Гарем - Владимир Гурвич

— Какое крыло? — удивился Смуров.

— Я так плечо называю. Помассируй, если не трудно.

— Мне не трудно, только никогда массажем не занимался. Смутно представляя, как его делать.

— Я тебя научу. Это не сложно.

Смуров массировал плечо Надежды в точном соответствии с полученной инструкцией.

— Очень приятно, у тебя волшебные руки, — оценила она его старания. — Даже, кажется, боль ослабела. Потом помассируешь еще, а сейчас все готово. Можем садится за стол.

Смуров наслаждался едой. Будь он один, сделал бы себе что-нибудь самое простое, проглотил это без большого аппетита, лишь бы насытиться. А сейчас он получает самое настоящее удовольствие от пищи, как Олимпийские боги от нектара и амброзии.

— Не желаешь, выпить, милая? У меня есть прекрасное вино — амаретта.

— Это мое любимое вино. Когда я работала в Италии, часто его пила.

— Ты работала в Италии? — удивился Смуров.

— И не только. Хочется так выпить вина. Но я же за рулем.

— Почему бы тебе не остаться до утра.

— До утра? А сын, а работа?

— Сыну позвонишь, скажешь, что не вернешься домой, а на работу поедешь от меня. Даже ближе.

— Ты думаешь? У меня нет тут даже зубной щетки.

— Зубную щетку я тебе торжественно вручу. Что еще надо?

— Ну, не знаю, халат. Не могу же я все время ходить либо в уличной одежде, либо голой.

— С халатом помочь не могу. Но к следующему разу обещаю купить.

— Покупать ни к чему, дома у меня халатов предостаточно.

— Тогда привезешь в следующий раз. И пусть тут висит.

— Я подумаю.

Этот ответ не слишком пришелся по душе Смурову, он свидетельствует о том, что Надя сохраняет определенную настороженность по поводу их отношений. Хотя с другой стороны они слишком еще мало знают друг друга. Но ему почему-то хочется, чтобы Надя верила бы в них и доверяла ему.

После ужина из кухни они переместились в комнату. Сели на диван, Надя доверчиво положила голову на его плечо. И совершенно неожиданно для Смурова его всего заполнила волну нежности. Ни к одной из своих любовниц такого чувства он не испытывал. Ему стало необычайно хорошо и тепло, и он вдруг понял, что именно этого ему не хватало в отношениях с другими женщинами. Им владело в отношение их симпатия, желание, страсть, но не более.

Впрочем, долго размышлять на эту темы времени уже не было, их губы слились в поцелуе, а дальше он на такие темы уже не думал.

35

Руденский укатил в Таиланд на встречу со своей красоткой. И Смуров остался один на хозяйстве. Если сначала ему не очень нравилось то, что придется единолично руководить компанией, заниматься многими вопросами, которые были в ведение партнера, то теперь он обрадовался его отсутствию. Не надо ничего ему рассказывать, он может действовать относительно свободно. Работая с Руденским, он ощущал определенную зависимость от него. Далеко не всегда он делал то, что считал правильным, между ними с самого начала существовали определенные разногласия. Другое дело, что они старались их не выпячивать, выносить за скобки повседневной деятельности. Но при этом Смуров сознавал, что они существуют и опасался, что однажды проявят себя. Он даже раздумывал, не организовать ли ему компанию, где он будет единоличным учредителем и руководителем, но так и не решился на подобный поступок. Он знал за собой это качество, в самый последний момент он может не выполнить уже принятое им решение. Так случалось с ним не всегда, но несколько раз в жизни в последнюю минуту он отказывался сделать то, что уже твердо для себя решил. Это свойство своего характера беспокоило его, пытался его преодолеть, но целиком справиться с ним не получалось. Оно могло заявить о себе в самый неподходящий момент.

У Смурова возникла идея пойти к Трефилову и убедить его изменить свою позицию, попытаться решить спорный вопрос как-то полюбовно. В успех своей миссии он не слишком верил, но и не предпринять хоть что-то в этом направлении он не мог. Это дело портило ему такую его замечательную жизнь. У него три великолепных и при этом очень разных любовниц, каждая ему приносит огромное наслаждение, с каждой он совершенно по-разному переживает упоительные минуты. Никогда еще он не был так счастлив, все его существо буквально вибрирует от тех сладостных чувств и эмоций, которые обрушиваются на него. Даже в самых своих смелых мечтах, он не представлял, что такое возможно не в воображении, а в реальных буднях. И вот в это блаженное состояние грубо вмешался посторонний элемент, который все портит. Он бы не задумываясь, отказался от этого процесса, каких бы денег тот не сулил. Но он связан с Руденским, а Игорь буквально вцепился в него. И если он, Смуров, так поступит, грандиозного скандала не избежать. А, возможно, и разрыва. А ему ужасно не хочется такого исхода, он привык к этой работе, к своему коллективу и даже к Руденскому, несмотря на то, что не всегда одобряет его подходы и принципы. Да и вообще сейчас не самое лучшее время, чтобы бросаться в свободное плавание. На рынке юридических услуг сильнейшая конкуренция. И не факт, что он сумеет занять на нем достойное место.

Смуров позвонил Трефилову, точнее его секретарше и попросил записать его на прием. Секретарша обещала перезвонить, когда узнает, когда его примет ее босс. Перезвонила она буквально минут через десять: Трефилов готов принять его сегодня, сообщила она. Смуров решил, что откладывать встречу нет никакого смысла — и согласился.

Пока он ехал на встречу, то мучительно размышлял о том, как построить с ним разговор. Говорить прямо в лоб, бессмысленно, это не тот человек, с которым можно так общаться, будет только хуже. Но и если идти обходным путем, то шансов на положительный исход не больше. Положение просто патовое. Но и не пытаться как-то выправить ситуацию, он тоже не может. Остается надеяться разве что на удачу. Так было несколько раз в его жизни, когда он не представлял, как следует поступать, но события подчас каким-то фантастическим образом выводили его на нужный результат. Может, так случиться и на этот раз?

Как и при первой встречи, Смуров почувствовал себя подавленным при виде этого огромного тела. Его ладонь в ладони Трефилова казалось совсем маленькой, хотя у него была средняя по размерам рука.

— Здравствуйте, дружище! — пробасил Трефилов. — Очень рад вас видеть. Давно к нам не заглядывали. Как идут наши дела?

— Скоро будет очередное предварительное обсуждение дела у судьи.

— Надеюсь, у нас все схвачено?

— В каком смысле, Александр Викторович?

Трефилов посмотрел на Смурова. Затем улыбнулся.

— Присядем за столик, дорогой Дмитрий Борисович, — пригласил он.

Они сели за столик, как обычно он ломился от разнообразных алкогольных напитков и закусок.

— Налить вам виски или коньяк? — предложил хозяин кабинета.

— Из напитков только кофе, если не возражаете.

— А если возражаю, — подмигнул ему Трефилов, и, не спрашивая разрешения, плеснул в бокал Смурова виски.

— Я за рулем и вообще, — попытался сопротивляться Смуров.

— Бросьте, вы же знаете, доставим хоть на Северный полюс. — Выпьем за успех.

Проклиная себя, что приехал сюда, Смуров чокнулся с Трефиловым и выпил. Виски были первоклассными, но это обрадовало Смурова в самой маленькой степени. Ему было стыдно перед собой за то, что этот человек подавлял его, лишал воли к сопротивлению. Стоит ли удивляться, что он переиграл мягкотелого Чепоковича. Если бы сильно постарался, Трефилов мог бы отнять у него акции и без всякого препарата.

— Еще по одной, — предложил тут же Трефилов, едва Смуров поставил свой опустевший бокал на стол.

— Александр Викторович, давайте поговорим, — взмолился Смуров.

— Поговорить, дружище, всегда успеем. Впрочем, можно и поговорить. Ну, давай, приступай. Что там у тебя накипело?

Смуров втянул в себя воздух, как перед погружением в море.

— У вас не возникало желания, Александр Викторович, закончить это дело миром?

— Миром? — удивился Трефилов. — А зачем, когда можно его спокойно закончить и войной.

— Можно, конечно, но ведь война, даже такая далеко не самое лучшее дело.

— А я лучшего не ищу, мне нужно выиграть дело. А уж каким способом не столь важно.

— Но ваша репутация бизнесмена…

— Вы, дружище, о моей репутацией не заботьтесь. У меня для этого есть огромная пиар-служба. Понадобится, исправит.

— Я понимаю. И все же.

Трефилов пристально посмотрел на Смурова.

— Что-то вы темните, Дмитрий Борисович.

— Да нет, совсем не темню, — пробормотал Смуров, чувствуя себя так, словно бы его уличили в чем-то постыдном. — Просто мой опыт однозначно говорит, что в каждом конфликте виноваты обе стороны. Другое дело, что их вина может быть разной.

— Это вы бросьте, дружище, все тут предельно однозначно. Он продал мне акции, я перевел за них ему немалые бабки, а теперь этот щелкопер требует их назад. А вот это он видел, — показал Трефилов огромную фигу.