Затерянные в Эльдорадо (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

– Пекари на тебе джигу танцевали, что ли? – полюбопытствовала Келли и попробовала отряхнуть мне спину, но потом махнула рукой на это дело (или на меня) в силу бесперспективности занятия.

Ее близость расслабляла, а невинные касания разгоняли кровь по сосудам и мысли из головы.

– Ну почти, – ответил я, осознав, что продолжения массажа ждать не приходится.

Обезглавленная тварь дернулась в ослабевшей руке.

– Одежду доставай, – велела блондинка, на всякий случай отступившая на пару шагов. – Я быстро починю, а ты переоденешься. А то от твоей «туалетной воды»… – она демонстративно зажала носик пальцами и прогундосила: – Дышать нечем.

Я вынул из рюкзака порванный в запале драки лонгслив. Блондинка схватила его и быстро сбежала от костра под навес.

– А я, пожалуй, схожу, еще сушняка наберу, – проявил с ней солидарность колумбиец.

У Эндрю то ли обоняние было слабее, то ли выдержка – крепче. Я сел к огню, содрал со змеи чулок жесткой шкуры, выпотрошил и принялся распиливать на куски. Американец сходил к Келли за ножиком и начал обстругивать палочки-шампуры и рогатки для них.

– Где ты прячешь свою волшебную палочку? – поинтересовался я у американца негромко.

– В смысле? – так же тихо ответил он.

– Что ты сделал с Ферраном, чтобы заставить его извиниться?

– Я его не заставлял. – Додсон сосредоточенно обстругивал кончик палки, добиваясь идеальной остроты конца. – Просто напомнил ему о двух его младших сестрах.

– А откуда ты знаешь, что у него есть сестры? – напрягся я.

– Он рассказывал.

– Когда?!

– Ну, мы разговаривали… – недоуменно посмотрел на меня американец.

Мысль о том, что с Отавиу можно разговаривать, мне в голову не приходила.

– Я хотел бы попросить тебя… – осторожно продолжил Эндрю, – поумерить пыл в отношении девушки. И его не стоит дразнить, и ей отдышаться нужно.

Я кивнул. Неприятно слышать такие замечания. Особенно от такого недотепы и мямли, как Додсон. Но, увы, они были справедливы.

– Кончайте секретничать, – раздалось от навеса. – Брайан, иди переодевайся. И повесь проветриваться этот ужас, пожалуйста. Смердишь, как нищий на паперти.

Я послушно натянул идеально заштопанный логслив и еще сыроватые после «купания» джинсы. Снятую одежду повесил с подветренной стороны. И даже сполоснул руки с мылом, хотя вода у нас была в лимите.

– Теперь-то мне будет дозволено присесть в приличном обществе? – спросил я, отряхивая кисти.

– Теперь присаживайтесь, – величественно разрешила мне блондинка.

Мне. Эта королева цыганской кибитки. Я не смог удержаться от смешка.

Из леса нас окликнул колумбиец и вскоре выбрался к лагерю. Он притащил целую охапку сухих веток.

– А еще я вам камни принес, – обрадовал нас Ферран. – За пазухой.

– Молодец, Отавиу, – похвалил его Эндрю. – А зачем?

Меня этот вопрос тоже интересовал. С заточенными шампурами и парой булыжников, которые припер футболист, да во сне, убийце наши ножи и ружье глубоко до звезды.

– А как вы собираетесь орехи колоть? – разумно возразил Отавиу. – Челюсть запасная в кармане лежит?

Запасной челюсти не было. Змеиная тоже уже в костре обуглилась. И даже если заставить его сейчас унести камни из лагеря, где гарантия, что они не будут притащены ночью?

Как ни странно, ужин прошел мирно. И даже весело. Разнообразно, экзотично и питательно. Бушмейстер получился немного суховат. Келли настояла, чтобы мы его «тщательно прожарили, там водится сальмонелла». Но с гранадильей змеюка пошла на ура. Отавиу колол орехи. После того, что он отколол днем, занятие было вполне безобидное. Местами они подгорели и горчили, но организм чуял в них источник жиров и плевать хотел на такие мелочи.

Колумбиец рассказывал, как ходил с приятелем охотиться на кайманов. Но в итоге стал свидетелем охоты на ягуара. Точнее, ягуар пришел попить. А кайман думал поесть. Ни одному, ни другому задуманное не удалось. Ягуар победил. Но жрать пресмыкающееся не стал. И жажда, видимо, в процессе отпала. Колумбиец в красках описывал битву гигантов. Скорее всего, врал. Но живописно. Келли расслабилась, хотя сесть предпочла между мной и Эндрю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Спать блондинка ушла первой. Мы еще какое-то время посидели у огня. Каждый молчал о своем. Лично я благодарил Бога за чудесное избавление от укуса змеи. За спасение из горной реки. За то, что вопреки моему желанию он втянул меня в эту авантюру, такую опасную. Но такую живительную. А потом мы легли спать. Колумбийца уложили посередине. И он даже без особых возражений согласился.

_________________________________

63 - Змеи способны довольно долго, до нескольких дней, сохранять мышечную активность после смерти из-за автономии нервов. В 2014 году в Китае был случай, когда отрубленная голова ядовитой змеи укусила повара, и тот умер раньше, чем приехала скорая. В январе 2014 года мужчина в Австралии был укушен ядовитой красно-туманной черной змеей через 45 минут после того, как он разрезал существо пополам лопатой. Были и другие прецеденты.

64 - Бушмейстеров за твердую, крупную, ромбовидную чешую называют «ананасной змеей». Про то, что они распространяют сальмонеллез, тоже правда. А зубки у них до 5 см случаются.

Третий сон Келли

Отряд воинов отправляли всем поселком. Нарядные, в парадной раскраске, воины уходили под командованием отца Апони. Как рассказывал отец, дальние данники, которые раньше исправно платили, теперь, после вмешательства проклятых Суачиас, – детей бога Солнца Суа и богини Луны Чиа, пришедших с востока, – отказывались отдавать золото и дары полей. Лето выдалось сухим, и маис не уродился. После гибели последнего сипы никто больше не приносил дары священному озеру65 , и боги отвернулись от муисков. Так рассказывал Апони отец. Соседи, всегда готовые прийти на помощь, были разорены набегами дикарей мусо66 . Теперь, когда муиски лишились своих правителей67 , никто не спросит с должников, кроме самого касика68 . Собрав отряды с окрестных поселков, принеся богатые жертвы, воины надеялись на успех. Добрый бой приносит достаток, славу и молодых жен в дома.

Но боги муисков отвернулись от своих детей.

Это Апони сказали мамы. Отец больше ничего не мог сказать. Из ста воинов назад вернулась половина. В поселок Апони из двадцати – всего пять. Отец был еще жив. Его несли на носилках в знак признания и уважения. Ни жрецы, ни бабки-знахарки не знали, как лечить такие раны. Данники сговорились с проклятыми Суачиас с востока. Воины рассказывали, что Суачиас могут плеваться огнем из палок. Наверное, их отец Суа дал им такое колдовство. Никто бы не поверил в то, что палка может плеваться огнем далеко вперёд. Но умирающий отец Апони был доказательством того, что это правда. Плечо его было просто разворочено69 . Вокруг раны всё покраснело и воспалилось. Отец бредил, был в горячке и ночью отошел. Тело вынесли на циновке во двор. Возле его ложа собрался весь дом. Отец был опорой. На нем, как хижина на центральном столбе, держалась вся семья.

Что теперь будет с ними всеми?

Утром младшие жрецы пришли готовить тело к погребению. Мамы собирали лучшие украшения и плащи. Хучуй, самая молодая жена, всхлипывая, убежала в дом Шиая за прощальным ожерельем. Мамы Апони, Мичик и Сайа, были из богатой семьи. После смерти мужа они возвращались в свой род вместе с дочерями. Дом наследовал старший сын, чтобы создать в нем свою семью. Четыре наложницы должны последовать за отцом. А судьба Хучуй была пока неясна. Ее род был слаб и не мог претендовать на возврат приданного и дочери. Она должна была присоединиться к наложницам и сопровождать отца в нижний мир. Но Хучуй была беременна. Если кто-то из братьев отца согласится взять ее в жены, она перейдет с ребенком к нему.

Смерть отца в один час изменила и жизнь Апони. Шиай уже говорил с отцом по поводу сватовства. И хотя на красавицу обращали внимание многие, отец был готов пойти навстречу влюбленным, как он говорил. Чтобы породниться с семьей умелого ювелира, как говорили мамы. Что будет теперь? Теперь решение о браке Апони будет принимать старший в роду мам. Никто не мог сказать наверняка, что на уме у хитрого дяди Сеуоти.