Там, где тепло - Павел Корнев

— Почему? — поинтересовался я, морщась из-за напора впивавшейся в голову сотнями колючих иголок магической энергии.

Дворы ближайших домов то проявлялись перед внутренним взором, то исчезали, а до соседних улиц дотянуться предвиденьем и вовсе не получилось.

И ведь это небо над нами ещё даже затянуть не успело!

— Там болота, — подсказал Напалм. — Жуткое место, был как-то раз. А в городе крысюков полно.

— Точно! — кивнул возница. — Так и есть. Если крысюки полезут, главное лошадей прикрывайте. Эти сволочи в первую очередь на них кидаются. А куда мы без коняг?

— А что за крысюки? — удивилась Марина.

— Крысюки — это такие твари, на крысу похожи, но размером с собаку. И прыгают не хуже обезьян. Запросто с крыши на голову сигануть могут. И умные, заразы. Понимают, что дохлую лошадь с собой никто не потащит, и всё мясо им останется.

— Ужас какой, — вздохнула Марина.

Я глянул на ближайшие дома, оценил разделявшее нас расстояние и усмехнулся — тут никакая обезьяна не допрыгнет. Слишком далеко. А пока стая по сугробам проберётся, мы запросто этих тварей перестрелять успеем.

— Здесь нормально, — перехватил мой взгляд как раз в этот момент обернувшийся возница. — Тут опасаться нечего. Вот дальше, где старая застройка начнётся, там ухо востро держать надо.

— А обязательно через центр ехать? — шмыгнул носом Напалм. — Не сейчас, я имею в виду, а вообще.

— Так короче, — философски пожал плечами дядька. — Если не через центр, то по времени выигрыша никакого не будет. Вот люди и едут. Ну а мы за ними, деваться некуда.

Я только вздохнул. Какой смысл через город срезать, если запросто можно без головы остаться? А с другой стороны, вовсе не факт, что в объезд намного безопасней ехать получится. Там своих тварей хватает.

На хорошо-укатанной дороге обоз немного растянулся, и первые сани почти потерялись из виду в пелене накатывавшей с юга вьюги — ветер в городе и не думал стихать, снег по-прежнему забивал глаза, а когда полуразвалившиеся коробки двухэтажных домов остались позади и мы въехали в частный сектор, стало только хуже.

Вдоль дорог потянулись едва выглядывавшие из сугробов трухлявые доски заборов; меж голых ветвей яблонь и вишен замелькал зиявший дырами шифер крыш, закопченные стены и печные трубы. Немного дальше в снежной пелене маячили смутно-различимые силуэты стоявших наособицу пятиэтажек, но до них было ещё ехать и ехать.

— Сейчас посёлок проскочим, и почти сразу центр начнётся, — предупредил возница и, взведя курки обреза горизонтальной двустволки, положив его себе на колени. — Не зевайте.

— Ты аккуратней с пушкой-то, — забеспокоился Напалм. — Пальнёшь ещё…

— Не учи отца, — усмехнулся в ответ дядька. — У самого, можно подумать, патрон не дослан.

— Не дослан, — подтвердил пиромант.

— Ну и зря, — покачал головой возница. — Лишнее движение в критической обстановке — не есть хорошо…

Напалм задумчиво глянул на ржавый короб остановки общественного транспорта с давным-давно выбитыми стёклами и, вздохнув, передёрнул помпу.

— У меня зажигательные в магазине, — предупредил он, — не пугайтесь, если что.

— Ерунда! — успокоил парня дядька. — Мои лошадёшки и не к такому привычные.

Я тоже настороженно завертел головой по сторонам, но патрон в патронник досылать не стал. Не Ворошиловский стрелок мелкую дичь из винтовки бить. Если крысюки действительно такие шустрые, лишь впустую без боекомплекта останусь.

— Слушай, ты только зажигательные взял?

— Ага, — улыбнулся в ответ пиромант и заговорщицки подмигнул.

— Ну-ну…

Покосившиеся заборы частного сектора как-то враз остались позади, дорога пошла едва ли не впритирку с заброшенными домами, и у меня по спине побежали мурашки. Сложенные из камня и качественного кирпича, а не рассыпавшегося от непогоды шлакоблока двух- и трёхэтажные особняки ничуть не походили на засыпанные снегом холмы на окраине, и от этого становилось ещё хуже. Выбитые окна, широкие трещины и уродливые шрамы целыми пластами обвалившейся штукатурки производили удручающее впечатление.

Запустение и безнадёга, блин.

Запустение и безнадёга.

— На окна цокольных этажей смотрите, — посоветовал возница. — Если крысюки полезут, то из подвалов.

— А как же прыжки с крыши? — удивился задравший голову Напалм.

— Забей, — посоветовал ему дядька. — Главное стаю перехватить.

— Вас понял, — кивнул пиромант и повернулся ко мне: — Что скажешь, Евгений?

Я слегка ослабил контроль над ясновиденьем и сразу же поморщился из-за ударившей в затылок призрачной кувалды. А потом потоки взбаламутившей магические поля энергии и вовсе подхватили сознание и попытались закружить его в безумном хороводе, словно раскрытый в ураган зонт.

Пришлось, образно говоря, сложить зонт и, свернув предвиденье в узкий щуп, пробежаться им по терявшимся в снежной мгле домам, мимо которых предстояло двигаться обозу. Но даже и так вскоре нестерпимо заломило зубы и виски, а перед глазами замелькали белые точки. И ладно бы стоило напрягаться, так нет — ясновиденье просто не справлялось с магическими помехами.

— А хэ зэ, — поморщился я и вытер выступившие на глазах слёзы. — Ничего не скажу.

— У Евгения на такие дела чутьё, — пояснил пиромант удивлённому вознице.

— Но не сегодня, — вздохнул я и краем глаза заметил, как из подвального окна соседнего дома на снег хлынул серый поток.

— Ох, мать! — вытаращил глаза сидевший напротив меня пиромант и вскинул дробовик.

Я только успел завалиться набок, а в следующий миг из ствола «моссберга» вырвался длинный сноп огня и по ушам ударил оглушительный хлопок — БАМ!

Напалм незамедлительно передёрнул цевьё и выстрелил второй раз, хоть особой необходимости в этом уже не было — полдюжины словивших зажигательный заряд тварей просто раскидало по сторонам, и набравшее силу алхимическое пламя моментально превратило их тушки в бесформенные куски обугленного мяса.

— Н-но! Пошли! — взмахнул вожжами даже не подумавший схватиться за обрез дядька, и перепуганные лошади понесли нас вперёд.

Охранник из кативших следом саней взмахом руки отправил в подвальное окно бутылку с зажигательной смесью, и разлетевшаяся о раму стекляшка расплескалась во все стороны дымно чадящим племенем. Немедленно послышался пронзительный визг, но мы уже мчались прочь, и постепенно все звуки утонули в заполонившем голову звоне.

— Вот это ты дал! — заорал пироманту крутившийся на козлах дядька. — Вот это да!

— В следующий раз, — произнёс я, не слыша собственного голоса, — предупреждай, чтобы успел голову в снег зарыть.

— И меня тоже, — судорожно сглотнула Марина. — Что это было вообще?

— Крысюки, — объяснил нервно оглянувшийся возница. — Слушай, Костя, а чем у тебя патроны набиты?

— Не знаю, — пожал плечами пиромант. — Уже снаряжёнными покупал.

— Только очень громкие они, — поморщился дядька, сунув руку под ушанку. — Так и оглохнуть недолго.

— Зато какой эффект!

— Хорошо хоть ветер встречный и снег, — вздохнул я, — а то бы весь город о нашем приближении знал.

— Это точно, — кивнул возница.

— Фигня война, — махнул рукой Напалм и, стянув с головы шапку, вытер ей вспотевшее лицо, на котором проступили зеленовато-белые пятна.

Да я и сам чувствовал себя не лучшим образом. И дело было вовсе не в привычной уже ломоте под левой лопаткой, нет — катившиеся навстречу валы магической бури врезались подобно призрачным таранам, пронизывали насквозь и, вызывая тошноту, уносились дальше.

А ещё встречный ветер и снег! Уже и соседних саней во всей этой пурге почти не различить!

Одно хорошо — нападения бандитов в такую непогоду можно не опасаться. Ни один отморозок сегодня из укрытия не выползет ни за какие коврижки. Правда, для всякой нечисти сейчас наоборот самое раздолье, а ещё неизвестно от кого отбиться проще!

Гул ветра, уколы снега, тряска саней.

В голове ухает тупая боль, перед глазами мелькают непонятные обрывки видений, не давая толком разглядеть проглядывавшие из пурги развалины со снежно-чёрными провалами окон.

Плохо, плохо, плохо.

Мне — плохо.

И больно.

Вот-вот сознание потеряю, в голове так и звенит. Скоро даже пошевелиться не в состоянии буду. И это тоже — плохо, очень плохо.

Пересиливая сковавшее тело онемение, я дотянулся до левого предплечья и стиснул нашаренную под одеждой бутылочку с Л-13. По жилам немедленно заструилась снимающая усталость ледяная свежесть, боль стихла, а уже через несколько мгновений убойная доза впрыснутого в кровь наркотика ударила в голову. Из меня разом будто воздух выкачали; подобно сдутому шарику я развалился на скамье, и сознание закачалось на гребне волны, готовое в любой момент сорваться в столь притягательное забытье.