Луизианская заварушка - Джана Делеон

– Мне стоит знать, почему?

Ида Белль пожала плечами:

– Пустяки. Всё из-за соревнований по стрельбе на ежегодной ярмарке.

– Ага, пустяки, просто Ида Белль каждый год надирает всем задницы.

– Ну конечно, – пробормотала я. – Так если мы не можем войти внутрь, то каков план?

– Мы припаркуемся в конце стоянки, откуда проще удрать, а потом заглянем в окна. – Герти почти визжала. – И я сделаю несколько снимков на телефон. Такая удобная штука!

– Это вас возбуждает? Шарахаться по болоту и следить за всякими гадами? Мне эти шпионские игры даже в городе не удались – вспомните леблановские бургеры, – и уверена, на болоте всё будет только хуже.

– Ты слишком много волнуешься, – посетовала Герти. – Это вредно для здоровья.

Я вздохнула. Из всего, что я делала в жизни, волнения влияли на моё здоровье меньше всего.

– Самое главное, – влезла Ида Белль, – не забудьте снять грязную обувь, когда вернётесь в машину. В багажнике есть мешки для мусора.

Невероятно. При всём сумасшествии их плана она трясётся лишь за чистоту машины. Я, к примеру, больше переживала, как бы к концу вечера в мешки для мусора мы не совали что-нибудь ещё помимо обуви.

Мои переживания только усилились, когда Ида Белль слетела с нормального шоссе на некое подобие дороги – сплошь грязь и ракушки, – ведущее, кажется, прямиком в сердце болота. Она максимально сбросила скорость, и послышался хруст раковин под колёсами. Оставалось надеяться, что, если угодим в беду, Ида Белль всё же решит спасать наши задницы, а не драгоценную краску на машине.

Дорога становилась всё уже и уже, а может, это болото подступало всё ближе и поглощало её. Так или иначе, вкупе с чернильно-чёрным небом и полным отсутствием света, кроме автомобильных фар, атмосфера вызывала одновременно клаустрофобию и ощущение потерянности в пустыне. Раньше я бы не дрогнула, просто отмела бы эмоции как контрпродуктивные для миссии и двинулась дальше, но с приездом в Луизиану моё равновесие пошатнулось. Странно, но другие страны казались мне более знакомыми и понятными, чем этот кусочек США.

Наконец я увидела посреди мрака крошечную вспышку, которая по мере нашего приближения преобразилась в слабо освещённое здание. Деревянное, местами прогнившее, с насквозь проржавевшей жестяной крышей. Теперь понятны слова Франсин о том, что уважающие себя женщины в этот бар не ходят. Я бы сюда точно не сунулась без пары стволов и предварительной прививки от столбняка.

Ида Белль остановилась в дальнем конце грязного пятачка, служившего парковкой. Грузовик с гигантскими колёсами надёжно скрыл «корвет» от глаз любого в баре – любого, кто способен видеть в темноте.

Я выбралась из машины и повернулась к подельницам:

– Ну и?

– Мы подумали, тебе понадобится минутка, чтобы кровоток в ногах восстановился, – пояснила Герти и посмотрела на Иду Белль: – А она в отличной форме.

– Давайте-ка поторопимся, – отмахнулась та. – Чтобы выбраться отсюда, не повредив краску, уйдёт остаток вечера, а мне ещё надо бигудюшки накрутить.

– Это грузовик Мелвина, – указала я на ржавое корыто, которое недавно видела у своего дома.

– Отлично. Значит, не зря приехали.

Я промолчала. Слишком рано судить.

Мы двинулись через парковку к бару, и тут я заметила проблемку.

– А где окна?

Я чётко видела переднюю и одну боковую стороны здания, светящийся вход, но ни одного окна, ни одного горящего отверстия в стенах.

– Слишком много стекла в подобном месте опасно, – сказала Ида Белль. – Оконные проемы выходят на байю, а после закрытия бара их заколачивают фанерой.

Мило.

– Многовато усилий. И когда бар закрывается?

– Последний раз – в тысяча девятьсот восемьдесят втором.

– Угу. А во время «Катрины» [7]?

– Конечно, нет! Это была ночь пива за доллар.

Я знала, что пожалею, но не могла не спросить:

– Так что же заставило хозяев закрыться в тысяча девятьсот восемьдесят втором?

– В Новом Орлеане выступали Эй-си-Ди-си. [8] Братья, которые владеют баром, большие поклонники, и не могли пропустить концерт. Обычно в таких случаях за баром присматривает их отец, но в тот раз он сидел в тюрьме за то, что пальнул в одного из клиентов.

Да уж, какая жалость.

– А сейчас папаша-стрелок здесь?

– Да, он вышибала, но зрение уже ни к чёрту, так что вряд ли он в тебя попадёт, даже если выстрелит.

«Вряд ли» не слишком успокаивало, но это мне кара за то, что не выспросила подробности, прежде чем садиться в машину к Иде Белль. Теперь, если выберусь невредимой, буду требовать от старушек все подробности задания – в письменном виде – и только потом принимать решение.

– Ну а если откинуть в сторону рок-группы восьмидесятых и убийства… каким образом мы заглянем в окна, если окна выходят на байю?

– Украдём лодку, разумеется, – сказала Герти.

– Разумеется, – проворчала я. – И чего я спрашиваю? Это же так очевидно. А если нас увидят?

– Ой, погоди! – Герти залезла в свою огромную сумку и выудила три чёрные лыжные маски. – Это скроет наши лица.

Я не стала говорить, что при виде трёх преступниц – двух старых и одной молодой, – угоняющих лодку, чтобы пошпионить за кем-то в баре на болоте, свидетелю не придётся особо гадать, кто же это. И натянула лыжную маску. К чёрту.

Затем глянула на Иду Белль и Герти и поморщилась. Лыжные маски и чёрные треники с водолазками явно не годились для пожилых дам. Свернув влево, Ида Белль устремилась к цели. Я последовала за престарелыми воровками к пристани и в тусклом свете фонаря изучила наши возможности. Все лодки выглядели так, будто вот-вот разделят участь «Титаника», и очень сомнительно, что хоть на одной найдётся Леонардо ДиКаприо.

– Вон та подходит, – сообщила Ида Белль. – Она тише и легче в управлении.

Наверное, при краже и то, и другое крайне важно.

– Ну ладно, – продолжила диверсантка, – вы двое берёте лодку, а я обхожу кругом и стою на стрёме на пристани с другой стороны.

– Вы бросите меня в лодке наедине с Герти? – возмутилась я. – Она же без очков!

– Тут плыть-то пять метров! Даже она справится. Но на всякий случай… ты правда хочешь, чтоб с вами был человек с единственным набором ключей от машины?

Ида Белль скрылась в темноте, а я со вздохом шагнула на борт. Герти забралась следом, подняла со дна длинный шест, вручила его мне и, схватив весло, пошла к задней части лодки.

– Втыкаешь шест в воду и толкаешь. Не стоит рисковать и заводить мотор.

С этим я была согласна, так что воткнула палку в грязь и толкнула. Когда мы приблизились к бару, я вдруг поняла, что его половина буквально нависает над водой, поддерживаемая сваями. Из дыр, служивших окнами, валили сигаретный дым, и я почувствовала, как сжимаются мои лёгкие. Музыкальный автомат громко изрыгал кантри, и к этим звукам примешивался шум как минимум одной драки.

Мы ещё даже не подплыли к окну, а я уже осознала проблему. Оно находилось на добрых треть метра над моей головой, притом что я стояла на носу лодки.

– Чёрт. – Герти схватилась за торчащую доску, удерживая нас на месте. – Время отлива.

– Есть что-нибудь, на что можно встать?

– Точно! У тебя же кошачье равновесие! Есть пластиковое ведро. Пойдёт?

– Лучше некуда, – буркнула я, мечтая, чтобы всё поскорее закончилось.

– Поторопись! – прошипела из-за угла Ида Белль.

Я взяла телефон Герти, поставила перевёрнутое белое ведро на самом краю лодки и осторожно шагнула на него, присогнув колени. Затем начала медленно выпрямляться, пока наконец не смогла заглянуть в бар.

Дым был настолько густой, что пришлось ждать дуновения ветра, прежде чем удалось хоть что-то рассмотреть. Я просканировала зал и вскоре нашла Мелвина – он сидел за угловым столиком и увлечённо беседовал с женщиной.

Я прищурилась, пытаясь получше её разглядеть, но в итоге решила, что прежде мы не встречались.

– Видишь его? – прошептала Герти.

– Ага. Разговаривает с женщиной.

«Метр шестьдесят пять, шестьдесят восемь килограммов, вероятно, хороша в пьяных драках».

– Она немного моложе его, – продолжила я, – но видок грубоватый и потрёпанный.

– Так я и думала. Мы тут спасаем Мари, а он ищет, с кем перепихнуться. Всё равно сфоткай их. Мало ли, вдруг пригодится.

Я примостила телефон на выступ и приблизила сладкую парочку. Несколько снимков спустя Мелвин встал и направился к стойке.

– Он у стойки. Возможно, получится сфотографировать его ещё с кем-нибудь.

– Давай, лишним не будет.

Мелвин уселся на высокий стул и что-то жестом показал бармену – такому здоровяку, что даже я не хотела бы встречаться с ним лицом к лицу.

«Метр девяносто пять и сто десять килограммов минимум».