Рейтинговые книги
Читем онлайн Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 285 286 287 288 289 290 291 292 293 ... 323
Генри, они стали устраивать провокации на мероприятиях Национал-демократической партии Таддена. Это было довольно опасное занятие, поскольку наследники (можно сказать, идейные правопреемники) национал-социалистов не стали бы обращаться за помощью в полицию и могли разделаться с провокаторами по-свойски, прибегнув к насилию. Поэтому друзьям оставалось надеяться только на эффект неожиданности и свои быстрые ноги: «Перед тем как появиться на их сборищах переодетыми Великим Диктатором из фильма Чарли Чаплина, я и Норберт намечали пути к бегству. Чтобы возбудить эту шантрапу, нам было достаточно молча пройти по залу пивной, а потом мы убегали, как загнанные зайцы, по заранее разведанным тропам и прыгали в старый „фольксваген-жук“ Генри, который нас уже поджидал с заведенным мотором».

Летом того года у Готфрида появилась возможность найти себе и более достойное развлечение. По просьбе байройтского хормейстера Питца его пригласил на каникулы в Англию руководитель лондонского New Philharmonia Chorus Чарлз Спенсер. Помимо участия в репетициях этого хора двадцатилетний школяр получил в конце сезона возможность посещать оперные представления и концерты; по его собственному признанию, в результате пребывания там его жизнь пошла в нужном направлении». Он получал удовольствие даже от одного только сознания, что живет «неподалеку от студии звукозаписи группы „Битлз“». Однако и тут в его жизнь настойчиво вторглась политика. 5 июня с неожиданного налета авиации Израиля, уничтожившего готовые к нападению на страну военно-воздушные силы коалиции арабских стран, на Ближнем Востоке началась Шестидневная война. Снова всплыл еврейский вопрос, и всеобщее внимание переключилось на политику: «С замиранием сердца мы круглыми сутками сидели перед телевизором, страстно обсуждая эти события». Из разговоров с принимавшим его Спенсером Готфрид узнал, что после аншлюса Австрии родители хормейстера «стали жертвами нацистского террора», а он сам и его сестра Дайана «избежали этой участи». По понятным причинам эти разговоры вызывали у гостя сильное смущение; он поведал Спенсеру, сколь тягостно ему «байройтское наследство с его антисемитизмом», и рассказал о фанатичном расизме его бабушки. Ответ ему запомнился надолго: «„Надеяться на новые взаимоотношения между немцами и евреями можно будет только после того, как поколение преступников уйдет, а воспрепятствовать личным контактам евреев и немцев уже невозможно. Ты не должен чувствовать себя виноватым, но тебе следует учиться на ошибках твоей семьи“. Этот мудрый совет близкого мне по духу человека стал девизом моей жизни». И вот что больше всего поразило в Спенсере правнука Вагнера: «Несмотря на пережитую им трагедию, он жил, не испытывая ненависти и вражды, и по мере сил оказывал помощь нуждающимся».

По телевидению передавали также премьеру Лоэнгрина в постановке Вольфганга на открытии Байройтского фестиваля. Вторая попытка руководителя фестиваля представить оперу в своей трактовке не произвела впечатления не только на телезрителей, но и на фестивальную публику, привыкшую к более смелой режиссуре и сценографии Виланда. Не помог и великолепно дирижировавший Рудольф Кемпе. По словам Готфрида, он испытал сильное облегчение, «когда после обычных скучных сцен байройтского спектакля передали песню в исполнении „Битлз“». После этого ему удалось выпросить у родителей разрешение провести остаток каникул во Франции. Но до этого пришлось заехать на несколько дней домой.

Вернувшись в Байройт, сын с неудовольствием отметил властные манеры, приобретенные отцом в его отсутствие, и его нетерпимость к окружающим: «Отец подпускал к себе только тех, кто был с ним во всем согласен, и принимал в штыки любую критику, прежде всего в адрес его постановки Лоэнгрина, особенно если ее пытались сравнивать с эпохальной постановкой Виланда 1958 года. Чтобы и дальше не усложнять отношения с отцом, я, вопреки своему убеждению, больше не стал высказываться по поводу новой диктатуры на фестивальном холме. Моя бабушка Винифред и хор коричневатых старых вагнерианцев приветствовали начало новой эры. Я был рад, что могу наконец уехать в Париж». В Париже Готфрид провел несколько незабываемых недель, совершенствуя язык на курсах в Альянс Франсез и общаясь с кузиной своего отца Бландиной (внучкой старшей дочери Листа, также Бландины), чей муж, участник французского Сопротивления, погиб во время немецкой оккупации. Слабо знакомый, как и дети Виланда, с творчеством Листа, он узнал от нее много интересного об их общем предке. Бо́льшую часть времени юноша проводил в Сорбонне, общаясь с тамошним студенчеством, но посещал также музеи и много гулял со взявшей его под свою опеку троюродной племянницей Даниэлой, у которой, судя по всему, были совсем другие художественные интересы (какое-то время она много общалась с французским кинорежиссером Жаном-Люком Годаром), зато примерно те же политические взгляды, что и у ее гостя из Германии: «Она страстно спорила, возмущалась социальной несправедливостью, постоянно пребывала в приподнятом настроении и на удивление креативно и конкретно формулировала свои общественно-политические представления. Это сохранившееся поныне духовное родство почти не оставляло места для Вагнера и Листа». После возвращения в Германию оставшийся на второй год школяр не торопился продолжать учебу в интернате и выпросил у директора право на свободное посещение занятий, пообещав, что сдаст экзамены экстерном. Получив таким образом свободу, он совершил с приятелем поездку в Восточную Европу, посетив Прагу и Будапешт. «Все наши мысли были заняты войной во Вьетнаме и студенческими волнениями в Западном Берлине и Париже, эти же темы были главенствующими в наших дискуссиях. Дома я защищал позицию студентов, приводя тем самым в ужас отца и сестру, которые почитали за лучшее встать на сторону истеблишмента».

Наступило жаркое лето 1968 года. Имевший за плечами кое-какой опыт политических дискуссий Готфрид хотя и не принимал активного участия в студенческих волнениях, но уже не считал нужным скрывать свои взгляды, чем неслыханно фраппировал не только родителей, но и продолжавшую принимать у себя «коричневых друзей» бабушку. Если ему теперь доводилось бывать в доме Зигфрида во время ее обычных приемов, она как бы шутя представляла его гостям: «Это Готфрид – друг большевиков и евреев».

Политические волнения не могли обойти стороной также фестивали, и скандал на Зеленом холме все же разразился. В тот год Вольфганг представил свою вторую премьеру подряд – на этот раз Мейстерзингеров. Он делал ставку на то, что публика, уставшая от абстрактной сценографии постановок его брата 1956 и 1963 годов, доброжелательно примет его традиционное сценическое решение. И часть публики оправдала его надежды. Готфрид писал: «Эта постановка показалась мне примитивной и даже беспомощной по сравнению с работами Виланда… Бабушка и бо́льшая часть малообразованных спонсоров были в восторге оттого, что Нюрнбергских мейстерзингеров наконец снова исполняют, как в „старые добрые времена“. Я воздержался от комментариев по поводу художественных достижений отца, однако резко возразил, когда стали прославлять коричневое прошлое».

Опасаясь студенческих

1 ... 285 286 287 288 289 290 291 292 293 ... 323
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий бесплатно.
Похожие на Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий книги

Оставить комментарий