Как создавалась Библия - Ричард Фридман

Вот, ты почиешь с отцами твоими, и станет народ сей бяуд-но ходить вслед чужих богов той земли, в которую он вступает, и оставит меня, и нарушит завет мой, который я поставил с ним;

и возгорится гнев мой на него в тот день, и я оставлю их и сокрою лице мое от них, и он истреблен будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: «Не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?»

И я сокрою лицо мое от него в тот день за все беззакония его, которые он сделает, обратившись к иным богам.[152]

Получается, что людей предупреждали. Бог запретил народу почитать других богов, в качестве наказания определив разрушения, плен и богооставленность.

Манассия

Затем автор времен плена стал искать в истории объяснения: нет ли каких-то ужасных событий, которые происходили в Южном царстве еще до Иосии, которые не смогла в полной мере уравновесить реформа Иосии и которые привели впоследствии к краху?

В рассказе о царе Манассии, деде Иосии, автор нашел то, что искал. Согласно Dtr1, Манассия разрушил все благие начинания, которые были соделаны его отцом, царем Езекией. Манассия восстановил высоты, поставил статую богини Ашеры, а в храмовых пределах соорудил жертвенники языческим богам. В Dtr1 этот материал удачно подводит к рассказу об Иосии, поскольку в следующих двух главах Иосия снова все исправляет. Он разрушает высоты, сжигает статую Ашеры и сокрушает языческие алтари. Однако автор новой редакции (Dtr2) подробнее углубился в преступления Манассии и их последствия. Он добавил следующие слова:

Но они не послушались; и совратил их Манассия до того, что они поступали хуже тех народов, которых истребил Яхве от лица сынов Израилевых.

И говорил Яхве чрез рабов своих пророков и сказал: «За то, что сделал Манассия, царь Иудейский, такие мерзости… ввел Иуду в грех идолами свои ми… вот, я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того…и вытру Иерусалим так, как вытирают чашу, — вытрут и опрокинут ее. И отвергну остаток удела моего, и отдам их в руку врагов их, и будут на расхищение и разграбление всем неприятелям своим, за то, что они делали зло в очах моих и прогневляли меня с того дня, как вышли отцы их из Египта, и до сего дня».[153]

Манассия был столь нечестив и склонял народ к столь великому нечестию, что Бог послал пророчество: царство падет.

Человек, который вставил эти слова о грехах Манассии, затем перешел к концу свитка. Свиток завершался словами о том, что после Иосии не было царей, «подобных ему». Редактор добавил:

Однако же Яхве не отложил великой ярости гнева своего, какою воспылал гнев его на Иуду за все оскорбления, какими прогневал его Манассия.[154]

Ничуть не умаляя заслуг Иосии, историк Dtr2 объяснил падение Южного царства: благо недолговечной реформы не перевесило нечестия прошлого. Затем он добавил две короткие главы о последних четырех царях Иудеи, замечая в манере Dtr1, что каждый из них «делал зло в очах Яхве». Реформа закончилась, и страна снова откатилась на путь, ведущий к катастрофе.

Два завета

Однако оставался вопрос о завете с Давидом. Согласно истории Dtr1, этот завет носит вечный и безусловный характер. Какие бы грехи ни совершали Манассия и другие давидические цари, престол и царский город остаются незыблемыми. Автор новой версии не пожелал убрать это обетование из книги (еще одно указание на то, что он не был «благочестивым фальсификатором»!). Как же ему удалось объяснить падение царей, Храма и Иерусалима?

Он обратил внимание читателей еще на один завет, завет Моисеев. По преданию, договор, который Яхве заключил с народом в пустыне, был обставлен рядом условий. За непослушание заповедям Божиим народ ждет суровое возмездие. Автор Dtr2 добавил к Второзаконию несколько строк, давая понять: среди этих последствий — разрушение и плен.

Это уменьшало роль завета с Давидом: в конечном счете, судьба народа зависит от народа, а не от царя. Действительно, давидической династии обещано владычество, но грехи нации могут привести к гибели. Кем, однако, в таком случае будет править династия?

Давидический завет хронологически идет после завета с Моисеем. И здесь возникали два естественных вопроса. Первый: выживет ли народ после бедствия? Второй: если да, то кто будет им править?

Аналогичная проблема поджидала историка в рассказе о царе Соломоне. Согласно Dtr1, Бог явился Соломону после окончания строительства Храма и повторил обетования Давиду о вечности этого Храма. В частности:

Я услышал молитву твою и прошение твое, о чем ты просил меня. Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени моему там вовек; и будут очи мои и сердце мое там во все дни.[155]

Опять-таки историк времен плена не стал убирать это обетование, хотя оно явно не сбылось: Храм лежал в руинах. Он похоронил его среди напоминаний об условиях завета с Моисеем. Он добавил четыре предложения, в которых Бог говорит уже не только с Соломоном, но и со всем народом. Бог предупреждает народ: в случае непослушания заповедям, он пошлет изгнание и отвергнет Храм. В частности:

Я истреблю Израиля с лица земли, которую я дал ему, и храм, который я освятил имени моему, отвергну от лица моего.[156]

Отметим разницу между двумя процитированными отрывками. Оба они упоминают о Храме как о месте, который освящен имени Яхве. Однако во втором из них — он-то и написан во времена плена — отсутствует слово «вовек».

Опять-таки события в библейском мире наложили колоссальный отпечаток на развитие Библии, на ее формирование в таком виде, который затем во многом определил характер иудаизма и христианства. В данном случае, падение давидической династии после нескольких веков владычества привело к усилению роли завета Моисеева. Историческая реальность (теперь отраженная в формулировках девтерономической истории) была такова, что надежды на благополучие не могли больше связываться с давидическим заветом. Выживание и судьба нации определяются не обетованием царю о вечном престоле и об Иерусалимском храме, а верностью всего народа договору с Богом. Обетование Давиду же стало пониматься иначе: как указание на то, что престол всегда будет доступен давидической династии. Пусть в настоящее время престол пустует, остается возможность того, что однажды потомок Давида (мессия) придет и будет править справедливо. Значение этой новой концепции для иудаизма и христианства, как известно, невозможно переоценить.

Из Египта в Египет

Девтерономисту времен плена осталось дописать концовку: участь народа. Он сообщил, что вавилоняне депортировали в Вавилонию последних царей и несколько тысяч человек из народа. Он также сообщил, что Годолия, правитель, поставленный вавилонянами, был убит, после чего оставшийся народ бежал в Египет.

Он не стал интерпретировать эти последние события. Мы не находим никакой морализации, ни краткой, ни Минной. Ничего вроде «Иуда был изгнан из своей земли за то, что поклонялись другим богам». Такая безыскусная концовка была возможна, поскольку новый девтерономист уже подготовил почву для нее. В своих тщательно подобранных вставках он уже объяснил читателям, что поклонение другим богам — худшее из возможных зол, ведущее к гибели и плену, а цари, особенно Манассия, уже подтолкнули народ на гибельный путь. В свете этих предупреждений, лаконичный рассказ о гибели царства производит глубокое впечатление: что сулилось, то сбылось.

Отметим одну конкретную вставку, которая готовила почву для лаконичной концовки. Автор добавил проклятие к тексту Второзакония. В версии Dtr1 Второзаконие уже содержало список грозных проклятий. Список наказаний за нарушение завета до сих пор страшно читать: болезни, безумие, слепота, военные поражения, гибель урожая и домашнего скота, голод вплоть до того, что люди будут пожирать собственных детей. Пленный девтерономист добавил общие упоминания о плене и одно более конкретное проклятие под конец списка. Какова худшая угроза для израильтянина? Вот последнее из проклятий Второзакония:

И возвратит тебя Яхве в Египет…тем путем, о котором я сказал тебе: «Ты более не увидишь его»; и там будете продаваться врагам вашим в рабов и в рабынь, и не будет покупающего.[157]

Назад в Египет! Худшее наказание для народа, который начал свою историю с избавления от египетского рабства. Затем, в конце Четвертой книги Царств, автор просто сообщил о судьбе народа. Вавилонский император назначил правителем Иудеи Годолию. Годолия был убит. В страхе перед акцией возмездия со стороны вавилонян народ бежал. И вот последнее предложение повествования: