Поле боя – Севастополь - Георгий Савицкий

Раненого десантника доставили в Центральную больницу столицы Северной Осетии. Она стала своеобразным символом стойкости врачебного долга. В августе 2008-го люди в белых халатах в подвалах больницы продолжали оказывать помощь жертвам грузинской агрессии несмотря на обстрел. И теперь здесь продолжали трудиться врачи, а о тех событиях теперь напоминала мемориальная табличка на стене восстановленного российскими военными строителями здания. Ну, а Остапа Семенюка ждала «ласковая встреча» с военной разведкой. Молодой бандеровец был уже надломлен увиденным, он действительно до этого не задумывался о тех, кого убивал, воспринимая их действительно только как фигурки в прицеле автомата В задуренных «политтехнологами» мозгах был образ какого-то свирепого мужлана – «москаля». И это бы ло тем более удивительно, что сам Остап был из образованной интеллигентной семьи, да и сам он считал себя достаточно умным. Теперь силуэт в прицеле обрел плоть и кровь, которая медленно вытекала из человека, лишая его жизни. Лишая его всех земных радостей. И за что? Русский десантник не был агрессором, это он, Остап Семенюк, специально приехал сюда, чтобы убивать. И убивал, хвастаясь своими «успехами». Одно дело, выпив пива, или чего еще покрепче распевать «Ще не вмерла Украина» и орать «гасло»[21] – "Украина для украинцев»! И совсем другое – умереть за идею. А для этого нужно, прежде всего, чтобы идея была достойна того, чтобы за нее умирать. И получалась, что те ребята, которых он убил (теперь он искренне молился, чтобы хоть кто-нибудь, ну, хоть кто-нибудь из них все-таки выжил), и этот десантник, умирали и страдали за идею несоизмеримо высшую, заключенную не в бездумно-националистических лозунгах, а в служении Отечеству. И теперь он, готовившийся оборонять свою страну от «окупантiв-москалiв», сам удивлялся, что его не убили десантники. А ведь он действительно признал за ними такое право. И теперь он задумался, крепко задумался – имеет ли он право вообще жить после всего, что совершил.

Глава 17

БОЛЬ СЕВАСТОПОЛЯ

На обочине дороги стоял облепленный грязью от колес и до приплюснутой пулеметной башни «БТР-80». Над башней колыхался на ветру желто-синий флаг, он тоже был в грязи. А возле бронетранспортера скучало четверо бойцов с сине-желтыми повязками на рукавах. Рядом находилось здание контрольно-пропускного пункта, бывшего поста ДАИ – Державтоинспекции. Дорогу перегораживал полосатый шлагбаум. Возле пропускного пункта скопилась вереница автомобилей, люди хотели скорее покинуть бурлящий, неспокойный Крым, и на пути у них был этот полосатый шлагбаум КПП «Джанкой». Стоящая возле самого треклятого шлагбаума запыленная «девятка» нетерпеливо засигналила. К ней вразвалочку подошел один из «жовто-блакитных стражей» с автоматом АКСУ под мышкой. – Обiдня перева, шо не видно, – лениво сказал он. Из машины вышла Карина, это она только что сигналила. «Жовто-блакитный» окинул девушку заинтересованным взглядом. Карина невольно оглянулась, на заднем сиденье среди сумок с пожитками тихонько дремал ее сын. – Шо, «москали» ваши любимые потикали, а теперь и вы, «пидмоскальники», следом за ними?.. – Поставьте, пожалуйста, печать на разрешении на выезд. – А с какой это стати я должен тебе шо-то ставить? Давай отойдем, вставлю! У меня ого-го какой! – мерзко хохотнул «страж порядка». К счастью, сын этого всего не слышал. Карина оглянулась, ни от БТРа, ни из здания пропускного пункта их сейчас видно не было, обзор загораживала длиннющая фура. Карина шагнула вперед, в руке у нее оказался «смит-вессон», до поры до времени лежащий в сумочке, а теперь упершийся «жовто-блакитному» в пах. – Я тебе, сука, сейчас яйца на хер отстрелю! – прошипела девушка. Сухо щелкнул отведенный курок. Ставь печать и подпись. Другой рукой она вытащила из сумочки сложенный вчетверо лист пропуска. «Страж», не помня себя от страха, торопливо достал печать, шлепнул, не глядя, поставил неразборчивую закорючку подписи. Карина молча убрала револьвер и, забрав пропуск, села в машину. Шлагбаум поднялся, взвизгнули прокручиваясь покрышки, и машина на скорости рванулась вперед. Как только пропускной пункт «Джанкой» скрылся за поворотом, она свернула к обочине. Заглушив мотор, она положила руки на руль и разрыдалась. – Мамочка, ну не плачь, пожалуйста… – Вовка перебрался на переднее сиденье и обнял маму. – Ничего, – улыбнулась сквозь слезы Карина. – Все, теперь мы уж точно отсюда выберемся, сынок…

* * *

После ухода Черноморского флота России в Севастополе начался хаос. По ночам даже были слышны выстрелы, толпы распоясавшихся националистов приставали к прохожим, устраивали драки, грабили магазины. Милиция не справлялась с ростом преступности, да и права ее были сильно ограничены. А прибывшие из столицы спецподразделения МВД занимались только охраной VIP-персон: наместников («гауляйтеров») «оранжевого» президента, своры их прихлебателей, ну и, конечно же – «друзей-американцев». Дошло уже до того, что националисты стали нападать на турецкие патрули. Турки не церемонились и открывали ответный огонь по нападавшим. Карина не знала, что уже и делать, работы для агента по недвижимости больше не было. Люди оставляли свои дома в надежде уехать отсюда. Девушка нашла работу бухгалтера в небольшой фирме по поставкам продовольствия, и это позволяло сводить концы с концами. Но в Севастополе просто стало страшно жить. Власть – у того, у кого оружие. Натовские патрули стреляют без предупреждения, на окраинах зверствуют татарские банды и всякая уголовщина, ничем не лучше их и своры националистов из западных областей Украины. Милиция и внутренние войска контролируют лишь центральные улицы города, да и то только потому, что за их спинами – «хаммеры» американских морских пехотинцев. А вообще почти все силы украинской милиции и внутренних войск стянуты в Симферополь, охраняют тамошнюю власть от народа. Многие люди не выдерживали, брали в руки оружие и уходили в горы – мстить. Но это был скорее жест отчаяния, а не героизма. Что могли поделать «мстители» против беспилотных боевых самолетов «Предейтор-С», оснащенных инфракрасной и лазерной системой поиска-обнаружения и вооруженных подвесными контейнерами с пулеметами 50-го[22] калибра и ракетами с лазерным наведением «Хеллфайр-2»? Как правило, после первой же диверсии их засекали и высылали «антитеррористическую группу» из «жовто-блакитных» наемников. Кстати сказать, «мальчики-трезубчики» здорово поднаторели в уничтожении своих же соотечественников. Карина видела однажды, как волокли американские спецназовцы к массивному бронированному фургону окровавленных, избитых мстителей. А однажды не вернулась домой соседка Карины, пожилая уже татарка. Ее расстрелял на блокпосту американский морской пехотинец, ветеран войны в Заливе, у которого что-то там «замкнуло» в мозгах. Морпеху показалось, что женщина на него как-то не так посмотрела, и он высадил в несчастную весь магазин автоматического карабина М-4. В тот же день сын расстрелянной женщины повязал на голову черную ленту и ушел в горы к таким же отчаявшимся – мстить. Общая беда стирала национальность. Подлецы и герои были и среди русских, и среди украинцев, и среди татар. Одни татары, сбившись в банды, грабили, убивали и насиловали, а другие – с гранатометом в руках караулили американские «хаммеры» на горных дорогах, заранее зная, что погибнут. Одни украинцы записывались в «полицаи», а другие с автоматом в руках прикрывали гранатометчиков, разделив с ними печальную участь. Люди были разных национальностей, разного вероисповедания, разных профессий. Общим была только боль за растоптанную сапогами захватчиков родную землю, обида и злость на киевскую «власть», допустившую такое на своей земле ради очередного кредита. Который еще отрабатывать придется детям и внукам тех, кто сейчас гнулся под пятой «друзей из НАТО». Вскоре оставаться в Севастополе молодой женщине с ребенком стало попросту опасно, и Карина скрепя сердце решила уехать. И пока она добиралась до пропускного пункта «Джанкой», навидалась всякого…

* * *

Оставив позади Крымский полуостров, Карина добралась до Мариуполя, а потом выехала на ростовскую трассу. Здесь было спокойнее, и люди относились к беженцам с сочувствием. Даже местные милиционеры не мурыжили, а довольно быстро улаживали все Формальности. Когда Карина попыталась сунуть в свой паспорт стогривенную купюру, пожилой милиционер только укоризненно головой покачал и вернул документ с «подарком» обратно владелице. Сначала Карина решила ехать в Ростов к матери, трасса оказалась перекрыта. Пришлось ей направиться в Таганрог. И здесь ее ждал сюрприз – она узнала, что в порту стоят подводные лодки Черноморского флота! Устроившись на квартире, Карина уже хотела поехать к порту, увидеть Юрия после долгой разлуки, но гордость и упрямство не позволили. Тяжело вздохнув, она приникла лбом к оконному стеклу. Внезапно запиликал мобильный телефон. – Алло, здравствуй, Карина, как ты? Еле дозвонился… – раздался в трубке до боли знакомый голос. – Здравствуй, Юра, я… Я в Таганроге… – расплакалась девушка. – Называй адрес, я сейчас приеду.