Старший брат моего парня (СИ) - Маршал Ева

— Попалась, Русалочка, — прошептал он, выныривая.

Я не успела даже пикнуть, как его жадный, жаркий рот налетел и смял мои губы, безжалостно проникая за их преграду. Волосы оказались в стальном захвате мужской руки, я — вплотную прижата в твёрдому как камень телу, расплющена, скована. В живот упирается огромный член, горячий даже в прохладной толще воды.

По венам течёт расплавленное олово, выжигая протесты разума, стыд и совесть. Логан главенствует бескомпромиссно, уверенно и жестко, точно он в своём праве, не сомневаясь. И я подчиняюсь его грубой силе, растворяюсь в незнакомых ощущениях, ослепительно ярких и мощных словно цунами.

Удерживающая меня рука скользит со спины вниз, к округлым ягодицам, с наслаждением сжимает, сминает. И начинает приподнимать, пока моя стоящая торчком грудь не оказывается на уровне его рта.

Прохладный воздух вмиг сжимает соски до маленьких острых пик, и Логан касается одного из них носом, дразнит нажатиями и касаниями, затем обрисовывает горячим языком круг, заключая сосок во влажный плен, то же самое проделывает с другим.

И это нечестно. Страшно, бессовестно нечестно, потому что после обжигающего прикосновения грудь мёрзнет от свежего бриза и требует больше ласки, которой нет.

Я сжимаю её сама. Сильно, до боли. Чтобы хоть немного укротить фейерверк ощущений, снизить градус, ослабить дурман.

Его член настойчиво тычется снизу, периодически промазывая и ударяя по клитору, заставляя меня тихо охать и заводиться ещё сильнее. Сжимаю пальцами мужские плечи, чувствуя, как острые ногти впиваются в гладкую кожу. И это нереальное ощущение! Я уже не безвольная жертва, а кошка с когтями. Дикая и смелая, необузданная. Представляющая опасность!

Проскользнувшая фантазия горячит кровь ещё сильнее, добавляет драйва. Я нагло выворачиваюсь из его поддерживающих меня рук и оказываюсь лицом к лицу со своим наваждением.

В темноте ночи, со скрывшейся за облаком предательницей — луной, вижу лишь лихорадочный блеск его глаз, наверняка таких же дурных, как и у меня.

Тело горит огнём, требует продолжение банкета, сердце бьётся в диком ритме, однако я медленно и неотвратимо осознаю происходящее. Пока Марк на берегу придумывает новую песню я занимаюсь сексом с его старшим братом. Почти… Хотя нет, уже занимаюсь, по — другому не назвать.

— Стоп, — шепчу и отталкиваюсь от желанного мужчины, отплываю спиной к берегу, пячусь, касаясь ногами дна. — Нельзя. Пожалуйста, не делай так. Это какое — то сумасшествие, безумие, но так нельзя. Ты ведь понимаешь, нельзя. Неправильно. Нехорошо.

Он молчит. Я уже не вижу его глаз, слишком темно, а я машинально удаляюсь от угрозы, от мужчины, который одним своим присутствием губит меня, сводит с ума, дурманит.

За спиной раздаётся плеск и спустя несколько судорожных вздохов я оказываюсь в других объятиях, желанных и дорогих, правильных и нужных, но… уворачиваюсь, пытаюсь сбежать. Слишком грязно сейчас себя ощущаю. Нечисто. Нельзя так. Из рук в руки. Когда на губах всё ещё горят поцелуи Логана, тело жжёт от его прикосновений.

— Я такую песню придумал! — радостно сообщает Марк и не думая меня ловить. — Закачаешься! Кэти, ты уже замёрзла? Я долго шёл, да? Прости, моя радость. Ну ты же знаешь, как меня накрывает. Это просто чума! Давай я сейчас спою?

— Меня трясёт от холода, спой пока Логану. А я вас оставлю, мне срочно нужно в горячий душ.

— О, душ — это круто. Я с тобой! — весело поддерживает инициативу любимый.

— Что ты! У твоего брата день рождения, нельзя оставлять его в одиночестве. Посмотрите хоть фейерверк в его честь. И ведите себя прилично, когда будете возвращаться через пляж.

Прилично… Логан и Марк. Самой смешно.

Я практически бегу по дну, стараясь не пыхтеть как рассерженный ёж. Не знаю, что бесит сильнее на самом деле, то ли наглость Логана, то ли невнимательность Марка, то ли моя отзывчивость.

Так дальше продолжаться не может. Мне нужно обо всём рассказать Марку. Если не ему довериться, то кому? Я и так слишком затянула, а Логан… он лишь разгорячился, почувствовал лёгкую добычу в моём лице и вышел на охоту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Какие у меня шансы против того, кто одним своим присутствием выбивает почву из — под ног? Никаких!

Мне нужны помощь, поддержка и защита от этого озабоченного!

На берег вылетаю пулей и моментально натягиваю платье, хорошо, в расстёгнутом виде оно довольно широкое. Застёгиваю молнию, едва не ломая, пинком отшвыриваю крохотные трусики в сторону ближайшей скалы. Ну их! Вообще никакого желания продлевать ночной абонемент на падишаховый пляж, слишком расценки высокие! Нагнуться страшно!

Нет, ну что за гад? Как посмел? Я ведь не какая — то одноразовая девочка, а постоянная девушка его брата! Меня привезли знакомиться с семьёй! Представить самым дорогим и близким людям!

Ни стыда у этого Логана, ни совести! Ничего лишнего!

Скотина бесчувственная этот Бекендорф! Хочу и получу — вот его девиз. Бесстыдник.

Я кипела как чайник и, только выйдя к свету поняла, что помимо нижнего белья лишилась и туфель. Надеюсь, дядя Томас не подхватит меня и не поведёт в ритме танго, заставляя эффектно задрать ногу!

Быстро смешалась с толпой и, пританцовывая, чтобы сильно не выделяться, направилась к дорожке, ведущей с пляжа к особняку. Удача, наконец, вспомнила обо мне и помогла беспрепятственно добраться до дома. Я быстро отряхнула ноги от налипшего песка и поспешила в нашу с Марком спальню.

Но не тут — то было.

Из кабинета Логана, крадучись словно воришка, вышла тётя Флоранс.

— О, и ты здесь, — на мгновение растерялась она, но почти сразу взяла себя в руки. — Ты меня не видела, я тебя не видела. Окей?

Я кивнула и мадам Интриганка с гордо поднятой головой притворила за собой дверь и ушла в кухню, где приказала собрать её чемоданы.

Что, интересно мне знать, она задумала? Наверное, ничего хорошего. Кто в здравом уме поверит, будто она просто так сбегает?

Флоранс умудрилась качественно отвлечь меня от переживаний на любовном фронте и я, не дёргаясь и не вынося себе мозг, приняла душ, вместо откровенной пижамы с кружевом надела домашнее платье подлиннее и забралась под одеяло. Обойдусь как — нибудь без фейерверка в небе, мне и в жизни в последнее время хватает впечатлений и ярких красок.

Измотанный организм выключился почти моментально, не позволив продолжать забивать себе голову и мешать ему спать.

Пробуждение вышло не из приятных. В соседней комнате орал телевизор, а вместе с ним братья Бекендорфы костерили на чём свет стоит любимую футбольную команду, посмевшую проигрывать в такой день.

Я приподняла голову, поняла, что мужчинам сейчас не до моих претензий, судя по голосам, они подвыпили, так что снова упала на подушку и попыталась заснуть. Провалиться повторно в крепкий сон не удалось, я лежала и то ли фантазировала, то ли видела сны, где Логан вновь целует мою грудь, но я уже не дёргаюсь, не испытываю угрызений совести, а лишь наслаждаюсь смело и открыто, выгибаюсь дугой в его стальных объятиях, кричу от наслаждения.

Кадр меняется.

Горячая рука скользит по обнажённой ноге от тонкой щиколотки к бедру, пощипывает, от чего вся моя кожа покрывается бесчисленным множеством мурашек.

Я чувствую, как тело наливается жаром, тяжелеет грудь, а ещё — что всё это отнюдь не сон…

Возбуждение отключает совесть, я представляю, что это Логан шёл из душа и не выдержал, коснулся меня. Бессовестно, нагло и дерзко. В своём стиле. Сейчас он, наверное, грубо обхватит мои лодыжки, перевернёт на спину, потянет на себя, ведь тогда, в кухне, он не нежничал, брал своё. И от осознания восхитительного непотребства, порочности промелькнувшей перед глазами сцены я вспыхнула факелом, загорелась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ох, эти ощущения на коже! Головокружительные. Острые.

Логан сжимает мою ступню, легонько массирует. Совсем как Марк, тот всегда так делает, снимая с меня туфли, словно позволяя ногам расслабиться, забыть об оковах неудобной обуви, почувствовать себя дома, а затем начинает массировать каждый пальчик, надавливая на точки, которые словно пульт управления доводят моё тело до нужной кондиции, разогревают и подготавливают.