Маньяк по вызову - Елена Яковлева

— Ой, только не пугайте! — нервно взвизгнула Нинон и отступила в глубь гостиной.

— Да я уж сам не рад, — озабоченно сказал Анискин, — пять лет я здесь участковым, а такого не припомню… Ну, значит, у вас все в порядке? — уточнил он. — Тогда я пошел, а у вас скоро будут визитеры, так что вы уж больше не ложитесь, все равно не дадут. Кстати… Сосед этот ваш, вдовец, он тут ночует или в Москву укатил?

— По-моему, он здесь не ночевал, — растерянно протянула Нинон, обернулась, бросила на меня подслеповатый взгляд и дрожащим голосом спросила:

— Да что же все-таки случилось, говорите!

— Случилось, уважаемые, случилось. — Анискин замялся, а потом махнул рукой. — Ладно, скажу, все равно узнаете. Парня, что торгует в киоске возле платформы, ночью убили.

— Что-о-о? — Нинон даже зашаталась. — Убили? Сеню? Не может быть!

Эта новость потрясла меня не меньше, чем Нинон, я чуть с лестницы не свалилась.

— Как же это произошло? — Нинон рухнула в кресло.

— Это вы у «особо важного» спрашивать будете, — загадочно изрек Анискин, водрузил на свою лысоватую голову форменную фуражку и шагнул за дверь.

Нинон подняла на меня полные слез глаза и прошептала:

— Ну как же так, как же так… Сеню-то за что? Ведь совсем молодой парень, всего двадцать четыре года ему было… Господи, да что же тут происходит? Ужас, ужас, какой ужас!

Похоже, нервы у Нинон сдали окончательно. Она уронила голову на подлокотник кресла и громко, в голос зарыдала. Я спустилась вниз, склонилась над Нинон и стала молча гладить ее взлохмаченные со сна белокурые волосы. Хоть я и не рыдала, подобно Нинон, однако чувствовала себя преотвратно. Смерть приветливого и услужливого ларечника не укладывалась у меня в голове. Впрочем, как и прочие дроздовские ужасы.

— 0-ой! — жалобно простонала Нинон. — Зря я тебя здесь задерживала. Если хочешь, уезжай в Москву первой же электричкой. Ты не обязана умирать от руки маньяка из-за моих проблем.

— Что ты плетешь, Нинон, — возразила я, — никуда я не уеду. Если только с тобой…

— Кхм-кхм! — прокашлял кто-то совсем рядом, и взгляд мой уперся в начищенные до блеска черные ботинки.

* * *

Мужчина моих несбывшихся снов выглядел совсем неважнецки. Под глазами синие круги, видимо, от длительного недосыпа, глаза мутные. В какой-то момент сердце мое сочувственно екнуло, и, чтобы избавиться от постыдной жалости к этому негодяю, я растравила себя воспоминанием о трагической встрече в «Таганском» гастрономе. Дабы возненавидеть его посильнее, я даже нафантазировала, чего не было. Представила, как я бросаюсь ему на шею, а тут подбегает беременная жена и начинает кричать дурным голосом:

— Граждане, посмотрите на эту нахалку! Да кто ей, спрашивается, позволил вешаться на чужого мужа без всякого разрешения?

Отвлек меня от этих умозрительных ужасов опять-таки мой бывший возлюбленный, когда задал очередной вопрос:

— Вы не могли бы поточнее припомнить, когда видели Круглова в последний раз?

— Круглов — это кто? — переспросила я.

— Это Сеня, — подсказала мне Нинон.

— Этой ночью, — угрюмо доложила я, — что-то около полуночи. Спросите у Широкорядова, может, он на часы смотрел.

— А как все произошло?

Я шумно выдохнула.

— Мы остановились возле киоска, Широкорядов купил сигарет. Минуты две они разговаривали, потом мы отъехали, — монотонно, как пономарь, пробубнила я.

— О чем они разговаривали?

— О погоде, об аварии на железной дороге… Парень спросил Широкорядова, как тому понравилось шампанское, которое тот у него покупал. Все!

— Точно все?

— Точно! — выпалила я и закатила глаза. Быть важной свидетельницей такое утомительное занятие!

Но Андрей продолжал гнуть свою профессиональную линию:

— Так… А что вы видели, когда проезжали по поселку?

Я рассказала ему, что в доме «опоссума» Овчарова горел свет.

Потом он взялся за Нинон, которая, всхлипывая, поведала о том, как Сеня навестил ее днем, когда завез продукты, а также о том, как она обратилась к «опоссуму» Овчарову с просьбой подбросить ее к платформе, а тот ее даже на порог не пустил, заявив, что его машина сломана.

Сообщение о сломанной машине особенно заинтриговало Андрея. Он вскинул голову и пристально посмотрел сначала на меня, а потом на Нинон:

— А позже, уже после полуночи, вы не слышали шума отъезжающей машины?

Мы с Нинон синхронно замотали головами. Лично я спала как убитая и не услышала бы не только отъезжающего автомобиля, но и пролетающего на бреющем полете самолета.

Когда вопросы нашего следопыта иссякли (оказывается, бывает и такое), совершенно раскисшая Нинон снова начала хныкать, и мне пришлось проводить ее наверх, в спальню. Там она легла на кровать, накрылась с головой и попросила ее не беспокоить. Я решила, что Нинон полезно будет выспаться, и оставила ее в одиночестве.

Потом спустилась вниз, с удивлением обнаружив, что мой бывший любовник никуда не ушел, а терпеливо ждал моего возвращения. Чтобы, как выяснилось позже, дать мне несколько «дружеских советов».

Совет номер один звучал так:

— Почему бы тебе не вернуться в Москву?

Я ничего не ответила, только брезгливо поморщилась.

— Здесь становится довольно опасно, — прибавил он.

— С чего бы такая трогательная забота? — фыркнула я.

— Все еще злишься?

— Напротив, я в восторге!

Тогда он поднялся со стула и направился к двери, бросив на прощание:

— По крайней мере, будь осторожнее и… не очень-то доверяй творческим личностям.

Как это понимать, интересно? Как предупреждение?

Глава 21

— Ну что, может, нам и правда в Москву смотаться? — Это были первые слова, которые произнесла Нинон, открыв глаза и более-менее проморгавшись. Ресницы ее были все еще мокрыми от слез.

— Сама решай, — дипломатично ответствовала я, хотя мне до смерти хотелось поскорее унести ноги из этой распроклятой Дроздовки, в которой что ни ночь кого-нибудь убивают.

— Все, все! — Нинон вскочила с кровати и забегала по комнате, да так резво, что у меня в глазах зарябило. — Собираем манатки и отчаливаем на ближайшей электричке, пока нам здесь глотки не перерезали!

— Почему глотки? — поинтересовалась я, наблюдая за ее порывистыми передвижениями. — Остроглазову и ту, неизвестную, кажется, задушили…

— Да какая разница! — Нинон вытряхнула из стенного шкафа почти все содержимое и теперь, судорожно разгребая завалы, выбирала, что захватить с собой, устремляясь в паническое бегство. — Придушит, разрежет на куски, изжарит на сковородке… Уж лучше я буду жить с Генкой и с его новой одалиской или… или на вокзале… — Нинон страдальчески поморщилась.

— Ну зачем же сразу на вокзал? Пока все утрясется, можешь пожить у меня, — неуверенно предложила я и мысленно поежилась, представив, как к этому отнесутся мои соседки — старые коммунальные волчицы. — Конечно, у меня не пятизвездочный отель, но…

— Ты что несешь? — возразила Нинон. — Что мы там будем делать вдвоем в твоей комнатушке, пятки друг другу оттаптывать? Нет уж, раз такое дело, то я найду, где голову преклонить, только… — Она в бессилии опустилась на кровать. — Что будет с домом? От этого маньяка можно ожидать чего угодно, возьмет и запустит красного петуха. С чем я тогда останусь?

Я молчала, предоставив Нинон возможность самостоятельно принять решение, а она все еще пребывала в смятении.

— Да, дом, конечно, жалко, — рассуждала она, набивая вещами снятый с антресолей чемодан, — но, с другой стороны, жизнь дороже.

— Вот именно, — поддакнула я, довольная тем, что обстоятельства складываются в пользу наиболее благоприятного для меня сценария. Уехать, уехать, скорее убраться из этого страшного места…

— Тук-тук! — сказал кто-то внизу. — Милые барышни, вы дома?

— Это еще кто? — Нинон хлюпнула носом. — Опять следователь, что ли?

— Понятия не имею. Надеюсь, во всяком случае, что это еще не маньяк. — Я вышла на лестницу и, перегнувшись через перила, посмотрела вниз.

А там стоял поэт-песенник. Увидев меня, Широкорядов приветственно помахал рукой, словно я сходила по трапу самолета, а он меня встречал, и объяснил причину своего визита:

— Решил узнать, как ваши дела…

— Отлично, — буркнула я, — как раз вещички упаковываем…

— Решили, значит, в Москву перебраться, — усмехнулся Широкорядов. Надо же, какой догадливый! Будто у нас был выбор!

— А что делать, что делать? — задышала мне в спину Нинон, которая тоже вышла на лестницу. — Страшно все-таки.

— Да уж, фабула почти как у Агаты Кристи, — согласился поэт-песенник, действующие лица выбывают один за другим…

— В том-то все и дело, — судорожно всхлипнула Нинон. — Ну скажите, зачем понадобилось убивать Сеню? Ведь безобидный же был парень!