Тайна «Кукабурры» - Джон Кризи

— Дорри, это не то, что ты думаешь, — сказал он хрипло. — Это совсем не то.

— Вы их брат. А они убили Дэнис. И я… — Дорин замолчала, и чувствовалось, что она вот-вот разрыдается. Но неожиданно в ней вспыхнула ярость, и, когда она набросилась на него, ее лицо засветилось красотой. — Негодяй! — закричала она пронзительно. — Негодяй!

Она била Соломона Барринга по лицу, удары сыпались градом. Он стоял не шевелясь и молча сносил удары. Девушка подняла руки, чтобы ударить его еще, но неожиданно опустила их. Она отвернулась от измятой постели, став лицом к стене.

— Дорри, — сказал Соломон Барринг. — Пожалуйста, выслушай меня.

— Я не желаю ничего слышать.

— Дорри…

— Убирайтесь! Надеюсь, я вас больше никогда не увижу.

Соломон Барринг закрыл глаза. Казалось, для него не существовали сейчас эти двое полицейских, он думал только о девушке. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но промолчал. Медленно, будто это причиняло ему боль, он повернулся и подошел к Роджеру и Шоу — сама покорность, признание полного поражения. Он ничего не сказал, лишь кивнул головой.

— Объясните, что это значит? — потребовал Роджер.

— Нет, не здесь.

— Именно здесь.

Он снова приготовился к бою.

— Нет, выйдем отсюда.

— Вы не можете делать все, как вам хочется, — сказал Шоу. — Мы спешим. Вы Соломон Барринг?

— Да.

— Для чего вы скрывались под чужим именем?

— Потому… потому что мне не хотелось плыть на пароходе компании «Голубой флаг» под собственным именем.

— Почему вы взяли имя Лимма? — спросил Роджер;

— Ради Бога, поговорим об этом в машине, где угодно, но только не здесь..

— Отвечайте! — приказал Шоу.

Соломон Барринг взглянул так, словно хотел броситься на них, словно хотел сделать все, чтобы выскочить из комнаты, но двое высоких сильных мужчин преградили ему путь. Он посмотрел на девушку, но она подошла к кровати и села на нее, повернувшись к нему спиной.

— Мне казалось, что мои братья задумали какое-то преступление против «Кукабурры», — наконец сказал Соломон хриплым голосом. — Мне показались подозрительными какие-то намеки Поля, сказанные как-то вечером, когда он слишком много выпил. Но никто из них мне ничего не говорил. — Он помолчал, словно ему было тяжело вспоминать. — Когда захватили нашу компанию, я ненавидел «Голубой флаг» так же, как и они. Но это продолжалось недолго. А они ненавидят ее до сих пор. Именно из-за этого я уехал из Сиднея в провинцию. Мы встречались редко. Но когда мы виделись, эта тема всегда обсуждалась, и мне казалось, что братья озлоблялись все больше и больше.

— А как к этому относился ваш отец? — спросил Роджер.

— Отец? Он покорился судьбе, — сказал Соломон. — Компания «Голубой флаг» выплатила ему компенсацию, и он жил безбедно. Потеря судов была для него непоправимым ударом во многих отношениях, но от этого он не стал хуже. Самое ужасное, что это убило мою мать — она не смогла перенести горе. Одно время нам казалось, что вся семья останется без копейки, ведь мать и отец получили это дело по наследству и для них оно было всем. Долгое время отец никак не мог прийти в себя. Он уехал на северное побережье Западной Австралии, удил рыбу, пытался заняться добычей перламутра, но прошли годы, прежде чем он оправился от удара. Мне было больно смотреть на него. А братья сходили с ума от ненависти. Да, да, именно сходили с ума. Они ни о чем не могли думать кроме мести.

Соломон замолчал, облизнул губы, переминаясь с ноги на ногу. Дорин все еще сидела на кровати, но теперь она повернулась и смотрела на него. Роджер подвинул Соломону стул.

— Не нужно, — грубо сказал Соломон. Он расправил плечи и выпрямился во весь рост. — Я слышал от своего друга в Сиднее, что они нанялись на «Кукабурру», и мне это не понравилось. В глубине души у меня всегда было подозрение, что они причастны к тому, что случилось с «Коалой». В то время они работали на баркасе и занимались перевозкой груза на остров Хэнам. Они находились на расстоянии менее ста километров от того места, где в свое время нашли «Коалу». Они не сказали мне, почему решили наняться на «Кукабурру». Я купил билет, одолжил у Бена Лимма его паспорт, наклеив свою фотографию на его. Бен занимается разработкой урановой руды недалеко от мыса Йорк, и паспорт ему не нужен. Все печати были в порядке, и никто ничего не заметил. Я не хотел, чтобы Поль и Маркус знали об этом. Они понятия не имели, что я на пароходе, пока не увидели меня вечером первого дня.

— Что же они сделали? — спросил Роджер.

— Они сказали мне, что мои подозрения неоправданны и что теперь они будут работать на компанию «Голубой флаг». Сказали, что забыли о мести.

— Вы им поверили?

— Нет.

— Были ли у вас какие-либо улики против того, что они замышляли?

— Не знаю, — неуверенно ответил Соломон. Он посмотрел на Дорин, словно почувствовал на себе ее взгляд. Выражение его глаз изменилось, а голос стал тверже.

— В конце плавания видели, как Поль заходил в каюты пассажиров, и в его койке нашли бумажник одного из них. Пассажир отказался от обвинения, но Полю пришлось покинуть корабль в Саутгэмптоне. Маркус ушел вместе с ним. На пароходе они часто разговаривали с Дэнис и Дорин, и я предупреждал девушек, но они меня не послушались. Когда я увидел фотографию Дэнис в газете, я должен был узнать, что случилось с Дорин. Поэтому я и пришел к вам. Я не мог сказать вам всю правду, но большую часть вы знаете. Я не мог поверить, что убийцей был Поль. Даже сейчас мне трудно поверить этому.

Дорин медленно встала с постели.

— Вы заявили, что не имели никаких улик против ваших братьев, — сказал Роджер.

— Я подумал, что, может быть, они решили воровать в пассажирских каютах, чтобы создать компании плохую репутацию, — ответил Соломон. — Теперь мне совершенно ясно, что за этим скрывалось гораздо большее. А то, что они шарили по каютам и украли бумажник, могло к этому иметь лишь косвенное отношение. Но из-за чего они убили Дэнис, пытались убить Дорин и почему убили Шелдона, я просто не знаю. В Лондоне… — Он снова замолчал и оглянулся. Дорин стояла рядом. Он протянул руку, и она взяла ее. — В Лондоне я не знал, что мне делать. Я сказал вам, кем… кем была Дэнис. Я надеялся, я молился, чтобы мои братья не имели никакого отношения к ее убийству.

Теперь я знаю, убили ее они. Единственное, что я мог сделать, — это попытаться помочь Дорин. Я был уверен, что, даже сама не сознавая этого, она знает, из-за чего это произошло. Вы, — он взглянул на Роджера, — вы просили меня заставить ее говорить, но меня не надо было убеждать в этом. Она не может вспомнить ничего, что могло бы помочь. В этом весь ужас. Может, вспомнишь, Дорри?

— Если бы я только могла, — сказала она. Голос ее окреп, и в жестах появилась уверенность. — Я перебрала в уме все, но не смогла вспомнить, чтобы кто-нибудь говорил мне о тех двоих. Бен… — казалось — она не замечает, что назвала его чужим именем, — почему ты мне не сказал?

— Разве ты бы мне поверила? — спросил Соломон. — Разве для тебя было бы лучше, если бы ты знала, кто я? Я хотел заставить тебя вспомнить, так как мне казалось, что это единственный способ уберечь тебя от опасности.

Его взгляд, интонация — все, казалось, говорило: «Потому что я люблю тебя».

— Еще один вопрос, — сказал Роджер. — Как вы думаете, почему ваши братья не напали на вас?

После долгого молчания Соломон Барринг ответил: — Они не могли меня убить. Они никогда не пошли бы на это. Семья для них значит слишком много. Они не убили бы меня ни при каких обстоятельствах. Они были уверены, что я тоже не причиню им вреда. — Он расправил плечи. — Вы позаботитесь о безопасности Дорин, пока меня не будет?

— Куда вы собираетесь отправиться? — спросил Люк Шоу.

— Разве вы меня не заберете?

— Мы будем следить за вами. Вы останетесь здесь, пока мы не выясним кое-какие детали, — ответил Люк. — Вы остаетесь у нас на подозрении, но дела против вас пока не возбуждаем.

— Лучшее, что вы можете сделать, — это попытаться разбудить память Дорин, — с чувством сказал Роджер. — Даже слово, фраза могут помочь нам. И еще один вопрос…

— Слушаю вас…

— Вы не знаете, где бы мы могли разыскать вашего брата Маркуса?

— Если бы я знал, я бы сам отвел вас к нему, — сказал Соломон Барринг. — Не имею понятия, где он может быть.

Шоу и Роджер покинули комнату. Некоторое время шли молча. Роджер находился под впечатлением рассказанного Баррингом и его примирения с Дорин. Безусловно, они полюбили друг друга, и это его удручало.

— Мне кажется, он говорил правду, — вдруг произнес Шоу, когда они уже были в вестибюле отеля.

— Я был бы удивлен, если бы это оказалось не так, — признался Роджер. — Сколько тебе понадобится на проверку настоящего Лимма?

— Немного, — ответил Шоу. — Как только приеду к себе, немедленно займусь этим. О чем ты думаешь?