Последыш - Александр Холин

Никогда ни одно сражение не приносило победителю победы над истиной. А она одна была среди всех стран и народов: лишь тогда человек сможет чего-то добиться, когда завоёвывает истинную радость. Это отнюдь не простая победа, которую часто даже не надо завоёвывать.

Шурочка, как и Мариэль, была убеждена в своей правоте и ожидала от брака с Синей Бородой не только счастья, но и постижения Божественной истины. Это ли не смысл жизни? Тем более, что её законный супруг был не просто маршалом, а к тому же настоящим рыцарем, партию с которым любая женщина сочтёт за счастье. Во всяком случае, так думали братья Мариэль и навязали эти мысли сестрёнке, когда давали согласие на брак.

Мариэль протёрла лицо тампоном, смоченным розовым маслом, расчесала волосы, сняла с шеи чеканное монисто, а с пальцев рук – затейливые перстни с изумрудами, адамантами и сапфирами. Саша удивилась, зачем столько колец на руках, тем более совершенно с разными драгоценными камнями? Но успокоила себя тем, что, может быть, в этом времени мода такая. А женщины от моды ни в какие времена не отставали. Это было бы, по меньшей мере, просто некрасиво.

Мариэль встала, подошла к кровати, приютившейся под атласным синим балдахином, скинула пеньюар и нырнула под шёлковое зелёное одеяло. Спальню освещали только два канделябра с шестью свечами, пришпиленными к стенам возле туалетного столика, поэтому альков невесты был погружён в бархатный полумрак.

Тихо скрипнула входная дверь, и раздались шаги. В спальне появился барон с канделябром в руках. Уверенным шагом Жиль де Рэ подошёл к постели невесты, посмотрел долгим пронзительным взглядом, взял её руку и поцеловал. Потом поставил канделябр на лавку у стены, поскольку ни столов для спален, ни стульев в те времена ещё не было, скинул халат из тяжёлого красного шёлка и тоже нырнул под одеяло.

Шура, хоть и была двойняшкой Мариэль, явственно почувствовала, как барон положил ладонь правой руки невесте на грудь. На девушке была лишь тонкая батистовая сорочка, и она с содроганием ощутила прикосновение мужской руки прямо к соску левой груди.

Сердце Мариэль забилось учащенно, и она чуть было не вскрикнула. Шурочка попыталась успокоить испугавшуюся невесту и уверить, что каждая женщина должна пройти через такое испытание, что это совсем не опасно и не больно. Вернее, больно, но боль совсем другая и доставляет не страх, а радость, заставляет почувствовать упоение полёта птиц и дуновение утреннего морского бриза. Надо только не сопротивляться мужчине при первых соприкосновениях тел.

Мариэль старалась быть хорошей ученицей и всё делала, как советовала ей Шурочка, однако, барон оказался жутким неумехой в обращении с женщинами. Он разорвал тонкий батист на теле девушки, и сразу же рука его скользнула к низу живота. Мариэль задрожала, как осиновый лист и попыталась даже вырваться из рук схватившего её мужа, но ничего не получилось. Жиль де Рэ, видимо, раньше имел сексуальные отношения с женщинами и знал что делать.

Молодая жена непроизвольно вскрикнула, потому как не ожидала таких грубых ласк. Хотя это трудно было назвать ласками, поскольку, почуяв запах женского тела, мужчина начал звереть на глазах, испуская тихий, но вполне звериный рык. Шура снова попыталась успокоить подружку, но на этот раз уговоры плохо подействовали.

Мариэль сжалась в комок и резко выпрямилась. Барон, не ожидавший такой выходки со стороны женщины, тем более жены, отлетел в сторону и свалился с кровати. Это его поистине взбесило. Он, уже не скрывая своей хищной злобы, набросился на девушку, завалил её на спину и постарался силой овладеть женским телом. Та инстинктивно сопротивлялась, пытаясь укусить насильника за руку.

Жиль де Рэ опять зарычал, навалился всей своей тяжестью на Мариэль и распластал её поперёк кровати. Голова девушки даже свесилась с одной стороны, а барон тем временем снова придавил женское тело всей своей мощью и весом.

Шура сама не знала уже, как остановить остервеневшего мужчину и даже пожалела, что вернулась в тело двойняшки. Во всяком случае, её присутствие в такой ситуации было неуместно.

Но тут обе девушки почувствовали, как мужчина резко проникает внутрь женского тела. Это была боль, совсем несравнимая с тем чувством упоения, которое так недавно испытала Саша при любовных игрищах с Белецким, которые, к сожалению, стали последними.

Последними?! Вовсе нет. Сексуальные игрушки продолжились сейчас, хотя это было более чем необычно. Во всяком случае, Шура ещё ни разу не слышала, что мужчина может заниматься сексом сразу с двумя женщинами. Впрочем, опыт у неё состоял только из одной ночи, проведённой вместе с любимым, так что рассуждать о подобных вещах, тем более в постели, у Шурочки не было сил.

Лютая боль захватила тело женщины в свои лапы и не собиралась отпускать. Колющие спазмы захватили низ живота, а Мариэль не могла даже закричать, потому что муж другой рукой придавил ей рот. Она пыталась укусить душащую её волосатую кисть, но ничего не получилось.

Барон позволил себе с упоением отдаться сексуальной гимнастике, совсем не интересуясь, нравится ли это истерзанной женщине или, может быть, в постели надо быть хоть немного деликатнее?

Но если бы мужчина узнал, что имеет сразу двух женщин, бешенство его могло превзойти все допустимые пределы. Шура, испытав вольнодумство насильника, хотела было воспользоваться собственной ладанкой, где хранился глоток эликсира для экстремального возвращения. Но ладанка вместе с нательным крестиком слетели с головы молодой жены барона, и поэтому Саша поневоле должна была испытывать все прелести полового общения другого мужчины, совсем даже не подозревающего о радости, которую можно испытать от такого же сексуального влечения, но не насилуя женщину, а отдаваясь ей со всей широтой мужской души. Хотя… после такого скотского обращения хозяина замка трудно было назвать мужчиной, тем более, рыцарем.

Ведь постельные выходки мужчин очень важны для любой женщины. Именно в первую брачную ночь в её сознании зарождается и крепнет линия поведения, касающаяся всех житейских проблем, неурядиц и маленьких радостей. Именно в этот момент появляется на свет новая Афродита, либо Кассандра; Нефертити, либо Химера, только что сбежавшая с крыши Нотр-Дама.

В этот краткий, но очень важный миг сексуального танца, в обоих танцорах либо оживает, либо совсем затухает орган любви. Этот орган есть у каждого, только не каждый знает о нём и не каждый умеет с ним обращаться. А умение, пусть даже в таких интимных вещах, как секс, не помешало ещё никому.

В Шурочке таинственный орган любви распустился в одно мгновение чудесной белой хризантемой, запах которой преследовал девушку даже сейчас. А вот в ментальном теле Мариэль начала распускаться роза, но чёрного цвета. Чёрная роза во всех странах и во все времена была символом печали – незавидного женского чувства. В то же время Шурочке было с чем сравнить отношение мужчины к женщине на брачном ложе, а Мариэль обязана переносить насилие и всю оставшуюся жизнь пережёвывать в сознании грубые выходки мужа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});