Грешник - Сьерра Симоне

не знаю, когда это произошло. Я просматриваю страницы молитвенного дневника и представляю, как кто-то говорит: „Я буду делать для Бога все… до тех пор, пока это то, чего я тоже хочу“.

Я отказывалась быть открытой для возможностей. Для Божьего шепота.

В любом случае, ничто из этого существенно не меняет того, о чем мы говорили сегодня днем, но я хотела, чтобы ты знал, почему это так важно для меня. Я должна убедиться, что прислушиваюсь к Богу, где бы ни находилась, и что не сделала кумира из будущей себя, как это сделали мои родители.

Я хочу быть независимой Зенни. И полагаю, что именно таким путем могу этого достичь.

Ладно, наговорила я тут намного больше, чем планировала. Э-э-э… Я взволнована и полна надежд на завтрашний день. Надеюсь, что ты хорошо проведешь сегодняшний вечер. Сейчас я просто повешу трубку, потому что понятия не имею, что еще сказать. До свидания, Шон».

XI

Никогда в жизни не нервничал так, как сейчас.

Никогда.

Ни перед игрой на чемпионате по баскетболу в выпускном классе средней школы, ни перед тем, как прочитать надгробную речь на похоронах Лиззи, ни перед собеседованием с Валдманом. Даже во время того ужасного приема у врача после маминой первой томографии, когда нам сказали: все настолько плохо, что у нас осталось всего несколько вариантов.

Несмотря на то, что обычно моя кухня забита полезными и питательными блюдами, я не хочу подавать приготовленную на гриле куриную грудку без кожи и шардоне. Хочу угостить ее чем-то изысканным и вкусным, чем-то, что сказало бы ей: «И раньше ты считала Шона Белла потрясающим – что ж, посмотри, как он смотрит на тебя за шикарным ужином, который только что сам приготовил».

Да, я сказал «приготовил сам». Пусть у меня никогда не было серьезных отношений и я к ним не стремился, я достаточно наслушался из разговоров мамы и Тайлера о Поппи, чтобы понять, что дамам нравится, когда ты для них готовишь.

К тому же, учитывая тему нашего разговора, я полагаю, что ресторан – не самое подходящее для этого место. Я хочу, чтобы Зенни чувствовала себя комфортно. И чтобы мне было комфортно. Я мог бы заказать что-нибудь, да, но, как уже говорил, мне хочется произвести на нее впечатление. Все те доверие и привязанность, которые она питает ко мне, но которых я не заслуживаю?.. Я хочу заслужить их.

Единственная проблема – на самом деле я не готовлю. Вообще. Но у меня есть две вещи, которые мне помогут.

Первая – я много лет помогал маме и неплохо ориентируюсь на кухне. И, возможно, у меня нет кулинарного таланта, но я знаю, как все работает.

Вторая – я много смотрю «ЛПБ» (для тех, кто не знает, это «Лучший пекарь Британии») и могу наизусть перечислить ингредиенты для большей части выпечки, включая хлеб и печенье.

И в этой связи я останавливаю свой выбор на пироге в горшочке с курицей карри под слоем домашнего слоеного теста и какого-нибудь дорогого сыра, привезенного откуда-то из-за границы. Я подам это блюдо с парой бутылок крафтового пива, поскольку ее, вероятно, уже тошнит от вина, и вуаля.

Результат – изумленное восхищение.

Только когда Зенни стучит в дверь в семь вечера, восхищаться нечем. Я весь в муке, овощи отказываются подрумяниваться на противне для запекания, как обещал Элтон Браун, и я забыл, сколько раз сворачивал слоеное тесто. Кажется, только два (Мэри Берри в своей кулинарной книге пишет, что нужно как минимум три раза раскатать и сложить его), но, чувствуя нервное отчаяние, я выпил пару бутылок крафтового пива до прихода Зенни, и теперь время запекания и предыдущие манипуляции с тестом помню плохо.

Да что со мной не так, черт побери? У меня двадцатимиллионное состояние! Я раскалываю компании пополам, как палку об колено, и при этом не могу удержать себя в руках на одном ужине? Не могу оставаться спокойным, чтобы приготовить чертов пирог в горшочке?

Когда я открываю дверь и Зенни замечает испачканные в муке брюки от «Хьюго Босс» и тянущийся с кухни дым, она начинает смеяться так сильно, что ей приходится прислониться к дверному косяку, но этот смех стоит всех моих мучений. Он легкий, счастливый, все еще немного девчачий, а ее улыбка подобна лучу солнца, проникающему прямо в сердце.

Я тоже смеюсь за компанию.

– Что произошло? – наконец удается спросить ей, а взгляд снова блуждает по мне. Только на этот раз он задерживается не на пятнах муки, а на моей обтянутой рубашкой талии, на аккуратно закатанных рукавах, демонстрирующих предплечья, за которые я плачу космический гонорар тренеру.

То, как она разглядывает мое тело, пьянит сильнее, чем любое пиво восьми с половиной процентов крепости, и мне приходится напомнить себе, что нужно собраться.

Ужин. Слоеное тесто. Точно.

– Я готовлю, – с гордостью отвечаю, закрывая за ней дверь. – И все идет просто отлично.

– Это заметно, – говорит Зенни, и когда я поворачиваюсь, она резко поднимает на меня глаза и краснеет.

Она только что разглядывала мою задницу.

От этого вся кровь приливает к члену, и руки чешутся от желания прикоснуться к ней, обнять, притянуть к себе для поцелуя.

Я поспешно ухожу на кухню… подальше от нее и ее милого блуждающего взгляда.

– Хочешь чего-нибудь выпить, пока я заканчиваю?

– Газированной воды.

Она подходит к большому кухонному островку посреди моей кухни, подтягивает высокий стул и садится напротив, а я протягиваю ей газировку и возвращаюсь к раскатыванию теста. Мысленно подбадривая себя, пытаюсь прокрутить в голове все решения, которые принял за последние двадцать четыре часа, и фразы, которые собирался сказать, когда она нарушает тишину своим вопросом, выглядя при этом одновременно решительной и беззащитной.

– Ну что, ты согласен? – спрашивает она.

Я замираю со скалкой в руках и поднимаю взгляд на Зенни. На ней джинсы и поношенная футболка Академии святой Терезы. Ни повязки на голове, ни шарфа, только торчащие во все стороны локоны. Она выглядит, как студентка колледжа. Такая молоденькая. И выражение ее лица, полное надежды, напряженности и застенчивой привлекательности, совсем не помогает ни моей совести, ни моему твердеющему члену.

– Зенни, ты имеешь в виду, согласен ли я заняться с тобой сексом? – Как только я произношу эти слова, то понимаю, что именно она имела в виду в своем сообщении, когда говорила о моем голосе. Он хриплый, с нотками некой опасности. – Собираюсь ли я трахнуть тебя, как ты просила?