Трое с десятой тысячи - Ежи Брошкевич

Разведчик произносит это слово.

Алик прекращает огонь.

Ему кажется, что он делает это с величайшей точностью, на какую вообще способен человек. И всё-таки…

Прямо за огненным столбом мелькнула тень космолёта.

Нет! Он не ошибся! Один из космолётов затронул пламя. Только тронул, только коснулся! Это было мимолетнейшее прикосновение поверхности пламени и поверхности космолёта. Они всего только лизнули друг друга — пламя и корабль.

Но ведь перед позитронным пламенем нет защиты. К нему нельзя прикасаться безнаказанно.

Космолёт, увлекаемый искусственным притяжением Рапера, летит прямо на него — прямо и уверенно, как голубь, возвратившийся в родное гнездо.

Алик в ужасе закрывает глаза: нос космолёта отрезан пламенем. Он летит открытый!

Как открытый гроб.

* * *

Произошло следующее.

Алька делает вдох перед тем, как сказать Иону, что боезапас кончился, и в это мгновение прямо над «КБ-803» проносится какая-то огромная тень.

Продолговатая стройная тень.

Это тень космолёта.

Он сигналит огнями: «На полном ходу… за мной». Тот же сигнал, которым Ион вёл за собой Альфу и Бету.

— Это он! — кричит Ион. — Не стреляй!

И вот тут-то Алька всё-таки расплакалась.

— У меня нечем! — всхлипывает она.

— Что-о-о? — не понимает Ион.

Но времени объяснять уже нет.

Ведущий их космолёт, выбивая непрерывным огнём сразу из всех орудий огромный туннель в серебряной лаве, неустанно сигналит огнями: «На полном ходу — за мной… На полном ходу — за мной».

Ион включает все скорости тяги. Внезапное ускорение едва не оглушает их. Ион и Алька стонут, сами того не замечая; на несколько секунд слепнут, не зная того. И всё-таки «КБ-803» стремительно, подобно световому лучу, несётся вслед за ведущим. А за ним на полной скорости устремляются Альфа и Бета.

В одно мгновение, по одному удару сердца все люди поняли: это пришло спасение.

И наконец, наконец, наконец… по очереди: первый космолёт, за ним «КБ-803», Альфа и Бета выходят линейным строем, как на звёздном параде, на открытую Разведчиком дорогу к свободе. Теперь уже можно выключить тягу — Разведчик невидимыми нитями искусственного притяжения стягивает к себе свои космолёты и, все более наращивая обратную скорость, уводит их от Чёрной Реки.

Но тот космолёт, который открыл остальным дорогу к Разведчику, к жизни и родине, — этот космолёт сам возвращается к Разведчику со срезанным пламенем носом.

Он летит, распахнутый, в пустоте, немыслимой для человеческих лёгких, в ледяном пространстве, убийственном для человеческой жизни, и кабина пилота сожжена у него наполовину.

— Внимание! — говорит Разведчик. — Космолёты Альфа, Бета, «КБ-803» и «КБ-804» входят в Стартовую башню. Внимание, возвращение космолётов.

И на сей раз голос его действительно звучит как сто тысяч триумфальных фанфар.

— Вы здесь! — шепчет Алик. — Как я вам объясню? Как…

И обрывает — осознает вдруг, что Рапер возвестил прибытие четырёх космолётов, так что, может быть…

Ещё не веря до конца ни себе, ни Разведчику, не очень веря даже в реальность всего происходящего, Алик бросается к лифту.

— В башню! — кричит он. — Разведчик, в башню!

Он успел.

В Главный Зал он влетает раньше всех. И почти тотчас открываются нижние входы в обеих стенах помещения — проходы из космолётов Альфа и Бета. Экипаж Альфы ведёт пилот Марим, экипаж Беты — пилот Орм Согго.

Никто не произносит ни слова, все улыбаются Алику, а Чандра шлёт сыну воздушный поцелуй одними кончиками пальцев.

В стене открываются специальные двери — для экипажей боевых космолётов. В первой появляются Ион и Алька. Они все ещё мертвенно бледны, синяки под глазами и крохотные следы крови в ноздрях и в уголках губ говорят о полёте без защитных скафандров.

Алик стремительно бросается к ним, бежит, ничего не видя, потому что слезы застилают ему глаза.

— Вы живы… — шепчет он, думая, что громко кричит, — вы живы…

И они обнимаются, все трое…

В это время в другой двери появляется Робик. Он такой же, как всегда, — спокойный и улыбающийся. Но что ни говори, а нос его космолёта всё-таки «лизнуло» пламя, так что без потерь не могло обойтись. У Робика обожжены лицо и левый бок. Левую руку он смущённо прячет за спину.

Видя обращённые на себя взгляды людей, он вежливо кланяется.

— День добрый, — говорит он при этом. — Нам удалось избежать опасности.

И скромно подходит к Иону, которого хватает только на «Ох, Робик! Робик!»

Оба пилота сделали шаг вперёд, и Марим, как старший, заговорил:

— От имени экипажей Альфы и Беты, от имени постоянного экипажа механопланеты Десятой Тысячи, именуемой Рапером, выражаю благодарность Иону Согго, Алику и Альке Рой за наше спасение. Одновременно с информацией на Главную Базу направляется просьба о награждении вас орденом Солнечной Звезды.

Ион и близнецы затаили дыхание. Им — Солнечная Звезда? Им — легендарный орден космических спасателей?

Первой опомнилась Алька.

— Благодарим, — говорит она.

— Внимание! — произносит в это время Разведчик. — Подано к столу, обед!

И тут в Главном Зале разражается буря смеха и возгласов. Родители стиснули в объятиях детей, потом их перехватывают другие, растроганный Иероним Брошкидзе астматически сопит, Владимира Альфиери громко и горячо целует Иона. Ион замирает от восторга, и Алька тотчас наливается злостью. Она обводит всех гневно горящими глазами и говорит таким голосом, что сразу наступает тишина:

— Мы сотворили совершенно скандальную глупость!

Растерянный Марим неуверенно спрашивает её, в чём дело.

Но Алька уже разошлась по-настоящему. С убийственной вежливостью она спрашивает:

— Вспомнил ли хоть кто-нибудь о том, чтобы взять образцы метеоров, поглощающих радиоволны?

Взрослые почти испуганно смотрят друг на друга. Никто не подумал об этом: сначала было не до того, потом — не хватило времени.

— Ну конечно! — восклицает Алька. — Образцов нет! А Река уже ушла, и другой такой случай не представится. Это несчастье для геологии!

«Ну и ведьма! — с восхищением думает Алик. — Прямо из древних сказок!»

Но тут в дело вмешивается сам Разведчик. Он включает передатчики замедленного радиоприёма, и Главный Зал Стартовой башни заполняют безумный шум, крик, бормотанье и стон тысячи одержимых голосов. Бесчисленные Чандры кричат: «Будь спокоен, Ион»; сотни Маримов взывают: «Внимание, Тритон»; сотни Яноз ищут Альфу; ещё кто-то бормочет о секторе AM 168, 13; а вокруг этого бушует нескончаемый, бескрайний гам непонятных слов, выкриков и вздохов, над которыми взвивается пронзительно тонкий и бесконечный смех Альки.

— Тише! — яростно кричит Алик. Молчание — Разведчик выключил микрофоны.

Алик улыбается Альке.

— Я припоминаю теперь, — говорит он чуточку торжественно, — что во время операции приказал Разведчику взять образцы.

Алька молчит, и выражение лица у неё не самое умное. Зато астрогеологи Сент Бирум и Эрика Восс бросаются к Алику с возгласами «Ура!».

— Сколько? — лихорадочно спрашивает Эрика.

К ней присоединяются в очевидном восторге акустики и связисты.

— Сколько? — Алик теряется. — Я, собственно, не помню. — И поднимает голову. — Сколько там этих образцов, Разведчик? — спрашивает он.

— Две и три, — отвечает голос. — Вместе пять.

— Пять чего?

— Пять тонн, конечно, — невозмутимо отвечает голос.

В ответ взрыв смеха. Смех то затихает, то возобновляется вновь. Разведчик явно доволен эффектом и начинает зазнаваться:

— Внимание, — говорит он, — напоминаю: обед стынет.

Раздаются громкие крики: «Есть! Есть!» — и ленты транспортёров уносят людей в сторону обеденных террас.

Ион остаётся в Главном Зале. Взяв за руки Альку и Алика, он подходит к Робику.

— Робик, — говорит Ион.

— Слушаю тебя, Ион.

— Ты великолепен, Робик! — изрекает Ион.

— Это сущая правда, — поддакивает Алька. Робик усмехается.

— Я сегодня не всё время был «великолепен».

— Какое это имеет значение! — возмущается Алик.

— Во всяком случае, удалось, — говорит Робик, — хотя ещё немного, и я бы… исчез.

— Ох, Робик… — стыдясь, шепчет Алик. Ты же знаешь, какие мы неточные.

Робик смеётся.

— Идите есть.

— А ты? — спрашивает Алька.

— Я.. — Он немного стесняется… — Я должен отремонтировать себе левую руку. После обеда встретимся у бассейна. Идёт?

— Идёт! — закричали они.

Он следит, как они выходят из башни, потом исчезает на голубом квадрате скоростного лифта.

А они снова едут втроём движущейся дорожкой среди цветов, залитых солнцем.

— Как это всё могло случиться? — спрашивает Алька.

— А это вообще случилось? — спрашивает Алик.

— Да! — отвечает Ион.

Алька же, помолчав, говорит:

— Всё это могло случиться только по двум причинам.

— По каким же? — интересуется Алик.

— Во-первых, потому что роботы лишены механизма самопожертвования.