Ты моя нежность (СИ) - Мариш Ольга

До машины бежала почти вприпрыжку! Скорее бы оказаться в своей комнате и закрыться…

Практически взлетела наверх, скинула с ног туфли, до комнаты шла уже босяком. Кайф! Какими бы удобными они ни были, оказаться наконец-то без них, все равно, кайф!

Дверь закрыть не успела. Отец не дал…

Я отошла, впуская его.

— Потрудись объяснить, что ты делала в парке с этим мужчиной? Кто он? — отчеканил вопрос так холодно, что собраться и ответить что-то дельное не получилось…

— Ничего. — пропищала и потупила взгляд.

Какое-то время мы оба молчали.

— Ты же понимаешь, что я все о нем знаю. — он приподнял бровь. — Просто хотел услышать от тебя. — он не улыбался.

Его лицо вобще сейчас не выражало никаких эмоций. И я искренне не понимаю, зачем было спрашивать в этом случае.

— Зачем? — любопытство взяло верх, поэтому вопрос сам слетел с губ.

— Чтобы ты сама поняла что ваши отношения, если это вобще можно так назвать, будущего не имеют и закончились. — каждое слово, как приговор…

— Закончились… — эхом повторила я.

Вот только, в отличии от меня отец не раздумывает, что делать дальше. Если он сказал, что это ВСЁ, значит и правда, конец. И нет времени подумать. Нет времени простить… Я не хочу так!

— Нет… — сказала вслух, заставив отца нахмуриться.

— Нет? — он сложил руки на груди.

Повторить я не решилась, но на лбу у меня это очень чётко высвятилось… по отцу это поняла.

— Так, значит… нет… — отец задумчиво протянул, наклонив голову на бок… — Тебе не хватило? — тон стал нравоучительно-скучающим.

— Чего? — и правда, чего мне должно было хватить? Я в замешательстве.

— Тебя надо спрашивать, как ты жила полтора месяца. Понравилось?

Искренне не понимаю о чем он!

— Понравилось. — недоуменно ответила, пожав плечами.

Не думаю, что стоит подробно рассказывать, что последние полтора месяца моей жизни были самыми счастливыми, с тех пор, как умерла бабушка. Отец не оценит.

Вот теперь отец удивился.

— Вот как? — он тяжело вздохнул и убрал руки в карманы. — Учёбу ты продолжила. — это было обвинение. — Денег дал этот твой Дмитрий. А ты взамен? — в голосе слышу издевку. Понимаю на что он намекает. — Понравилось, значит. — протянул задумчиво… — Тогда у тебя пол-часа, чтобы свалить нахрен из этого дома. — сказал, как отрезал и направился к двери.

Сказать я ничего не успела, он ушёл…

Какое то время я простояла в ступоре. Меня опять выгоняют из дома?! Опять?! Зачем тогда было следить за мной? Зачем было забирать меня обратно? Не понимаю. И не уверена, что хочу понимать.

А вот то, что я хочу вернуться к Диме я осознала очень чётко. Хочу домой! Здесь не дом! Дом, рядом с ним и с Эммой!

Я же чувствую, что он любит! И я его люблю! То что случилось с Диной… Я хочу верить Лиде, тому что она сказала. И я верю.

Так, что я здесь делаю? Заозирадась по сторонам, словно впервые вижу эту комнату. Я здесь чужая.

Срываюсь с места, хватаю чемодан, тот самый, что я так и не удосужилась разобрать. Удобно то как!

Достала телефон из под стопки вещей. Блин… почти сел… Ладно, должно хватить, чтобы вызвать такси… И денег на него тоже должно хватить, залезла в сумочку, пересчитала наличку.

На переодевания не стала тратить время, заскочила обратно в туфли и, в вечернем платье, так и потащила за собой чемодан.

— Не передумала. — отец наблюдал за мной, облокотивщись на стену.

Обозначил он свое присутствие в аккурат в тот момент, когда я почти доковыляла к лестнице.

— Не передумала. — повторила за ним, остановившись.

Он подошёл.

— Ты совсем ополоумела? Готова променять нормальную жизнь на какого-то мудака с прицепом? — вроде спокойно сказал, но сквозь зубы.

Я таких слов, в жизни, от отца не слышала! Он бывает несдержан, но чтобы так… до оскорблений… он и без них умеет заставить чувствовать себя гавном…

— Готова! — буркнула и собиралась двинуться дальше.

Как вдруг, он хватает меня за плечо и встряхивает как куклу.

— Неблагодарная тварь! — он не кричит… он нарурально рычит сейчас…

Пытаюсь вырваться, вот только сил на это у меня попросту нет. Он сам отпускает… Чтобы отвесить мне пощечину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дрянь! — его почти трясёт от злости.

Щеку обжигает хлесткий удар, а сама я вскрикиваю и отлетаю к перилам, пытаясь за них ухватиться. Но я в туфлях, и в длинном вечернем платье…

Запутываюсь, поскальзываюсь и не успеваю ухватиться…

Последнее что я помню, это испуганные глаза отца, а потом… тишина… темнота…

36

Очнулась скорее от "стирильного" больничного запаха, который щекотал ноздри вызывая желание чихнуть.

Лежу с закрытыми глазами. В горле пересохло, очень хотелось пить. Но сил встать или же просто пошевелиться нет. Голова раскалывается… Все тело болит, даже кончики пальцев, кажется ноют.

Слышу как дверь открывается, кто-то входит в палату и начинает копошиться вокруг меня. Пытаюсь открыть глаза.

— Очнулась, моя хорошая? — слышу тихий ласковый голос. — Вот и хорошо! Сейчас врача позову! — медсестра, женщина неопределённого возраста, с добрым взглядом, гладит меня чуть касаясь лба.

Выходит из палаты, и уже через пару минут возвращается с врачем.

— Здравствуйте! — открывает мою историю болезни, хмурится — Екатерина. — подсмотрел, как меня зовут — Как вы себя чувствуете?

Я облизнула губы и попыталась хоть что-то сказать. Не получилось… горло так сильно пересохло, что получается только хрипеть. Больно хрипеть.

— Воды? — спросил он, видя мои мучения. Я кивнула.

Медсестра моментально наполнила стакан, поставила на столик и привела в движение механизм моей койки, поднимая спинку. И лишь потом дала сделать мне пару глотков.

— Лучше? — спросил врач.

— Да. — я просипела.

Он грустно улыбнулся.

— Вы помните, как оказались здесь? — он закрыл историю болезни, пока спрашивал и пристально посмотрел на меня.

— Я… упала? — получился неуверенный вопрос, вместо утвердиьельного ответа.

Я прекрасно помню почему я здесь. Как меня сюда везли и что делали я представления не имею, но причину я точно помню.

— Верно, вы упали с лестницы. — его взгляд стал пристальным, но я не нервничала — Как это произошло, помните?

— Я… — прокашлялась — я… очень устала… — облизала губы, придумывая ответ — и наступила на подол… платья… и вот… — большие паузы сейчас можно списать на боль в горле.

Я не расскажу, что это сделал отец. Какой смысл? Скандал то будет, но его адвокаты меня размажут и нервы кончают. А по итогу ему ничего не будет, а скандал забудется.

— Понятно. — пока я говорила, он бегло осмотрел меня и тяжело вздохнул.

Глянул на медсестру и та моментально покинула палату.

— Что касается вашего состояния, то нам пришлось наложить пару швов. Но их не будет видно, не переживайте. Сотрясение, есть синяки и ушибы. Может быть больно ходить, очень сильный ушиб на правой голени и синяк. Не пугайтесь, переломов, к счастью нет. — закончил он.

А, ну тогда понятно откуда ощущение, что на мне бульдозер забуксовал.

— А вот ребёночка сохранить не удалось. Увы, очень маленький срок. — огорошил меня новостью мужчина.

— Ч-что? — переспросила, я ослышалась?

— Мне очень жаль, но у вас случился выкидыш. — повторил он извеняющимся тоном, будто был виноват в этом.

Я была беременна?

Руки сами собой поползли к животу. У нас с Димой мог бы быть общий ребёнок. Если бы не моя глупость…

Слезы хлынули, когда я ещё не успела ничего понять. Раз, и я уже вою… просто вою, обнимая живот.

Ты не дурак, Дима. Это я дура… Это из-за моей глупости не родится наш малыш.

Врач что-то спрашивал у меня про успокоительное, но я не слушала. В итоге, мне сделали укол, и через несколько минут я провалилась в сон.

Не знаю сколько я проспала, но открыла глаза, когда за окном было темно. В комнате был кто то ещё, но я не видела, чтобы посмотреть, надо повернуться на другой бок.