Джинния - Галина Черная

— Он честный, добрый, благочестивый и перспективный, — на автомате отмахнулась Акиса. А Хануман, удивленно и как-то уважительно воззрившись на меня, после моих слов слегка нахмурился, как будто что-то вспомнив, и оправдывающимся голосом признал:

— Прости, сестра, я говорил тебе, что это очень скромный молодой человек, обладающий многими достоинствами. Но оказалось, что у Шафи очень большие требования к своей будущей жене. Скромность его была обманчива.

— Почему не сказал мне раньше? — вспыхнула Акиса, но быстро взяла себя в руки или не взяла.

Просто в этот момент бежавшие впереди нас резус-макаки, схватив низко расположенные дверные ручки, явно в расчете на маленьких швейцаров, распахнули перед нами большую двустворчатую дверь. Да, насмотрелась я, как здесь за банан втайне от паломников эксплуатируют священных обезьян. Будь моя воля, я бы...

Но тут мы вошли в огромный зал со стороны здоровенной статуи золотого Будды. Только потом, рассмотрев статую спереди, я поняла, что это не Будда, а каменная обезьяна с крутыми бедрами, покатыми плечами, примитивными серьгами-цветочками в ушах и вся с головы до лап в браслетах!

— Не слишком современно, — скептично глядя на статую, сморщился Хануман. — Но паломникам нравится старина.

А зал действительно был полон паломников в темных балахонах с четками и котомками и разношерстных туристов, а еще сидящих на многоярусных антресолях макак... сотен макак! Шума от них было-о...

Но откуда здесь люди, посреди джунглей? Вертолетом завезли и сбросили? Я-то думала, это заброшенный храм... Наверно, я приняла парк за джунгли или у них коридоры такие длинные. Но почему тогда нельзя было просто пройти через парадный вход, непременно надо было продираться через жесткий кустарник?!

Но Хануман, к которому я обратилась с этим вопросом, загадочно ответил, что отсюда до его кабинета не так уж близко, как я думаю, просто они с джиннией умеют сокращать расстояния. Позже я узнала, что Акиса хотела показать мне, как великолепна страна Моголов и особенно Тадж-Махал, потому что его строил ее дедушка. К тому же она очень любит ночные полеты по Индии — а у нее семьсот лет не было возможности удовлетворить эту страсть — и поэтому не могла не воспользоваться подвернувшимся случаем...

Золоченые светильники, божки и прочие храмовые реликвии, все красивое привинчено или прибито, чтобы макаки случайно не смахнули хвостами. Но большую часть туристов здесь привлекали многочисленные эротические сюжеты, вырезанные прямо на стенах, сцены из сугубо «личной» жизни богов. Джинния, как всегда, куда-то исчезла без предупреждения...

Глава двадцать четвертая,

ШОВИНИСТИЧЕСКАЯ

А Хануман следовал за мной по пятам, при нем было как-то неловко разглядывать интимные картинки, хотя некоторые действительно были познавательны. Любимец Рамы продолжал рассказывать о себе.

— Я для них обычный человек, истинный мой облик я показываю только тем, кто мне нравится, — заявил он мне, многозначительно подвигав бровями. — Скромный директор храма-музея. Служения проводятся по-прежнему, только больше по ночам, днем туристы мешают, их, видите ли, смешат процессии обезьян с факелами. Обязанности же главного священнослужителя я на себя брать не захотел, слишком хлопотно курить фимиамы самому себе, не говоря уже об организации многочасовых ритуалов. А вот и Шафи, младший жрец и обезьяний врачеватель, а это Аглая, познакомьтесь!

— Простите, господин директор, я задержался, туристы хотели бесплатно сфотографировать священный пруд-водопой, — заявил подошедший к нам молодой жрец в рваном балахоне и с синяком под глазом, поклонившись Хануману, он тут же оценивающе уставился на меня.

Симпатичный мальчик, несмотря на синяк, но не настолько, чтобы так задирать нос. Больше я о нем ничего не могла сказать, потому что тоже приняла высокомерный вид, отвернувшись в сторону.

— Что ж... ладно, дети, вам тут надо поговорить... Я нижу, вы настроены на общение, не буду мешать, пойду... — сказал Хануман, неуверенно переводя взгляд с одного из нас на другого, чуть помедлил и ушел, не дождавшись никакой реакции с нашей стороны.

— Итак, женщина, если ты хочешь, чтобы я на тебе женился, то тебе придется сначала выслушать мужчину.

Я удивленно обернулась, услышав такие слова, и демонстративно покрутила пальцем у виска, но он остался абсолютно невозмутим. Пришлось напомнить и себе вслух...

— И где тут мужчина?

— Итак, женщина, начнем сначала. Из всех дхарм исполнения религиозных, семейных и общественных обязанностей главным для моей жены должна быть кама — претворение в жизнь моих чувственных желаний шестьюдесятью четырьмя разными способами!

Ха, вот, оказывается, к чему приводит постоянное созерцание откровенных картинок в храме. Но жрец сразу заметил возмущение и насмешку в моих глазах.

— О чем ты подумала? — покраснел он, глаза его засверкали.

Ну, зачем так остро воспринимать чьи-то невинные мысли? Кажется, он такой же крайний фанат мужского шовинизма, как и служения священным обезьянам. Ладно, подыграем, не жалко...

Я вежливо улыбнулась, широко раскрыв глаза, и весь мой вид демонстрировал, что моя душа чутко устремляется навстречу его желаниям. Только бы не рассмеяться...

— Нет-нет, ни о чем, я внимательно вас слушаю, мой будущий господин!

— Итак, ты не знаешь о шестидесяти четырех искусствах? То есть даже не умеешь играть в азартные игры, раскрашивать пол и учить попугаев и скворцов разговаривать? Ну да ладно, всему этому я сам тебя обучу. Но, главное, ты не должна забывать об артхе, проще говоря, твоя задача хорошо зарабатывать, а то у меня небольшая зарплата. Еще у моей будущей жены должен быть тихий голос, она всегда должна мило улыбаться, исполнять все религиозные обряды и прежде всего готовить еду для священных храмовых обезьян. А по особым дням, когда я отдыхаю, читать мне и моим гостям изящные стихи и развлекать нас игрой на ситаре.

Неплохо, никогда не слышала более смешных речей. Конечно, я бы все делала, что он перечислил, мне нетрудно, но... для любимого, а не для столь самонадеянного и требовательного типа. Ведь он и слова не сказал о своих обязанностях передо мной, чего требовала справедливость...

— А свою зарплату вы будете отдавать маме? — спросила я (помнится, что-то подобное говорила Акиса об индийских мужчинах) и сразу притворно закашлялась, чтобы он не заметил улыбки.

— Итак, безусловно, маме, и все до рупии, — подтвердил он с важным достоинством. Похоже, «итак» — это у него слово-паразит.

В этот момент появилась запыхавшаяся джинния, она с видимым усилием тащила за собой разнаряженного слоненка. Хорошенького-о...

— Итак, о благословенные мои, вижу, вы уже договорились? — Акиса так и не поняла, почему я чуть не задохнулась от хохота...

— Итак, нет! Ибо мы еще не обсудили, какой выкуп она за меня заплатит моим родителям, — надулся Шафи и быстро добавил: — Но я уже согласен на тысячу рупий.

— Всего-то! Да это пять праздношатающихся паломников. — Джинния повела глазами по сторонам. — Заплатим.

«Жених», удовлетворенно опустив взгляд, с хмурым достоинством кивнул и пошел готовиться к церемонии, как я поняла. Все это очень походило на игру, и моя роль в ней была предопределена... Будем вносить собственные коррективы, я им не кукла.

— Церемония женитьбы длительная и сложная, но мы упростим, — бросила мне Акиса, подавая знак каким-то девушкам с цветами, пришедшим следом за ней.

— Эй, а что ты имела в виду, когда намекнула на пятерых паломников и тысячу рупий?

— Что я «одолжу» у них эти деньги.

— Украдешь?! — неожиданно прозрела я. Господи, а мне ведь ни разу не приходило в голову, откуда Акиса вообще берет средства на все наши путешествия. Выходит, она не «наколдовывает» их из воздуха, а просто «перемещает» из чьего-то кармана в свой?! Какой стыд, мамочки...

От шока я даже не сопротивлялась, когда девицы переодели меня в красное сари и увешали гирляндами из белых, красных, желтых и розовых цветов. Немного придя в себя, я инстинктивно рванулась от них, но сообразив, что меня не держат, захотела досмотреть представление до конца. К тому же этот оттенок красного мне всегда шел, да и вообще это же традиционный наряд индийской невесты! Скорей бы увидеть себя в зеркале, а с женихом мы разобраться успеем...

Я не верила в серьезность происходящего, зная, что в конечном счете Акиса зависит от меня, а значит, можно позабавиться. Зачем отказываться от такого случая, не каждой выпадает участвовать в по-настоящему красивой экзотической церемонии бракосочетания. А какой милый слоненок! На спине у него красное покрывало с золотыми кисточками, а на голове что-то вроде плетеной золотой шапочки из монет, даже больше похоже на диадему. Вокруг меня толпились с фотоаппаратами счастливые туристы.

— А я не хочу за него выходить.

— Хотела устроить церемонию как положено на заднем дворе, но там макаки развели такой деконструктивизм, что за год не разгрести, — сказала джинния, недовольно косясь на шумную публику.