Свадьба отменяется. Осада - Вера Чиркова

Да и зачем она теперь… если прошлое догнало и тут, в диких землях, на самом краю света? Он столько лет строил свой дом и умножал достаток, теша себя надеждой, что сюда никогда не доберётся ни один воин Дрезорта. Видел он тогда ретивого лейтенанта… теперь уже, небось, капитана. Как вот эту свою плиту видел. В тот самый день, когда стоял на палубе судна, отплывающего в Харилию. И Дрезорт его видел, да не смог опознать под пышными юбками и амулетом свежести.

Горестные мысли перебил спокойный голос того, о ком он думал, и Улдис, считавшийся среди постоянных клиентов бесстрашным, как хорь, испуганно дёрнулся.

– У тебя есть лошади?

– Да… – Губы трактирщика ещё неуверенно произносили ответ, а в душе уже взошёл и торопливо ринулся к солнцу крепнущий росток надежды.

– Мы хотим уехать… твои постояльцы мне разонравились.

– Хозяин… – Зул метнулся к трактирщику и, склонившись к его уху, что-то торопливо за-шептал.

– Ладно… – нехотя согласился Улдис и, повернувшись к капитану, впервые открыто взглянул тому в глаза, – вас Зул поведёт, он и лошадок назад пригонит.

– Я могу за них заплатить, – твёрдой рукой потянулся к поясу Брант, всегда имевший при себе солидные суммы в зачарованных магами королевских обязательствах.

– Если они узнают, – шепнул трактирщик, красноречиво показывая глазами в сторону второго этажа, – что я продал лошадей… моей семье не спастись.

– Так, может… ты и сам… – сделал щедрое предложение капитан, ещё минуту назад даже не помышлявший о таком варианте.

– Нет… – с горечью пробормотал Улдис, – я слишком много труда сюда вложил… идите, я скажу… будто вы мне угрожали и Зула взяли заложником.

– Иногда жизнь дороже всякого добра… – Брант ясно понимал, что ему не удастся уговорить прикипевшего сердцем к родному дому трактирщика, но искренне его жалел.

И пока возвращался в зал, решился на отчаянный блеф.

– Я пока ухожу… по делам, – поигрывая кинжалом, твёрдо заявил он стоящему на коленях главарю, – но через пару дней вернусь. Если к тому времени вы ещё будете здесь – пеняй на себя. И смотри, не перепутай! Тут не должно быть только тебя и твоих людей! Всё остальное: таверна, дома, моё судно и все, кто здесь живёт, должны быть на месте и в полной неприкосновенности. Иначе… тебе придётся сильно пожалеть, что ты осмелился ослушаться Бранта Дрезорта.

Главарь, слушавший капитана с нескрываемой ненавистью, едва прозвучало имя, приподнял ошпаренную рожу и вгляделся слезящимися глазами в его лицо. Несомненно… это он, их главный враг. И как только не побоялся приплыть сюда с такой маленькой кучкой людей…

Хотя… всем известно, хороший маг стоит целого полка.

– Клянусь… – пробормотал пират глухо, следя, как замотанные в плащи гости исчезают в ведущей на кухню дверце.

* * *

– Улдис… – лишь через полчаса пират решился негромко окликнуть трактирщика, – ну, уехали они?!

– Уехали… – осунувшееся лицо хозяина виновато смотрело из-за решётки, – но велели тебя не развязывать, и вообще не шевелиться… пока знак не подадут… ты уж извини… но Брант такой человек… лучше не злить.

Раздался тихий хлопок, и над столом взлетело бледно-зелёное призрачное изображение мерзкой оторванной головы. Медленно поворачиваясь в разные стороны, голова строила оторопевшим дружкам гнусные рожи, подмигивала и показывала язык.

– Это же знак?! – первым опомнился главарь. – Развязывай, чего стоишь!

– Бегу уже, – отозвался Улдис, распахивая дверь и бросаясь к пирату. – А что бы это значило… ты не в курсе, случайно?

– Я только одно могу тебе сказать наверняка, – едва ощутив себя свободным, главарь первым делом ринулся к висевшему в простенке узкому зеркалу, – больше таких прибылей, как раньше, тебе не видать. Если только не захочешь переселиться восточнее… я давно приглядел там подходящую бухточку.

– Сейчас ничего не могу решать… – уклонился от ответа лукавый Улдис, – они взяли в проводники Зула, подожду, пока он вернётся.

Фантом громко лопнул, оставив после себя запах тухлого мяса.

– И к чему бы это? – ещё недоумевал Улдис, а его бывший дружок уже яростно свистел в боцманскую дудку, созывая своих людей.

– Не знаю и знать не хочу. Но ничего хорошего ждать не приходится, это я могу точно сказать. Мы уходим. Я тебе должен… возьми те товары, какие сложены на складах, и будем в расчёте. Если тут будет спокойно, зажигай по вечерам условный сигнал… да не вздумай шутить…

– Они лошадей забрали, – честно предупредил трактирщик, – не знаю даже, скольких. А предавать я никогда привычки не имел… сам знаешь. Ну а как тут сложится… только боги знают.

Уже через час таверна опустела, но только в тот момент, когда в предвечернем сумраке растаяли на склоне дальнего холма крошечные тёмные точки последних лошадей, трактирщик решился выпустить из подпола жену и детей, которых каждый раз прятал туда при появлении пиратов.

– Так это же была обычная пугалка… у нас, на летнем празднике ведьм, маги таких много запускают, – разрешила мучения мужа сразу принявшаяся за уборку Сивета.

Теперь Улдис и сам припомнил этот городской праздник, вот только не мог уразуметь, как связать оторванную голову с его таверной и пиратами?

Да и как бы мог бедолага догадаться, что упыриная голова просто была самой страшной из кратковременных иллюзий, которые умела создавать Милли?!

Глава 13

Тонкий, пронзительный женский визг вырвал Галирию из странного оцепенения, владевшего девушкой до этого момента. Нечто подобное такому состоянию, напоминавшему то ли полусон, то ли парение между жизнью и смертью, когда серая дымка нереальности плотно окутывает не менее тусклую действительность, девушка испытала ранее лишь раз в жизни, когда в метель заблудилась в нескольких шагах от дома.

Однако, несмотря на беспамятство последних минут или часов, лурденка чётко помнила всё, произошедшее с ними во дворце. Помнила горящие полусумасшедшим азартом чёрные глаза шамана и подавляющую всякое сопротивление непонятную силу, заставлявшую покорно шагать в портал. Помнила, как напряжённо смотрел на неё брат, как бледнела Милли, которой удалось удержаться возле наставницы. Очень ясно отпечатались в памяти перепуганные глаза Тайлихон, окружённой почему-то зеленоватым сиянием.

И, перекрывая все эти воспоминания, стояло перед глазами побелевшее лицо рванувшегося к ней герцога, снова заставляя сердце сжиматься от нежности и боли.

– Ну чего ты орёшь! – Звонкая пощёчина прервала визг, и Галирия решительно села, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.

– Не смей её бить! – разгневанно взвизгнул третий голос. – Она принцесса!

Северянка выпуталась из шёлкового кокона, в который превратился подол её собственного платья, и торопливо повернулась на звук го-лосов.

Неподалёку от неё напряжённо замерли напротив друг друга две женские фигуры. Судя по одежде, это были камеристка принцессы и Риселла, и обе они едва ли не по пояс утопали в куче подушечек. Чуть дальше виднелись голова и вздрагивающие от рыданий плечи сидевшей в тех же подушках Аглессы.

– В чём дело? – Гали с трудом удалось нащупать ногами пол и встать, выбираясь из мягкого плена.

С каждым мгновением у девушки крепло впечатление, что они попали на склад торговца подушками.

Разноцветные, большие и маленькие, круглые, квадратные и продолговатые… Различного качества и ценности. Были подушки в чехлах из дорогой парчи и бархата, а были из обычного крашеного полотна. Большинство было вышито шёлком и бисером, но попадались и просто гладкие, обшитые позументом или бахромой, с аппликацией из шёлка и меха.

– Ты мертвецов не боишься? – Хмурая Риселла явно что-то загораживала своей юбкой.

– Нет, – категорично мотнула головой лурденка, и это было правдой.

Именно на женщинах лежала в их стране обязанность собирать покойных в последний путь, и дочери бедного семейства не раз приходилось видеть, как это делают старшие. Тётушки, племянницы, кузины. Денег, чтобы приглашать посторонних, в семье не было.

– Тогда смотри. – Риселла отодвинулась, но продолжала бдительно поглядывать на подругу по несчастью.

Мало ли чего она там говорит, пока не видит… На словах все мы смелые. А на деле… вдруг тоже начнёт визжать, как Аглесса, или, того хуже, свалится в обморок.

Ведь если честно… есть отчего.

– Его боги покарали, – едва взглянув на лежащее в куче подушек тело, убеждённо произнесла северянка и брезгливо передёрнула плечиками.

Говорила она на родном языке, отлично зная, что Сел её поймёт. В монастыре воспитанницы обязаны были изучить не менее трёх иностранных языков.

– Конечно… – вежливо согласилась Рисел-ла, убеждённая, что на самом деле негодяя покарала леди Тренна, – но раз так, помоги мне оттащить его в угол… чтобы не смотреть всё время.

– В который? – хмуро хмыкнула Гали, успевшая немного оглядеться.