Господин барон - Михаил Дулепа

– Господин Могила фон Гравштайн?

– Да, это я. С кем имею честь? – Отморгавшись, я оглядел стоящего напротив пожилого мужчину. Высокий, аккуратные усы, серый костюм, шляпа. Типичный пенсионер, только газетки в кармане не хватает. Рядом с «пенсионером» переминались с ноги на ногу два незнакомых полицейских.

– Барон Эвальд фон Веллешварм, ваш сосед. Простите, что без звонка.

– Ничего, я рад каждому коллеге! Заходите, прошу. Что привело вас в мой дом?

– Я пришел объявить вам войну!

Вздохнув, я закрыл глаза и потер переносицу.

– Не подумайте, что жалуюсь, но это становится однообразным. Пойдемте выпьем?

– Я не употребляю спиртное. Вам лучше начать готовиться, потому что завтра с утра я начинаю боевые действия.

После чего «пенсионер» кивнул, прощаясь, развернулся и потопал к выходу, сопровождаемый, как я только сейчас понял, своей личной охраной.

Мне очень хотелось кинуть ему в спину чем-то тяжелым, но приходилось сдерживаться.

– Простите, Александэр, я искал вас, но не успел предупредить.

Управляющий стоял рядом, нервно теребя папку.

– Эгельберт, почему все приходят ко мне с войной?

– Потому что под войной традиционно подразумевается захват замка. Их же в нашей земле…

– Только два, Гравштайн и Эскенборг. Вопрос снимаю, они сюда так и будут таскаться.

– О, далеко не все. Просто господин фон Веллешварм уже семь лет на пенсии и очень скучает. К тому же как бывший социальный работник он точно знает, на какие льготы и привилегии может рассчитывать. Уверен: если он пришел именно сегодня, то, значит, вчера он закончил составление списка тех прав и возможностей, которыми обладает.

И я еще страдал, что мне скучно!

Дурак, не буди лихо!

«Сколько нужно эсков, чтобы поменять лампочку?

Трое – один будет менять лампочку, второй следить, чтобы все было сделано по правилам, а третий станет напоминать всем о великой истории их народа».

Из сборника анекдотов.

Сморщившись, я покрутил шеей, разминая. За спиной шумно вздохнул Дэн, а сопровождающий фон Веллешварма боец с ненавистью посмотрел на меня и осторожно переложил копье из одной руки в другую.

Битва шла третий час.

Противник оказался опытным, безжалостным и точно знающим, чего он хочет. А хотел он мой замок… Я, соответственно, не хотел с замком расставаться, и потому:

– Ну хорошо. Значит, вы говорите, что в соответствии с «Правдой эсков» имеете право на призыв ополчения?

– Я сказал это уже пять раз.

– Конечно, я просто хочу еще раз уточнить.

– Да, имею. Поэтому предлагаю, – фон Веллешварм порылся в лежащей перед ним груде бумаг и вытащил нужную, – немедленно вам сдаться, чтобы избежать лишнего кровопролития, потому что ваши наличные силы значительно уступают моим. Я готов предложить вам достаточно почетные условия, но…

– Но этот вопрос тоже нужно обсудить. Продолжим?

Дэн особенно душераздирающе вздохнул, а мы с коллегой-бароном изобразили одинаковые вежливые улыбки и придвинули бумаги поближе.

Уйти после объявления войны я ему не позволил. Это не книжный романтик фон Виндифрош, я понимал, что если дать противнику уйти сейчас, то завтра в самом деле придется начать войну, а этого мне не хотелось. На войне, знаете ли, всякое бывает, а мне этого «всякого» хватило в молодости. Поэтому, быстро отослав Марти с надуманным поручением, я пригласил фон Веллешварма на переговоры, своим честным именем гарантируя ему безопасность. Старик в моем слове усомнился, так что мы еще минут пять собачились насчет того, сколько воинов он имеет право привести с собой, сошлись на пяти за дверью и по одному рядом. После чего мы заперлись в библиотеке, обложились книгами и начали бой. Мы мерились размерами стражи и количеством ополчения, угрожали международными санкциями и привлечением внимания общественности, сыпали достоверными цифрами и тут же придуманными аргументами.

Фон Веллешварм подготовился неплохо. Например, привел к присяге не только полицию, но и пожарных, а потому мог прямо сейчас выставить больше сотни бойцов. Зато на территории его баронства находилось лишь несколько деревушек и туристических кемпингов, а в моем распоряжении был второй по величине город полуострова, поэтому, если я соберу ополчение, то шансов будет больше у меня.

Вот только делать это я не хочу совершенно.

Не знаю, что там возомнил о себе дурной старикашка, но начинать драку и лить кровь я не намерен. Как только упадет хоть один окровавленный боец, не важно с какой стороны, пойдут совсем другие игры, с совсем другими правилами.

Формально этот старый козел был в своем праве и действовал абсолютно законно, но, сдается мне, он слабо представлял последствия. В его глазах все выглядело вполне логично: он решительным ударом завоевывает мой замок, становясь де-факто его владельцем, а после голосования и обратного присоединения подтверждает право на «законно приобретенную собственность» де-юре. Не знаю, что он рассчитывает делать с этой исторической развалиной дальше, но вот захотелось сморчку поганому реализоваться в жизни!

И сейчас мне нужно было как-то развернуть его в другом направлении, а потому:

– Боюсь, Эвальд, вы не учитываете всех тонкостей. – Я с шумом захлопнул пыльный сборник кодексов. – Все-таки не количество бойцов решает, а их боевой дух, готовность и вооружение. Поэтому…

Взгляд сидящего напротив старика чуть вильнул, и я замолчал.

До меня вдруг дошло.

Бывает такое, что понимаешь мысли и чувства человека, сидящего напротив. Это не зависит от того, насколько хорошо ты его знаешь, это скорее что-то вроде созвучия. Был у меня знакомый, еще в молодости, он колдуном подрабатывал, задвигал излишне доверчивым про гармонию аур, очищение чакр и так далее, только разговорились мы как-то на кухне и что-то он такое сказал мне – бывают, мол, Шурик, такие моменты, когда и самый циничный прагматик начинает верить в волшебство.

Сейчас я был готов поверить. Потому что не прочитал мысли, а почувствовал, как отставной социальный работник, неожиданно для себя ставший бароном, отчаянно надеется, что я вытащу его из этой странной ситуации. Похоже, он просто не понял сразу, что мало иметь право и возможность, что придется вести в бой живых людей, рискуя их здоровьем и жизнью. Ему до чертиков не хотелось быть владельцем замка, но он никак не мог отказаться от этого шанса, ведь больше такого не будет, и я даже готов был поклясться, что больше всего ему хочется оказаться на привычном месте в своей конторе, в окружении простых и понятных вещей. И что сам он просто не сможет сделать шаг назад, потому что… все правильно. Он – барон, он имеет право и должен им воспользоваться, это законно и разумно, нормальный человек не упускает подобных возможностей. Но он еще и эскенландец, проживший свои шестьдесят лет в этом тихом и по-своему уютном месте, и он достаточно понимает в жизни, чтобы представлять, чем может кончиться эта затея для тех, кого он привык видеть каждый день, с кем здоровался, обсуждал неторопливые местные новости, ходил по одним улицам.

Он был не готов. Его подхватило волной и поволокло куда-то, куда он не хотел идти, а все, на что хватило его жизненной смекалки – это найти опору в пыльных книгах – неверную опору, на самом деле только подталкивающую к чему-то страшному. Кажется, такое мелькало и в глазах Эгельберта, и у Фиска… у многих. Смутное непонимание того, каким образом они оказались в этом странном положении и столь же смутная надежда, что если принять все как должное – то все, рано или поздно, вернется на круги своя. Помнится, гулял я с Анькой, и уговорила она меня взять напрокат эти чертовы ролики. И вот стою я на них первый раз в жизни, стараюсь не шевелиться, а там уклончик небольшой, и я набираю скорость, понимая, что сейчас докачусь до первой ямки и грохнусь. И сделать ничего не могу, потому что тогда грохнусь прямо сейчас и остается только надеяться, что там, внизу, как-нибудь обойдется. А склон все круче…

В этом высоком суховатом эске боролись две силы, и мне просто надо было помочь одной из них. Только надо выбрать нужные слова, причем сделать это сейчас, до того, как он уйдет. Он совсем не был жадным дураком, обычный немолодой человек, всю жизнь работавший с правилами и по правилам, и по этим же правилам поступавший сейчас так, как положено. Он просто не смог вовремя понять, чем это кончится, и теперь может только катиться вниз, стараясь не упасть. Как говорится, «жизнь его к такому не готовила». А вот меня…

– Гхм. Война так война. – Стражник удивленно вскинулся от моего тона. – Значит, завтра вы начинаете?

– Господин Могила, я вам об этом уже…

– Отлично. Итак, я согласен! Завтра начнем осаду. Думаю, что раз у меня людей меньше, то мы останемся в стенах замка. Под лагерь советую занять луг рядом с бакалейным магазином Миллера, сэр Эррайн пришлет людей для обустройства.