Невеста темного принца (СИ) - Княжина Елена

Если выживу, убью безумную стерву.

Если выживу.

11.3

Андрей

– Жив? – хрипло бросил Брендан из пропахшей потом и сыростью темноты, когда замок щелкнул и шаги конвоиров стихли.

Давал ориентир. Хотя в выделенном им помещении даже выпрямиться в полный рост было проблематично, не то что заблудиться.

– Вполне, – сухо буркнул Андрей.

Он понимал, кому обязан своим относительно сносным состоянием, и это осознание наполняло рот горькой желчью. Радоваться «недоразумению» он не собирался, предпочел бы умереть снова, но кто ж его спрашивал… Сдержав ненужный стон, Андрей развернулся на каменном полу лицом к черному потолку и попытался сесть.

– Не торопись, – поделился опытом парень, последние три дня служивший Джине игрушкой для весьма необычных для первокровной леди забав. – Никто не видит. Даже я… Ни черта…

Андрей знал, что никто не осудит, если он немного полежит и посмотрит в потолок, пытаясь по ощущениям определить, сломаны ли ребра и критична ли кровопотеря. Но все равно нашел макушкой стену и поехал затылком вверх. Минуту спустя он вполне сносно расположился в их совместной «комнате отдыха», лишенной каких бы то ни было удобств.

Спятила ли Джина или всегда была такой? Он искал признаки душевного расстройства и, к прискорбию, не находил.

Обидчивая, мелочная, высокомерная, ревнивая, мстительная, горделивая, вспыльчивая… Болезненно реагирующая на отказы, скорая на расправу… Развращенная вседозволенностью, прущая к своей цели, как твердолобый горный тролль… Она не была психопаткой. Как и фанатиком, вроде половины «братьев». Избалованной увлекающейся истеричкой – да. Сейчас он даже видел смысл в ее действиях – хаотичных, грубых, эмоциональных, взбалмошных…

За Андреем она не приходила с первого дня, когда он предпочел отправиться в камеру к Хайву, а не в ее теплую и мягкую постель. Синие глаза в тот миг удивленно моргнули, но уже через секунду холеное лицо застелило равнодушием. И Карпова бросили в это чудное заведение для пленников. Гостеприимство, достойное истинной леди. Джин в своем репертуаре.

– А мог бы, Андрей Владимирович, валяться на синих простынях, пить вино, вспоминать молодость и обсуждать старых знакомых, – саркастично хмыкнул Брендан, пытаясь найти в себе остатки оптимизма.

Парень был совсем плох. У него не было живого щита. От мысли о собственном «щите» – черноглазом, мягком, теплом, нежном, но упрямом, как стадо буйволиц, – снова скрутило живот и обожгло фантомной болью. Хуже расклада придумать невозможно. Хрупкая пигалица, связанная драным ритуалом, отдувалась за него. Он определенно задолжал Анне чертового единорога.

Две ночи подряд Андрею приходилось обращаться к Сияющей материи и сцеживать ее с кончиков пальцев в израненное тело Брендана, чтобы хоть слегка подлатать. Но сегодня Карпова увели следующим, и сейчас он был не в состоянии оказать помощь. Последние капли магии из резерва ушли на постройку крепкого ментального барьера. Джина надеялась измотать его, отвлечь телесными муками и пробраться в голову. Чертовски самоуверенная идиотка.

Ее нынешний муж был непрошибаемым. Ни Карпову, ни Артуру не удалось пройти дальше первого заслона. Но это был полезный опыт – Андрей взял пару давно забытых и официально запрещенных ментальных приемов на вооружение и сегодня активно ими пользовался.

– Полагаешь, они синие? – язык заплетался, но поддержать разговор было важно для них обоих.

– Кто? – просипел Брендан, готовый, судя по угасающему голосу, отключиться.

– Простыни.

– Какими им еще быть?

– Желаешь проверить? Могу передать Джин при следующей встрече… – сонно пробормотал Андрей, впадая в забытье.

Измотанное тело требовало покоя, и голова соображала паршиво. Это было плохо. Следовало что-то решать. Требования Расковой оказались настолько же понятны, насколько и невыполнимы. Но Джин была уверена, что еще пара приятных свиданий наедине, и он уступит.

Она даже не догадывалась, насколько близка к истине. Не понимала, что бьет по самому больному. Каждое заклятье отдавалось в нем двойной дозой мук – болью реальной и болью фантомной, – стоило лишь представить, что партнерская половина урона идет ей. Пигалице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Идиот!

Зачем ушел? Как мог оставить одну даже на минуту? Еще и дверью хлопнул, породистый нос задрал. Принципы драные отстаивал. Незыблемые, выстраданные, вырванные в свое время зубами.

Да под хвостом у саблехвоста он видел сейчас свои принципы!

Оставалось лишь надеяться, что Анна с рыжей ворчуньей не застряли в забытой богом деревне. Тролль знает, куда ведут привязки тронутой опекунши! Потому как думать, что его пигалица бродит по какому-нибудь глухому зачарованному лесу, раненая и без помощи, было невыносимо.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​11.4

Андрей

Тупая боль в груди не давала провалиться в спасительную дрему. Похоже, Джина совсем помешалась и решила проложить путь к его сердцу напрямую – через ребра.

Брендан глухо постанывал на каменном полу в паре метров от него. Надо набраться сил и высечь хоть каплю чертовой материи: без поддержки парень долго не протянет. С ним Джин не церемонилась, без труда определив в прежнем воспитаннике Андрея еще одну болевую точку. Била в нее прицельно и с шокирующим энтузиазмом.

Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Третьи сутки Карпов забывался в снах и ждал, когда туда же придет она. Его упрямая девочка. Рядом с ней было хорошо, и просыпаться не хотелось вовсе.

Сегодня Анна явилась позже обычного – подозрительно бледная и уставшая. Косилась на него с неодобрением, а потом и вовсе решила убежать. Подхватив подол красного платья, она неслась от него через густой лес, и колючие лапы расступались перед ней, освобождая путь.

Он шел напролом, упрямо вбивая ботинки в желтый хвойный опад. Это его девочка. Только его. Нужно непременно догнать пигалицу, пока она не заплутала. Пока не потеряла ориентир. Казалось, от этого зависит жизнь. Его. Ее.

Анна задиристо смеялась и изредка оборачивалась, убеждаясь, что он следует по пятам. Дразнила.

Нужно поймать ее во что бы то ни стало! Пойти рядом с ней и вместе искать выход. Вывести их обоих на свет.

Но красный хвост платья все ускользал и ускользал.

Заноза!

Анна… Девочка… Графиня…

Он вспомнил, с каким трудом разрешил ей навести порядок в своем доме. Как цеплялся за привычную серую жизнь, за пыль, за единственную подушку, за драные принципы и возведенные границы.

Нет, это не заклятья Джины отдавались тупой болью в груди. Это последняя ссора напоминала о том, какой он идиот.

Теперь все казалось неважным. Титулы, балы, замки и фамильное серебро, дурацкие тряпки, приятные к телу, танцы, сборища снобов… Пусть будут, если она так хочет. Пусть будут.

Он и сам внезапно захотел всего. И детей – непременно черноглазых. И чертовых танцев. Крепко сжимать тонкую, хрупкую талию в ладонях и кружить по бальной зале, пока они окончательно не выбьются из сил. А потом завести в укромный уголок сада и целовать до потери сознания. Прижимать к себе, убеждаясь, что ткани действительно приятны к телу. А без тканей еще приятнее…

Никогда еще ему не хотелось жить так сильно. Так сладко. Он не мог надышаться вкусным воздухом из снов. Цветами и Анной.

Он мог бы стать для нее чертовым принцем. Не просто мог бы. Хотел.

Кожу обожгло: кто-то нагло вырвал его из сладкого забытья.

– Сегодня Голова желает говорить с тобой первым, князь, – едко уведомил Джагжит, явившийся лично в камеру за узником. За ним маячило что-то нервно-рыжее и не слишком в себе уверенное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уже утро? Тролль его разберет. Окно бы не помешало.

Брендан спал, и Карпов охотно занял его «первую очередь». Андрей медленно поднялся, пригнувшись под потолком. Не так волновали раны, как пустой резерв – он почти не восстановился.