорошая штука бластер – очередями стрелять умеет, и отдача при этом невелика. Р-раз – и во дворе только куча трупов. Нет людей – нет проблемы, как говорится.

Повернувшись к Виктории, Петр сразу же обратил внимание на ее позеленевшее лицо и зло выругался:

– Не здесь, едрит твою, не здесь!

Схватил за шкирку, подтащил к окну. Вовремя – все съеденное девушкой полетело на улицу. Полюбовавшись на неаппетитное зрелище, подошел ко все еще валяющемуся на полу трупу и выволок его за дверь. Снова подошел к Виктории, закончившей свое грязное дело и сейчас сидящей у окна и соперничающей лицом со стеной. Подхватил по дороге кувшин с водой и, глухо матерясь, вымыл ей лицо. Не подействовало, а жаль, пришлось надавать по щекам…

– Ну что, пришла в себя?

Девушка слабо кивнула, но взгляд ее стал наконец осмысленным.

– Да, спасибо…

– Навязалась на мою голову. Оставайся здесь, запри дверь.

– А ты?

– А мне тут еще кое с кем потолковать надо.

– Не уходи!..

– Молчать, дура! Если б не ты, я бы сюда и не заехал. Будешь вопить – вообще оставлю и поеду дальше один.

Подействовало. Во всяком случае, она больше не мешала Петру. А курсант без помех спустился по почти не пострадавшей лестнице и отловил трактирщика, спрятавшегося в небольшой комнате позади кухни. После короткой доверительной беседы, прошедшей в теплой, дружественной обстановке и стоившей трактирщику всего-то двух пальцев на левой руке и одного уха, Петр спокойно пристрелил его и отправился искать тех святых отцов, которые случайно уцелели после экспресс-выяснения, кто же из них круче.

Дом местного священника (оказывается, именно он начал конфликт и теперь валялся во дворе хладным трупом) стоял на другом конце деревни (а немаленькая была деревня, дворов двести) и отличался добротностью постройки и ухоженностью. Ничего удивительного – строили наверняка всем миром. Хорошо здесь святые отцы устроились, надо будет учесть на будущее.

Окна в домах были темны, но Петр благодаря ноктовизору отлично видел, как задергиваются занавески и шарахаются подальше любопытные. Его всегда удивляло, как в деревнях разносятся новости. Вроде никого и не было, никто не видел, а знают все и сразу. Особенности сельского менталитета. Вот и сейчас, похоже, о результатах изгнания дьявола знали все поголовно. То, что дьявол идет изгонять священника, тоже, наверное, никого не удивляло. Ну и хрен с ними, не палить же деревню – только заряды впустую тратить…

В доме оказался только один человек – тот самый, который был трезв этим вечером и пытался полемизировать. В два счета скрутив его (тот и не пытался сопротивляться – потерял дар речи от изумления), Петр прикрутил бесчувственное тело к стулу, привел в себя несколькими полновесными оплеухами и только после этого поздоровался. А дальше, не теряя времени зря, вколол ему сыворотку правды и стал задавать вопросы.

В трактир Петр вернулся лишь через час, поднялся по печально поскрипывающей лестнице и вошел в комнату, благо Виктория открыла сразу, узнав по голосу. Прошел, устало плюхнулся на кровать и замедленными движениями развязал шнурки на ботинках. Стянув тяжелую обувку, курсант с наслаждением пошевелил пальцами и только после этого обратил внимание на стоящую и не отрывающую от него взгляда Викторию.

– Что так смотришь? Али в морду хошь?

– Не смешно.

– Как знаешь. В общем, сейчас дрыхнем, а рано утром сваливаем. Эти святые отцы – те еще уроды. Я как-то в городе не озаботился уточнить, а здесь вот поговорили по душам… Словом, они и есть настоящие хозяева в этом городе и окрестностях, князь – так, фикция. То-то они пальцы гнут, словно у них вторая жизнь в запасе… Вернее, эти уже не гнут, ну да нам от этого не легче. К счастью, граница недалеко, уберемся без проблем, а крестьяне нас ловить не рискнут.

– А сами эти… ну… святоши?

– Пока до города дойдет весть, пока оттуда придет помощь… Время есть, немного, но есть. Да и то сказать, организовать здесь погоню будет некому и гнаться, собственно, тоже.

– Ты их…

– Ну да. Один во дворе, двое в коридоре. Они, кстати, охраняли четвертого – он какой-то среднеразмерный член местного святого синода, задержался здесь проездом.

– А сам он?

– Да я его удавил. Быстро и почти безболезненно, кстати. Буду еще оставлять за спиной живых врагов. Это, знаешь ли, не самый лучший способ дожить до старости.

– Чудовище!

– Ага. Сволочь он и чудовище. Был. А еще – дурак, что со мной связался. Жалко только, когда отстреливался, я много зарядов потратил. Меня наш инструктор за такое убил бы и на переподготовку отправил. Кстати, хочешь хохму? Тот мафиози, который в городе командовал, тоже их ставленник. Умные люди – объединили власть духовную, светскую и криминальную. Пес с ними, Вик, ты как хочешь, а я буду спать.

– Это ты – чудовище! Как можно спать после всего…

– Крепко, – перебил ее Петр. – Крепко и спокойно. До утра нас никто не рискнет трогать, а день будет долгим. Все, спи давай, я на полу лягу. Кстати, а почему я чудовище? Я вот думаю, что, наоборот, тут все козлы, один я д’Артаньян.

– Да потому, что убиваешь…

– Так, девочка, – Петр встал, резко взял Викторию за плечи и встряхнул, – я убиваю, когда мне угрожают, и намерен поступать так и дальше. Не нравится – пошла вон. А теперь спать!

Девушка даже не почувствовала, как ее шеи коснулся инъектор. Только что она готова была психовать, орать, скандалить (понятное дело – стресс и все такое) – и вот уже спит. Четыре часа сна искусственного, который перейдет в сон здоровый. Жаль, конечно, что за это время вся одежда пропитается витающими здесь неприятными запахами… Впрочем, она уже пропиталась. Аккуратно уложив Викторию, стянув с нее сапоги и прикрыв одеялом, Петр решил на полу не спать – жестко все-таки, да и натоптано изрядно. Вместо этого он разворотил тонкую дощатую стенку между комнатами и соединил их вместе, после чего настроил сигнализацию, завалился на собственную, застеленную чистыми простынями кровать и благополучно проспал до утра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});