Луч света в темном царстве - Павел Вяч

Что за…

В последний момент Людвиг что-то почувствовал и даже дернулся в сторону, но это ему не сильно помогло.

Три шипа пролетели мимо, штук шесть беспомощно звякнули о скрытые под одеждой доспехи, но последние три попали в цель.

Я почувствовал боль трактирщика, услышал звук рвущейся кожи, а в нос мне ударил металлический запах его крови.

— Ах ты, щенок….

В глазах Людвига мелькнуло удивление, которое в следующий момент сменилось безумством ярости.

— Пор-р-рву!

Я хорошо помню то чувство страха, когда увидел первого пса, замах ритуального кинжала, мчавшихся на нас упырей и как оказался в горячке боя во время рейда.

И мне казалось, что это самое страшное, что пережил в жизни.

До этого момента…

Подумаешь, песьеголовый или ритуальный кинжал! Пятерка гвардейцев, на которых я напал со спины… Да даже то побоище и выстреливающие во все стороны ребра псов!

Сейчас, по сравнению с Яростным безумием, мелькнувшим в глазах Людвига, это все казалось сущей ерундой.

Поскольку сейчас на меня смотрела сама смерть.

Тело сработало на голых инстинктах — швырнуть перед собой Вспышку и броситься вправо, одновременно выкручивая Грань Волка на максимум.

Шух!

Лезвие меча просвистело рядом с моей ногой, чудом не отхватив мне стопу…

Фьють!

Брошенный метательный нож разминулся с моим правым ухом на какие-то миллиметры…

Дзанг!

Попавший под руку стальной поднос отправился в полет и жалобно звякнул, встретившись с клинком Людвига…

Я скакал по харчевне, как кот, проспавший весь день и вышедший ночью на бой с тенями.

Летал, как бешеная белка, не гнушаясь бегать по столам и даже по стенам.

Кувыркался как матерый каскадер, не забывая швыряться в Людвига стульями, подносами, солонками, кружками и прочей кухонной утварью.

И тем не менее, Людвиг умудрялся меня задевать.

Щит пока справлялся, но мана с каждым пропущенным ударом проседала на десятую часть.

Несколько раз я пытался достучаться до впавшего в боевую ярость трактирщика, но всё было тщетно — Людвиг превратился в быка, перед глазами которого мелькала алая тряпка.

Я уже прикончил второй бутылек маны и всерьез подумывал над тем, чтобы прорываться на улицу, как случилось нечто неожиданное.

Сначала по харчевне пробежала тень, затем я почувствовал чей-то ровный пульс, а следом за моим столиком у окошка появился… Сиам.

— Неплохо, — бесстрастно протянул он, наблюдая за тем, как я в очередной раз чудом ухожу от клинка Людвига. — А что, если так?

Он взмахнул рукой, и в мою сторону полетел посох.

Выругавшись про себя — какого черта здесь происходит! — я поймал посох в воздухе и, перелетев через столик, занял центр харчевни.

Очень хотелось задать пару вопросов Сиаму, но я усилием воли выбросил все посторонние мысли из головы на потом.

Маг Смерти хочет увидеть, как я обращаюсь с посохом?

Что ж, будет вам шоу!

С полной маной, Щитом смерти, выкрученной на максимум Гранью Волка и посохом я почувствовал себя в разы уверенней.

А постоянное нервное напряжение последних дней и осточертевшие уже загадки превратились в гремучую смесь ледяной ярости.

И вновь ощущение дежавю, и вновь призрачный перекресток, на котором стоим мы с Людвигом.

Вот только на этот раз у меня в руках посох, а за спиной развевается невидимый плащ Смерти.

Людвиг хорош, чертовски хорош!

Даже несмотря на выкрученную на максимум Грань Волка он умудрялся гонять меня по всей харчевне…

Но сейчас я отчего-то чувствовал в себе силы сразиться с ним как минимум на равных.

Все эти мысли промелькнули в моей голове словно вспышка, и я замер, выставив навершие посоха вперёд — точно в грудь трактирщика.

Хотя… какой он к чертям трактирщик! Воин! Хищник! Берсерк!

И безумие, горящее в глазах Людвига подтверждало мои догадки.

— Ррра! — его рот искривился в сумасшедшей улыбке, и Людвиг бросился в атаку.

Видимо, он посчитал посох в моих руках досадным недоразумением или попыткой защититься с помощью оружия.

Наверное, если бы не Вик, так бы оно и было, но воин не зря носил звание Мастера копья, а я был хорошим учеником.

Да и потом, я не учился владеть посохом, а будто вспоминал, как это делается.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы испуганно отпрянуть назад или подставить посох под замах меча, я хладнокровно сделал быстрый выпад, метя Людвигу в солнечное сплетение.

Хэк!

Воин, наткнувшись на мой посох, решил было отмахнуться от него мечом, но тут же получил ещё один болезненный укол в живот.

Хэк! Хэк! Дзанг!

Следующие пять минут превратились в смертельный водоворот стали и дерева, холодной отстраненности и кипящего безумия.

Людвиг наседал со всех сторон, чуть ли не рыча от бешенства, но я стоял как скала.

Держал его на дистанции и хладнокровно бил по выбранным точкам.

Колено, живот, правая рука. Колено, живот, правая рука…

В коленку попадать зачастую не получалось, но в бедро Людвигу прилетело несколько серьёзных ударов.

Другой бы давно отступил, но трактирщик, казалось, заводится всё больше и больше.

Клянусь, был бы у меня ещё один мешочек с костями, я бы поставил точку в этом поединке!

Людвиг сейчас не видел ничего и никого кроме меня, и точно бы пропустил все костяные шипы.

Увы, но ингредиентов для плетения у меня не было, щит медленно, но верно таял, отражая редкие пропущенные удары, а я чувствовал, как с каждой минутой все больше устаю.

Казалось, от моего противника исходит какая-то аура, которая буквально давит на меня, истончая мой щит.

От Усиленной Вспышки и Усиленного Копья Света Людвиг всё так же отмахивался, и я почувствовал накатывающую безысходность.

Чертов трактирщик был будто сделан из железа и никак не желал успокаиваться Сиам невозмутимо наблюдал за боем, а я же хотел одного — прекратить этот поединок.

Поэтому пришлось прибегнуть к заклинанию, к которому я с недавних пор относился с опаской — «Касание Госпожи».

К тому же, брошенный мне Сиамом посох отлично проводил любые плетения, будь то школа Смерти или Жизни.

На первые два тычка, усиленные «Касанием Госпожи», Людвиг не обратил внимания, а вот на третьем схватился за сердце.

Причем произошло это так неожиданно, что я бестолково замер на месте, не понимая, что же произошло.

Ведь только что стоящий передо мной человек так и полыхал бешенством, а сейчас оседал на пол.

Его безумный взгляд стремительно погас, и свирепый воин по щелчку пальцев превратился… в обессиленного старика.

Выронив меч, он упал сначала на колени, затем на четвереньки и страшно захрипел, царапая правой рукой