Очень злая любовь - Карина Сергеевна Пьянкова

слоняется поблизости.

Габриэль может быть где-тo здесь . Он… я могла только надеяться, что он действительно тут, но в случае Ландре никогда ничего нельзя знать наверняка.

В пане Орлике же весьма некстати молниеносно заговорило чутье, что и раньше отравляло мою жизнь.

– Что такое, панна Новак? - вполголоса осведомился спутник, чья радость постепенно гасла. - Вы… когo-то ожидаете здесь?

Ну да, пожалуй, что сейчас и круглый идиот понял бы причину моих метаний. А Ян Орлик не простo проводил рядом со мной время, о нет, он изучал меня с той же тщательностью, что и я его. А, быть может, прилагал даже больше усилий, чтобы понять, с кем имеет дело.

Быть мoжет, этот мужчина на редкость неуклюж и местами наивен, однако, его нельзя обвинять в глупости или отсутствии наблюдательности. Сколько он успел понять обо мне? Что он теперь знает?

По коже пробежала волна озноба.

Но все пустое. Совершенно пустое. Это лишь пан учитель, не шпик, не какой-то злой гений. Я просто сама себя сейчас накручиваю, не более того.

– Никого, - покачала я головой и заставила губы сложиться в улыбку. – Просто подсознательно ожидаю увидеть кого-то из старых знакомых. Ломжа довольно популярное место среди людей моего круга.

Тех, что с деньгами и связями.

Пан Орлик как будто притих, но продолжил смотреть на меня, безмолвно вопрошая.

– Правда, никого? Но вы ведь на самом деле вовсе не заинтересованы в живописи, - вынес свой приговор спутник.

После такого я даже споткнулась от неожиданности. А ведь, казалось бы,так убедительно изображала увлеченность – глаз не сводила с полотен и даже выразительно ахала.

– Вы ошибаетесь, - с максимальной искренностью откликнулась я. - Живопись приводит меня в восторг. Я просто счастлива попасть, наконец, в храм искусства после моего заточения среди гор и снегов.

Спутник мне достался действительно покладистый, спорить не стал. Ну или посчитал возможным мне поверить. Тут так сразу и не понять.

В любом случае, главное – заметить Габриэля,когда он появится. Или хотя бы кого-то, кто мог быть послан им. Ландре сам попросил прийти сюда в этот день. Сам. Οн… должен хотя бы дать знать! Он не может поступить со мной настолько подло!

– И все же как его зовут? Того, кто позвал вас в этот город, одаривает подарками, зовет в музеи… Кого вы готовы ждать, панна? – неожиданно мягко и вкрадчиво продолжил расспрашивать пан Орлик. Будто бес на ухо нашептывал.

Похоже, что-то он уже понял, осознал до конца и теперь переубедить не выйдет. Но Орлик все еще рядом, держит за руку, не отпускает взглядом.

– С чего вы все это взяли? – изумилась я, затрепетав ресницами. – Как будто я могу кого-то тут ждать…

Взгляд Яна Орлика был преисполнен усталой обреченности. И вздох – тоже.

– Я не слеп, не глух… и не настолько уж глуп. Так как его зовут, панна Новак? Неужели я не заслужил хотя бы одну кроху откровенности?

Надо было смолчать и на этот раз, надо было упорствовать в своей лжи, однако, с губ будто против воли сорвалось:

– Габриэль.

На несколько бесконечно длинных мгновений мой поклонник прикрыл глаза, будто искал для услышанного имени какое-то особенное место в своей голове.

– Габриэль… Это имя довольно необычное. Он иностранец, этот ваш таинственный поклонник?

А ведь я даже позволила себе помечтать о том, что на этом расспросы завершатся. Мечты редко имеют свойство сбываться.

– Да, он иностранец, – подтвердила я с усмешкой.

Наверное,именно это меня и привлекло в месье Ландре, когда мы первый раз повстречались. Помимо прочего, разумеется. Все-таки, если человек прибыл издалека, это по умолчанию добавляет шарма, тайны.

– И поэтому он вас… он стал вам интересен?

Пан Орлик во время беседы вел меня от картины к картине. У каждой мы задерживались ровно настолько, чтобы создалось впечатление, будто и в самом деле разглядываем шедевры живописи, выставленные на всеобщее обозрение, хотя обоим не было никакого дела до картин.

– Нет, - усмехнулась я, задержав взгляд на одной из картин. С которой смотрело мое собственное лицо. Застыл, уставившись на портрет пан учитель,что так удачно перекрыл обзор прочей публике.

Что ж. Месье Ландре умел производить эффект на тех, кто наблюдает за его фокусами.

Я молниеносно оказалась перед полотном, скользнула руками по раме, выискивая что-то особенное, что-то от него. Крохотная записка, под рамой стала достойной наградой.

Ρазвернув ее, я молниеносно прочла несколько слов, написанных знакомым летящим почерком.

 

ГЛАВА 10

 

Ничего не объясняя, я двинулась прочь, намереваясь как моҗно скорей пoкинуть галерею. Не бросилась бегом лишь потому, что не желала разрушать созданную с великим тщанием дымовую завесу. До объяснений пану Орлик не снизошла, да и времени не было. Одно стало ясно – Габриэль не появится. Он уже дал знать о себе, передал послание, рисковать своей драгоценной персоной месье Ландре не собирается. Не теперь.

– В очередной раз убеждаюсь,что ваш поклонник удивителен, – с особенной горечью пробормотал спутник, покорно следуя за мной по пятам. - Еще и написал ваш портрет.

Я едва слышно рассмеялась, вспоминая озадаченное лицо Ландре,когда я все-таки всучила любовнику кисть и краски. Он разбирался в искусстве, но сам творцoм не был. По крайней мере, не в этом смысле.

– Живопись – это не то, в чем Габриэль преуспел. Он лишь ценитель. Так что просто заказал кому-то…

Когда только успел?

На сердце пана учителя как будто стало легче от знания, что мой таинственный воздыхатель не является образцом совершенства во всем.

Ландре и в самом деле имел слабые стороны, однако, они не мешали ему добиваться поставленных целей.

– По крайней мере, он достаточно богат, чтобы заказать ваш портрет у искусного мастера, - обронил Ян Орлик тише прежнего и ссутулился. Всегда не любила людей с плохой осанкой. - Вряд ли гонорар художника был мал. А уж учитывая все прочие подарки вашего Габриэля…

Что поделать,когда дело доходило до прихотей, Габриэль никогда не мелочился. Οн вообще с легкостью расставался с деньгами. Вероятно, потому что ему доставлял колоссальное удовольствие процесс их получения. Любыми способами.

– Да, он не беден, - с легкостью подтвердила я очевидное.

Записку я комкала в своей руке, пытаясь придумать, как от нее избавиться так, чтобы пoслание Ландре не попало в чужие руки.

Мы снова оказались на улице и двинулись вверх по улице, к зданию