Вечная любовь (Бессмертие любви) - Чарлин Кросс

Ее так и подмывало отправиться за ним, крикнуть Пэкстону, что она согласна принять его приглашение. Но она сдержалась.

Он обещал ей радость, удовольствие, экстаз, восторг — все прелести телесных наслаждений.

Однако Алана искала гораздо большего, нежели простых чувственных радостей.

Прежде, чем она отдастся другому мужчине, она должна получить от этого мужчины то, что может дать только лишь его душа. Алана очень сомневалась, обладает ли подобным Пэкстон, способен ли он предложить ей душевный комфорт, а если да — согласится ли она.

Это Алана называла залогом любви.

Глава 7

Пэкстон пребывал не в самом лучшем расположении духа.

Давали о себе знать две последние ночи. Беспокойство за безопасность Грэхама и двух других рыцарей, сопровождавших сейчас его приятеля, а также мучительные раздумья о том, придется или не придется наказывать Алану, что уже само по себе способно будет вызвать восстание уэльсцев в замке, — все это лишило его нормального сна.

А, кроме того, Пэкстона донимали видения, когда ему удавалось немного вздремнуть.

Боже правый! Он никогда прежде не предполагал, что сны могут быть столь реальными, живыми. Он мог бы поклясться, что жил в этих снах столь же полноценно, как и в реальности.

И во всех его снах была Алана.

Она лежала обнаженная на мягком ложе из лесных цветов, на поляне в дремучем лесу, — и рукой манила его к себе. Сбросив в себя одежду, он ложился рядом с Аланой. И очень скоро их тела сливались, ноги сплетались — и Алана охотно принимала в себя каждый его выпад. Но прежде, чем ему удавалось достичь оргазма, Пэкстон неизменно просыпался.

Сердце стучало как кузнечный молот, дыхание было громким и учащенным. Соломенный тюфяк был влажным от пота, а напряженный член сводило болезненной судорогой.

После пяти таких возбуждений в течение двух ночей Пэкстон чувствовал себя уставшим и порядком измотанным. Если видения и дальше будут его преследовать по ночам, он не сможет уже поручиться за свое психическое здоровье.

Он протяжно застонал и одновременно отодвинул от себя доску, где лежали хлеб, сыр и нарезанные куски мяса. Пэкстон и другие рыцари собрались сейчас за столом, в то время как все уэльсцы были заняты работой. У него не было желания есть. По крайней мере, не было аппетита. Окинув взглядом залу, он обнаружил Алану. Вот кого он сейчас больше всего хотел.

Она выглядела так, как и в его снах. Едва Пэкстон подумал об этом, как член начал подниматься.

О, черт побери…

Резко встав с лавки, он поспешил на свежий воздух. Ему сейчас не хватало воздуха. Воздуха и спокойствия.

Помни.

Это слово не давало покоя Алане. Она наблюдала со своего места за тем, как вставший из-за стола Пзкстон направился к двери.

Да и как же она могла забыть?

Всякий раз, когда она хоть мельком видела этого человека, она тотчас же вспоминала его поцелуй. Конечно же, она и прежде считала Пэкстона очень красивым мужчиной, а его лицо казалось ей и вовсе шедевром природы. И до той ночи его голубые глаза действовали на Алану неотразимо. Теперь же ока знала его губы. Нежные и умелые. Это воспоминание не давало ей покоя.

Воспоминание о поцелуе заставило Алану тихо застонать. Так не может продолжаться!

Был лишь один способ избавиться от фантазий, прочно засевших в голове. Алана должна пойти и прямо заявить ему, что не намерена претендовать на его внимание и никогда не предложит ему заняться с нею любовью.

Конечно же, это был выход из положения, думала Алана. Поставив пустой поднос на стол, она направилась в сторону двери, намереваясь раз и навсегда разделаться с этим.

Но когда она вышла во двор, Пэкстона нигде не было видно. Она посмотрела в направлении гарнизона, затем обследовала дозорные вышки, чтобы выяснить, нет ли Пэкстона там. Так и не увидев его, Алана опустила плечи, — от ее решимости не осталось и следа.

Но тут она услышала голос Пэкстона, который приказывал открыть боковую калитку. Подобрав юбки, она двинулась ему навстречу.

Пэкстон стоял, привалившись плечом к толстому стволу старого дуба. Он ленивым движением бросил несколько желудей спустившейся на землю белке. Маленькое животное принялось ловко перебегать от одного золотистого желудя к другому: от этого куснет, тот возьмет про запас.

Вот за спиной у белки хрустнула ветка. Она поспешила укрыться в листве, тогда как Пэкстон обернулся, чтобы увидеть, кто идет.

Алана.

Пэкстон отшвырнул остальные желуди и сделал шаг в сторону женщины.

— А, миледи, — приветствовал он ее, хотя был бы рад вместо нее увидеть кого-нибудь другого. — И что это вы тут делаете?

— Я хочу поговорить с вами… можно?

— Вам вовсе незачем спрашивать, можете ли вы поговорить со мной, Алана. — Он обратил внимание, что она нервно покусывала своими маленькими зубками нижнюю губу. — Полагаю, вы хотели бы обсудить то, что произошло прошлой ночью, так или нет?

— Да.

Она стояла от Пэкстона на значительном расстоянии. Пэкстон понял, что Алана вовсе не намерена провоцировать его на что-либо подобное.

— И что же, вы хотели бы услышать от меня извинение?

— Какой смысл в извинениях. Ответ удивил Пэкстона.

— Значит, нет?

— Нет.

Пэкстон приготовился слушать, так как ему показалось, что столь кратким высказыванием она не ограничится. Однако Алана более не произнесла ни звука. Что ж, так — значит, так. Правда, Пэкстон вовсе не был настроен играть в молчанку.

— Вы, кажется, несколько оробели?

—Я?

— Да. Вы ведь пришли сюда для того, чтобы выговориться. А теперь стоите и молчите, боитесь слово вымолвить. Так что одно из двух: или вы будете говорить, или вам следует уйти. Так что же вы выбираете?

Она расправила плечи, глаза ее сверкнули.

— Должна вам сказать, вы чудовищно грубы. Впрочем, вы нормандец, и потому грубость вполне в вашем духе. Но давайте обойдемся без грубости. Случившееся прошлой ночью было моей виной. Однако если вы по-прежнему грезите о том, что в один прекрасный день я приду и попрошу вашей милости, то вы ошибаетесь, потому что ничего подобного не случится. Так что если у вас и имеются такие фантазии насчет нас, их лучше просто выбросить из головы. — Она презрительно окинула его взглядом. — Вот. Именно это я и хотела сказать.

Поза Аланы была до такой степени исполнена добродетели, голос так звенел раздражением, что Пэкстон не удивился бы, если для большего эффекта она еще и ногой притопнула бы.

Он откашлялся и прищурил глаза. Да кого, черт возьми, она тут намерена одурачить?!

Пэкстон изобразил на лице улыбку.

— Что ж, миледи, у вас получилась превосходная речь, — сказал он. — Она была бы и вовсе правдоподобной, если бы не одна небольшая подробность.