VIP значит вампир. (Трилогия) - Юлия Набокова

— Как–нибудь в другой раз.

Не в этом платье, которое узковато мне в талии (невеста Криса, видно, совсем была дюймовочкой), и не в этих туфлях на полразмера меньше.

У входа тянулась большая очередь туристов. Я слышала, как люди возмущаются, что вторая смотровая площадка закрыта на частное обслуживание. На нас, разодетых как для красной ковровой дорожки, взглянули кто с любопытством, кто с завистью, кто с осуждением. Но тут внимание толпы привлекла остановившаяся у входа машина.

— Смотрите, Джастин Тимберлейк! — в восхищении вскрикнула девочка–подросток и вскинула свою мыльницу, торопясь поймать кумира в объектив.

— Наверное, на ту самую закрытую вечеринку, — с придыханием добавила ее соседка по очереди.

Джастин, если это был он, исчез за дверями, и мы прибавили шагу. Находиться в легкой одежде на февральском сквозняке было не очень приятно.

Войдя внутрь, мы попали в большой, залитый светом холл, занимавший в высоту не меньше трех этажей. Я засмотрелась на панно с изображениями семи чудес света — к общеизвестным египетским пирамидам, висячим садам Семирамиды, статуе Зевса, Колоссу Родосскому, Александрийскому маяку, Мавзолею в Галикарнасе и храму Артемиды было добавлено изображение здания, в котором мы находились. Да уж, самомнение у американцев — обзавидуешься!

Скоростной лифт доставил нас наверх, и, предъявив приглашение, мы попали на площадку, за высокими окнами которой разливался огнями ночной Нью–Йорк. Мы пришли одними из первых, народу пока было немного. На площадке царил полумрак, разбавленный приглушенным светом ламп, негромко звучал чарующий переливчатый блюз. За фуршетным столом высокий чернокожий бармен искусно разливал шампанское в пирамиду из бокалов. Искристое вино лилось в верхний бокал, постепенно наполняя нижние. Красивое зрелище! Вот только зрителей у него не было: редкие гости разбрелись по залу и оживленно переговаривались между собой.

Я с любопытством оглядела собравшихся: ньюйоркцы как будто сошли со страниц модных журналов, но никого из звезд я среди них не увидела — наверное, знаменитости появляются позже. Не обнаружила я и той, ради кого мы сюда приехали, и разочарованно заметила:

— Ее здесь нет.

— Подождем, — спокойно откликнулся Вацлав.

Такое чувство, что работа Гончим приучила его к терпению, и даже многочасовое ожидание не способно выбить его из колеи.

— Видишь кого–нибудь из наших? — полюбопытствовала я, скользнув взглядом по публике и пытаясь определить, кто из них может состоять в Клубе.

— Пока нет. Идем. — Вацлав приобнял меня за талию и увлек к окнам. — Посмотришь на город.

Я припала к стеклу и ахнула. С высоты почти четырехсот метров под нами распростерся ночной Нью–Йорк. Куда ни глянь — миллионы огней, от мощных прожекторов, освещавших крыши других небоскребов, до крошечных окон в домах. Кажется, будто небо опрокинулось на землю и все звезды теперь блестят там, внизу. Узкие ленты улиц, подобно золотым змеям, опоясывают кварталы. Изумрудные ожерелья мостов перекинуты через черные зеркала рек, неоновым свечением разливается реклама на Таймс–сквер, и от всего этого великолепия захватывает дух.

Вацлав положил руки мне на плечи, коснулся поцелуем виска:

— Ну как?

— Сказочно! — Я с восторгом обернулась к нему и замерла. Оказывается, самые яркие звезды были совсем близко, в глазах Вацлава.

Он провел пальцами по моей щеке, и я вся затрепетала от этой невинной ласки. А потом потянулась к нему и привстала на цыпочки, чтобы испить до дна нежность его губ. Огни Нью–Йорка подмигнули нам снизу, и я почувствовала себя на седьмом небе. Но поцелуй не продлился долго: внезапная вспышка озарила полумрак площадки рядом с нами, я отпрянула от Вацлава и увидела нацеленный на нас объектив профессиональной камеры. Однако фотограф, полный невысокий мужчина лет сорока, уже потерял к нам интерес и обернулся в сторону только что вошедшей высокой блондинки со стильным каре, одетой в синее вечернее платье.

— Зачем он нас снял? — с подозрением спросила я.

— Это его работа, — не выразил беспокойства Вацлав. — Репортеры снимают все подряд, а потом из сотни кадров отбирают два–три стоящих.

— И ты конечно же уверен, что мы в это число не попадем, — с обидой заметила я.

— Если только он не соберется выставить наш снимок под названием «Поцелуй на вершине Эмпайр–Стейт–Билдинг»[12] где–нибудь на выставке. А что, фон, должно быть, умопомрачительный — весь Нью–Йорк у наших ног. Да и мы тоже ничего, а? — Он картинно поправил бабочку и изобразил досадливую гримасу. — В конце концов, ради чего тогда эти мучения?

Я рассмеялась, представив, как неудобно должно быть Гончему в этом костюме. Его губы лишь тронула улыбка. Внезапно я подумала, что за время нашего знакомства я ни разу не видела Вацлава смеющимся. Как бы мне хотелось услышать его смех!

— Ты должен обязательно отловить папарацци и уничтожить снимок, — серьезным тоном посоветовала я. — Если фотография попадет на глаза твоим подчиненным, твоя репутация будет безнадежно испорчена.

— Ты права. Я сейчас же перекушу ему глотку. — И Вацлав шагнул в сторону так быстро, что я едва успела поймать его за рукав.

— Ты куда?

— Принесу напитки. Хочешь шампанского? Или минералки?

Я быстро оглядела площадку на предмет зеленых чертей. К счастью, таковых здесь не наблюдалось. Может, они боятся высоты? Или дело в том, что вечеринки с шампанским здесь редки, а все чаще тут толпятся туристы? Но даже в отсутствие духов мысль о шампанском отозвалась тошнотой в желудке. Похоже, я теперь ни капли алкоголя в рот не возьму, даже если это будет самое изысканное вино, которого на весь мир — две бутылки.

— Минералки, — попросила я. — Можно сока.

Оставшись одна, я отвернулась к окну, завороженная ночной панорамой Нью–Йорка. Наверное, Москва не менее красива с такой же высоты, но со смотровой площадки на Воробьевых горах подобного великолепия не увидишь, а небоскребом в сто два этажа родной город пока похвастаться не может. Душа ликовала от этой красоты, на губах еще не остыл поцелуй Вацлава, и никакое шампанское в мире не могло бы сделать меня еще счастливей, чем сейчас.

За спиной раздался стук каблуков, и я обернулась, подумав, что это может быть Пандора. Но мимо прошла та самая высокая блондинка в синем, к которой от нас переметнулся фотограф. Я залюбовалась ее длинным платьем без бретелек и с элегантной драпировкой лифа. Она тоже с интересом скользнула по моему наряду, подняла глаза на лицо и, не узнав, равнодушно отвернулась. А вот ее лицо показалось мне знакомым. Но не успела я поломать голову, как блондинка остановилась расцеловаться со своими приятельницами, и я услышала:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});