Один год до Пробуждения - Антон Мажирин

Метания от Гуру к Гуру

После нескольких крайне неприятных ситуаций, описать которые, не навредив действующим лицам, не представляется возможным, я начал постепенно отдаляться от Серёги. Но до конца отлепиться не мог; было страшно остаться без Гуру. Мне казалось, что я предам его, ведь мы «столько прошли вместе». Но моё сердце потянулось к Мише, хотя сам я этого не понимал. Просто делал то, что он говорил, и не делал того, что говорил Атман.

В очередной свой приезд Миша предложил провести у нас дома Курс Полного Знания. Я согласился, а согласившись, понял, что влип. Нужно было нести ответственность за людей. Два раза в неделю люди собирались у нас дома, медитировали и смотрели КПЗ — так мы прозвали Курс Полного Знания, лекции Махариши, составленные с особым садизмом. В ходе каждой из сорока лекций Махариши и его коллеги на протяжении двух часов повторяют три с половиной слова и обмусоливают их с разных сторон. Миша говорил, что в смысл вслушиваться не нужно — надо уходить за слова, тогда всё будет хорошо. Но легко сказать, да нелегко сделать. Больше месяца таких вечерних занятий выдерживали немногие. У Вики на первом занятии случилась истерика, но она стоически продолжала смотреть.

Кроме того, по выходным мы проводили интенсивы по Мишиной технологии. Атман сначала смотрел на всё это со снисходительной улыбкой, а потом, когда понял, что происходит, попытался объяснить нам, что мы пошли не туда (куда бы он хотел), но было уже поздно.

Время шло, а со мной «ничего не происходило». Стало только хуже. К чему я пришёл? Чего я достиг? Я ездил в Крым, ездил на Алтай, истязал себя практиками, топил себя в вине, а потом в вине за вино. И что в итоге? От чего ушёл к тому и пришёл. Делаю Мишину йогу, медитирую. Сделал какой-то адский круг. Зачем? Почему я не могу выбрать между Мишей и Атманом? Сколько ещё это будет продолжаться? А может, всё это разводка? Есть ли вообще Пробуждение и Пробуждены ли эти люди? Может быть, они — шайка шарлатанов? Почему никто не Пробуждается? Ведь прошёл уже почти год с момента последнего Пробуждения. Последним был Атман. Может быть, всё, лавочка закрылась? Я не знал ответов на эти вопросы. Но назад пути уже не было. Я просто делал практику.

12 февраля

Надоела привязанность к дневнику, и я решила ничего не писать. В этой последней записи опишу события прошедших двух месяцев.

Как мы готовились к встрече Нового года, не помню совершенно. 21-го на неделю приезжал Миша, и у нас снова получился уютный персональный «семинар» с байками и историями, незаметно что-то меняющими внутри. Приходил Серёга Атман, и они на пару с Мишей своими монологами и диалогами «друг с другом» снова чуть не довели Антона до самадхи. Баловались джйотищем, узнали, что мы брахманы и кшатрии. Послушали Мишины истории про детей и их души, про Юги и т. д.

Новый год и десять дней после него мы провели с Ильнаром и его сестрой. Ильнар приехал из Казани, чтобы познакомиться с Серёгой. Сам Новый год прошёл тихо, с Сашей и Юлей И., Лёхой И., его девушкой Светой и с кем-то ещё. Но в следующие дни мутная московская волна пьянства, разброда и шатания всё-таки захлестнула нас, и началась череда настоящих безумств. Приезжала Эля, каждый день был Карим (кличка Ильнара).

Что было ещё… Когда праздники закончились и мы остались одни, приехал Миша, и во мне открылось простое бытовое служение Гуру и ищущим, которые идут за ним. Я всё намывала и начищала, готовила круглые сутки. Я в этом ощущаю себя очень хорошо. Миша на этот раз был серьёзный и уставший. Кажется, он очень много себя отдаёт нам. Разговоров на этот раз меньше, и они менее развлекательные.

Когда все уехали, мне стало совсем тяжело. Я всё время плакала, злилась непонятно на что, не могла справиться с тем, что чувствую, вернее, чувствует кто-то во мне. Я уже ничего не понимала. Меня постоянно что-то не устраивало в Антоне, и я злилась на это. Но он все эти дни держался молодцом. Мой герой.

Мы разобрали кровать, два раза в неделю стали проводить совместные трансцендентальные медитации с Мишиной группой, смотреть лекции Махариши. По выходным — интенсивы. Жизнь стала ашрамная, и то русло, в какое мы попали, кажется очень правильным, единственно правильным, таким, какого хочет вселенная. Постоянно какие-то люди, разговоры или просто пребывание вместе. Каждый ощущает, что делает то, что делает, для другого, а другой — в свою очередь — для него. Жить для других — это прекрасно. Это сложно, но очень правильно. Я всё больше понимаю, что мне нужно двигаться к моему мужчине, отдать ему всю себя, принять и полюбить его, а не целый мир и каких-то замороченных людей. Я знаю, что мне туда. Я молю Бога дать ему сил дойти туда, куда он идёт, а мне — сделать то, что от меня для этого требуется.

После многих месяцев избегания темы Просветления на встречу с Серёгой приехала Вика и осталась у нас на месяц. Хлынула какая-то новая волна женской энергии, служения, любви, семьи. Мы все вместе занимаемся практиками, интенсивами и смотрим лекции. Жить вместе здорово. Проводим вчетвером всё время, идет постоянная, мощная работа друг с другом. Вика вообще до фига всего отдала очень легко.

В нашем пространстве появился Серега Тамаев (Падрик) — был проездом в Москве и остановился у нас. И тут произошли очередные шокирующие события. <…> Всё это нас очень сплотило и изменило. В стрессовых ситуациях с меня моментально осыпалось все наносное, я ощущала Себя Настоящую как никогда. Сейчас всё потихоньку возвращается в привычное русло с обычными чувствами, но мы уже другие.

На какое-то время мы расстались с Атманом, и особого желания встречаться с ним у нас не было. В Москву приехал Рубцов. Настя пошла к нему под предлогом того, что повела Вику. После маеты с Серёгой и в каком-то смысле потери курса и ориентиров для Насти этот визит был не просто обычным проявлением любопытства — он бы жизненно важен. У неё с Рубцовым состоялся разговор. Сначала Рубцов поручил ей писать книгу, что она сразу стала делать по приходу домой через сильное сопротивление. На следующий день, когда Настя снова пришла к нему, в разговоре выяснилось, что она уже год ведет дневник. Тогда Рубцов сказал: «Ну, значит, книга уже написана, тогда сожги всё, что написала». Настя прибежала домой с горящими глазами и бросилась выполнять и это поручение, будто от этого зависела её жизнь. Сожгла все свои прошлогодние записи, которые кропотливо вела на бумаге, и удалила личный блог, выдержки из которого приведены в этой книге [7].

Уничтожив записи, Настя, как было заранее оговорено, позвонила Сергею и спросила, что дальше. Он велел ей прийти на следующий день самой и привести меня. На следующее утро мы пришли к нему втроём. Встреча проходила в квартире у Верясовых. Сергея и хозяев не было — они уехали купаться в проруби, и нам пришлось ждать. Мы вышли с девчонками покурить на лестничную площадку и, как только закурили, услышали на лестнице голоса Рубцова и Серёги Верясова. Сергей поднялся, увидел нас и впервые поздоровался со мною за руку. Докурив, мы вернулись в квартиру. Как всегда было много народу. Мы вчетвером — я, Настя, Вика и Аня Семёнова — сидели на кухне и не участвовали в общей беседе. И мы, и Аня уже прошли точку невозврата. Мы либо сидели молча, либо общались о пустяках, потому что о Пробуждении говорить уже не могли. Вика тихо в уголке читала книгу Чогьяма Трунгпы и ни с кем не общалась. Когда Сергей выходил курить трубку, мы выходили вместе с ним. Рубцов улыбался, шутил, рассказывал разные байки из своей жизни — я впервые видел его таким. Настя собиралась вступить в его обновлённую Школу под названием УниверСити, потому что он велел ей определиться: если она хочет быть с ним, это следующий шаг. Я не хотел вступать в Школу. Я сказал Насте, что, если для неё это важно, она может вступить одна, и дал денег. Она улучила момент, когда Рубцов ушёл в дальнюю комнату, и пошла вступать.

Я подошёл к двери, чтобы послушать, о чём они будут говорить.

— Я готова вступить, что для этого надо?

— Ну, вот программку возьми, сейчас впишем тебя… — не торопясь сказал Сергей. — А деньги у тебя откуда?

— Муж дал.

— А муж согласен, что ты в УниверСити вступаешь?

— Да, согласен.

— А ты не работаешь?

— Нет.

— А почему не работаешь?

Я вошёл к ним и сказал, что хочу послушать, о чём они говорят.

— Так сложилось, — сказала Настя.

— Ну, тогда тебе нужно устроиться на работу и самой оплатить обучение… А ты, Антон, не будешь вступать?

— Я не понимаю, зачем мне это и чем УниверСити принципиально отличается от Школы, которая была?

— Вступи и поймёшь.

— Я не понимаю зачем, говорю же. Мне абсолютно всё равно, там я или нет. Я и так делаю практики, без УниверСити.