Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

Из каждого куска мерцающей россыпи тянутся маленькие цепкие ручки. Роняют ослабевшую фигуру на пол. Рвут на куски маленькими коготками… Больно… Больно осознавать, что ты никогда не рождался… Что вся твоя жизнь — детальный расчет ловкого беспощадного создания… Умертвившего несколько десятков существ не сомневаясь ни капли… «Девушка с синими глазами… Беги… пока можешь… Он проснулся и ему нужна ты… Все, что я могу для тебя сделать — это…»

Изумрудные глаза в последний раз смеживают веки, руки судорожно загребают полные ладони стекла и сжимают их, размалывая в пыль, смешивая с костяной крошкой, кровью и обрывками сосудов…

Тело подергивается, стремится вырваться из собственной кожи, рост мышц опережает ее. Она тянется и лопается на суставах, на спине проступает зигзагообразный уродливый шрам… Добавляются позвонки, ребра и когти на пальцах рук и ног, клыки… Результат мало напоминает изящное телосложение эльфа.

Губы… Тонкие и жесткие украшены усмешкой… Босые ступни, оставляя красные узоры, направлены вниз, в холл… Он не может взять клинок, остроухий стервец подпортил ему конечности… Но они не так уж важны, сейчас. Ему надо убедиться, удостовериться, что девушка в доме — его Риина.

Коридор кажется бесконечным, как и воля альва. Пять алых полос остаются на стенах. Каждый шаг дается с трудом. Он никогда не чувствовал себя таким слабым. Неприятный опыт.

Шум, едва различимый, на грани сознания — ее дыхание, притягивает его. Девушка спит на полу, уронив голову на грудь. Маленькая, беззащитная. Доступная.

— Анита… — всего один лестничный пролет отделяет от нее. Ступенька, вторая, альв упрямо спускается вниз. Имя звучит непривычно, просто. Прежнее было куда лучше. Риина упруго отскакивало от языка и зубов. Он часто произносил пять букв в одиночестве. Девушка услышала, проснулась и подошла к смутной фигуре, потирая заспанные глаза. Приглашение следовать, выраженное в жесте. Прикосновение, отозвавшееся сладостной дрожью. «Она…» В другой физической оболочке, но душа ее. «Создатель! Как же изуродована. Что за неумелый портной касался тебя, драгоценная. Мое творение, тебя почти уничтожили, но еще можно все исправить…»

Девушка отшатывается, недоуменно смотрит на свои пальцы и пробует их на вкус, несмело произносит:

— Виарниэле… — состояние близкое к шоку. Она не узнала его.

— Тсссс, — палец без одной фаланги прижимается к ее губам. Девушка задыхается от ужаса. «Что этот безумный учинил с собой?! Кажется, что кровь сочится из каждой поры…»

— Риина. — альв без труда удерживает ее одной рукой, второй отбрасывая волосы с лица. Лица, на котором нет эльфийских черт. Лица живого мертвеца с серебристой стужей в глазах. Не крик, а безнадежный вой вырывается из груди Аниты…

Распахнутая настежь входная дверь. Три морфа, застывшие в проеме. Порыв воздуха и ватный кусок темноты, под шумок вползший в холл. Никем не замеченный.

— Ну, здравствуй, Сойварраш, — Олар спокоен и вовсе не удивлен. Он начал догадываться еще вчера, а сегодня утром получил подтверждение. — Отпусти эни, она здесь лишняя.

Альв еще крепче прижимает к себе свою добычу, усмехаясь. Рассматривает Олара, прибывшего с поддержкой. Движение навстречу. Кружат на расстоянии друг против друга, как тогда, словно время повернулось вспять. Только альв измучен, а Олар полон сил и не один. Один удар, одна царапина отравленным клинком и победа в не начавшемся поединке за изменчивым. Это понимают оба. Но дуэли не суждено состояться: противники разбросаны по углам, сгустившаяся тьма выдирает из рук альва девушку, укутывая ее покрывалом. Облегченный выдох: «Нан!». И ответное: «Мама…». Пронизывающий холод — ночной визитер не на шутку рассержен.

Дыхание живых существ в комнате легкими облачками кристалликов льда оседает на лице и одежде. Трое все понимают, но не двигаются: их разум скован ужасом. Источник которого — юноша, сотканный из лоскутов ночи и звезд, наклоняется над альвом, жадно разглядывая бессознательного мужчину:

— Я хочу его! — звучит, как приговор.

— Не сейчас, забери меня отсюда, прошу! — просительные интонации в голосе девушки, заставляют того отвлечься от тела. — Потом, обязательно!

— Обещаешь? — капризничает. Нелегко отказаться от того, что само упало в руки. Ведь можно взять прямо сейчас.

— Конечно, мой мальчик, как я могу тебе отказать… — девушка действительно не может. Не в ее силах остановить нечто подобное стихии или силам природы. Только что можно было наслаждаться родственной идиллией, а в следующий вдох их уже не стало.

Морфы оттаяли, зашевелились. Олар перевернул лежащего ничком альва, схватил его за волосы, оттянул голову и с силой ударил об пол. Со злости.

— Какой же ты тупица, Сойварраш, — добавил убийца пинок под ребра. — Что стоило послушать меня! Что теперь с тобой делать? Свяжите его, — обратился он к спутникам, — и повесьте это ему на шею, — он бросил амулет, слабо светящийся зеленоватым цветом. Лечебный.

— Придется взять с собой, — вздохнул изменчивый, — не убивать же тебя в самом деле… — рассудил он вслух.

Глава 10

Отец и Сын

Столица Империи людей. Резиденция Императора. Тот же восход.

«Отец совсем лишился рассудка! Я должен остановить его. Как бы нас ни было много, сотворенным по силам уничтожить род людской полностью. Или отбросить нас назад во времени к невежеству и беззаконию. Неужели он не видит, что его поддерживает меньшинство из знати и только порченные недалекие экземпляры, которые заслуживают презрения и оправдывают кличку — эни. Им место в зверинце!»

Отношения с Советом в последнее время обострились. Лишиться оставшихся крох расположения можно на два вдоха, но отец не замечает этого. Он непозволительно груб с Высокими сотворенными. Даже Сэллариона, Правительница эльфов, начала терять терпение, прозрачно намекая на физическое устранение Императора. Последней каплей, переполнившей чашу недоверия Совета к людям, стало обнародование факта существования собственной магической школы, куда насильно собирали мало-мальски одаренных детей со всей Империи. Юным дарованиям прививали ненависть ко всем остальным расам, внушали, что только люди достойны видеть свет Звезды. Перебежчики сотворенные учили их убивать сородичей. Быстро и эффективно.

Выросшие в этой чудовищной лжи, усиленной магическим внушением, дети свято верили в уникальность, неповторимость и особое предназначение человечества. Они были готовы убивать несогласных, хотя толком не могли объяснить свои убеждения. Совет разумных рас потребовал распустить учеников и передать им для правки разума. Тех, кого еще можно спасти. Остальных отправят к Создателю. Кто знает, быть может, это куда милосерднее, чем такая жизнь. Само по себе создание этой школы было вопиющим нарушением договора. Отец пошел на это. Сознательно, но не в здравом уме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});