Он меня не отпустит - Надежда Марковна Борзакова

class="p1">Я посмотрела на дисплей. Там были такие же скрины. И сообщение.

“Смотри, что я для твоей телки состряпал. Ей понравиться, как думаешь? Это только начало, если что. Не будешь умницей, еще и не такое случиться. Машина твоя згорит, например. Пустая или нет, это уж какое у меня настроение будет. так что подумай еще раз, стоит ли продолжать делать то, что ты делаешь”.

— Как-то глупо, тебе не кажется? Это же и есть доказательство, что ты не виноват… Зачем тогда?

— Намек, что дальше может быть хуже, Саша, — ответил Леша. — Сейчас скандал, потом более серьезный ущерб.

Он повернулся к Маше, заглянул ей в глаза.

— Теперь ты мне веришь?

Вместо ответа она, рыдая, повисла у него на шее. А я тихонько ушла. Глаза щипало, на лице была счастливая улыбка. Иногда и такое бывает, оказывается. Обожаю хэппи-энды.

На моем телефоне было несколько пропущенных от Степы. Звуковой сигнал был выключен, по привычке с работы, было только вибро.

— Алло, Степ… Я уже еду домой. У Маши была, у них тут форс-мажор.

— У Маши, да? Ну, ок, едь!

И положил трубку. Отложив телефон на сиденье, я вырулила из Машиного двора. Дождь успел превратиться просто в морось, так что добраться получилось довольно быстро. еще и вечер поздний.

— Степа, я пришла! — крикнула из прихожей.

Скинула пальто и ботинки, сунула телефон в передний карман джинсов и направилась дальше по квартире.

— Сте-оп, ты просто не представляешь, что произошло…

Когда наткнулась на него, слова застряли в горле. Лицо мужчины застыло злобной маской, покрасневшие глаза просто пылали гневом.

— Где ты была? — рыкнул он, нависая надо мной.

— У Маши…

— Я ей звонил, она трубку не берет! А ты… Ты какого черта не брала трубку? Что делала, отвечай? — брызжа слюной заорал он, тряся меня так сильно, что стало больно.

И страшно.

— Отвечай, дрянь! — ударил по лицу.

Не удержав равновесие, я упала на пол. Он кафельный, а потому очень больно. Бедру, колену, локтю… Лицу. Я почувствовала на губах кровь.

— Отвечай?! — схватил меня за волосы.

— У Маши я была! Степа, мне больно! — разрыдалась я.

Словно обезумев, словно не слыша меня, он за волосы потащил к двери.

— Вали отсюда туда, откуда пришла, — рявкнул, вытолкнув за дверь.

И хлопнул ею так, что у меня в ушах зазвенело.

Едва понимая, что делаю, я бросилась к лифту и вызвала его. Дрожала от страха, нет от самого настоящего ужаса, что Степа сейчас выйдет и убьет меня. Я всерьез боялась, что именно убьет.

Лифт. Улица. Выбежав из парадного я помчалась по мокрой дороге так быстро, словно за мной гнались. Сердце колотилось, ноги подкашивались.

Выбежала за пределы жилищного комплекса, перебежала дорогу и, свернув за угол затормозила. Задыхалась, не могла больше бежать… Там остановка. Вся дрожа, я забралась с ногами на скамейку. Носки промокли насквозь, ступни заледенели. В одном свитере слишком холодно…

Почувствовала, как что-то давит в бедро. Телефон. Там телефон… Достала его. И набрала номер. Машинально. Не думая. Просто нашла в списке принятых вызовов и набрала.

— Демид! Можешь меня забрать, пожалуйста?

Глава 19

Демид ехал ровно пятнадцать минут. Всего ничего. Но они, эти минуты показались мне вечностью. Целой вечностью, которую я пряталась в открытом парадном одного из старых домов, которые был напротив нашего жилищного комплекса. Пряталась дрожа от холода и страха, что вот сейчас меня найдет Степа. Найдет и убьет.

Сырость пробирала до костей. Март месяц, а погода хуже зимней. Потому, что дождливо и зябко. В такую погоду собаку на улицу не выгонишь. Я всегда была резко против, осуждала людей, способных выгонять животных на улицу, просто сейчас вот вспомнилась эта поговорка.

А Степа выгнал свою невесту. Раздетую и босиком. Предварительно хорошенько приложив по лицу и оттаскав за волосы…

Во рту до сих пор был привкус крови. Разбитая губа стремительно опухала. Кожа головы горела огнем, ныли синяки на теле. Меня никогда в жизни никто не бил. Папа был строгий, да, умел орать так, что звенела посуда в серванте в те времена, когда тот у нас был. Но не бил никогда. Ни меня, ни маму. Более того, это он, именно он учил меня сразу же бежать, если такое сделает мужчина. Если ударит… Потому, что за первым разом всегда второй. И третий.

А я… Что творила я? Как могла терпеть и зачем это делала? Зачем верила… Как пелена на глазах была какая-то…

От вибровызова телефона я подскочила. Звонил Демид.

— Где ты?!

— В-в доме, в парадном…

— В каком?

— Я с-сейчас на ос-тановку выйду, — выдавила я и выбежала под усилившийся дождь.

Почти сразу увидела стоящий неподалеку черный “Хаммер” с включенными фарами. Из него выскочил Демид и бросился ко мне. Буквально подлетел и, обхватив за плечи, заглянул в лицо. А его было ужасно бледным, застывшим какой-то безумной маской. И взгляд тоже был безумный. Больной. Страшнее, чем тот в лифте…

— Саша… Это он? Это он тебя? Убью! Хребет сломаю! — заорал, сжимая тисками мои плечи.

Стало больно. Потому, что видать зацепил оставленные Степой синяки.

— Демид, не надо, я тебя прошу! — сорванным голосом завопила я. — Не надо! Просто увези меня! Пожалуйста, увези отсюда! Очень тебя прошу…

Обхватила дрожащими руками его лицо. То было как камень на ощупь. Ледяное и застывшее.

— Демид!

Грязно выругавшись, он взял меня на руки и, как пушинку, понес к машине. Усадил внутрь, потом полез в багажник и, вернувшись, осторожно, словно боясь, что рассыплюсь на осколки, закутал в теплый и мягкий плед. Сел за руль, врубил печку на полную.

А потом вдруг врезал несколько раз по рулю, рыча ругательства. Я вся сжалась на сиденье. Не его боялась, нет. Просто агрессия, пусть и направленная не на меня обостряла и без того жуткие свежие воспоминания.

— Саша, твою мать, зачем? Я же спрашивал, я же пытался… Заче-е-е-м? Неужели так любишь его?

Разрыдавшись, я замотала головой. Не люблю. Нет, не люблю, это точно. И кто знает, когда перестала и любила ли вообще. Но он в ногах валялся, эмоциями давил, раскаянием. Тем, каким бывал после. В любви клялся. А мне стыдно было. Стыдно, что тянет к другому. Что я, кажется, влюбилась…

Всего этого я не смогла произнести вслух. Из-за всхлипываний еле-еле могла рвано вздыхать, а не то, что говорить.

Демид осторожно, едва касаясь, привлек меня к своей горячей и твердой груди. Щекой я почувствовала как бешено колотится его сердце. Запах