Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

таким делом! У меня есть идеи, Рикси! Большие идеи относительно бизнеса и поместья. — Рикс молчал, и Бун с напором продолжал: — Во Флориде рядом с Тампой есть город, где живут одни уродцы. Целый город уродов. Туда не пускают туристов. Но что, если я сам построю город между Фокстоном и Эшерлендом и битком набью его уродцами? Люди смогут за плату входить туда и совать нос куда им вздумается! Это будет шоу уродов, длящееся двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году! — От возбуждения у Буна зажглись глаза. — Черт возьми, получится не хуже Диснейленда с его каруселями! И если будешь хорошо себя вести, то получишь свой кусок пирога.

У Рикса от отвращения встал ком в горле. Бун ухмылялся, его лицо разрумянилось. Когда к Риксу вернулся голос, он едва выдавливал из себя слова.

— Ты что, совсем спятил? Я в жизни ничего гнуснее не слышал!

С лица Буна сошла ухмылка. В его взгляде промелькнуло страдание, чего Рикс раньше никогда не замечал. Он понял, что Бун поделился с ним самым сокровенным — пусть извращенной, но все же мечтой. Рикс ждал, что Бун в ответ, как обычно, вспылит, но вместо этого брат гордо выпрямился и сказал:

— Я знал, что ты не поймешь. Твоему уму недоступны хорошие идеи, если они тебе неприятны. — Он взял фонарь, подошел к лошади, отвязал поводья от столба и уселся в седло. — Я разумный человек, — изобразил Бун холодную улыбку. — Я намерен дать тебе и Кэт содержание при условии, что вы будете жить не ближе чем в пятистах милях от Эшерленда.

— Я уверен: у Кэт есть что сказать по этому поводу.

— Она промолчит, если поймет, что для нее хорошо.

— Ты о чем?

— Рикси, мне известны о нашей милой сестричке очень интересные вещи. Папа никогда не отдаст ей Эшерленд. Вот увидишь, он будет моим.

Он дал коню шенкеля и галопом поскакал к мосту.

«Мерзавец», — подумал Рикс.

Он завел машину и был уже готов последовать за Буном, когда его взгляд упал на дверь Лоджии.

Она была распахнута настежь.

Но он же видел, как Бун закрывал дверь. Порывистый ветер кружил на ступеньках листья, которые засасывало в глотку Лоджии.

Он сидел, тупо глядя на открытую дверь. «Приглашение, — неожиданно подумал он. — Она хочет, чтобы я подошел ближе».

Рикс нервно рассмеялся, но не отвел взгляд от входа.

Потом заставил себя выйти из машины. Первый и второй шаги дались без труда, но на третьем ноги у Рикса стали ватными.

Темнота за дверью не была полной. В полумраке проступали очертания мебели и фиолетово-золотой ковер на усыпанном листьями полу. В тени стояли фигуры, они, казалось, наблюдали за ним.

«Слушай, — издевательски говорил Бун, — представь себя одним из героев этих твоих книжек».

Рикс взобрался на последние четыре ступеньки. Он стоял на пороге Лоджии в первый раз за двадцать с лишним лет, и все у него внутри, казалось, медленно переворачивается.

В ночных кошмарах Лоджия представала пыльным и ужасно мрачным, даже зловещим местом. То, что он видел сейчас, его изумило.

Перед ним было красивое фойе, примерно в два раза больше, чем гостиная Гейтхауза. Из белых мраморных стен торчала дюжина медных человеческих рук в натуральную величину, предлагавших повесить на себя пальто и шляпы. Он понял, что наблюдавшие за ним фигуры были статуями фавнов и херувимов, которые неподвижно смотрели на дверь глазами, сделанными из рубинов, изумрудов и сапфиров. С потолка свисала огромная люстра с блестящими хрустальными шарами.

За фойе несколько ступенек вели вниз, в приемную, где пол был выложен черной и белой мраморной плиткой. В центре располагался фонтан, сейчас пустой, где на камни опирались бронзовые статуи морских созданий. Остальная часть дома была окутана мраком.

Рикс забыл о великолепии внутреннего убранства Лоджии. Одни лишь статуи в фойе, похоже, стоят баснословных денег! А вручную инкрустированная мраморная облицовка, а медные руки-вешалки на стенах! Все это приводило чувства в смятение.

Он представил себе, как выглядела Лоджия, вся залитая светом, во время приемов Эрика. Из фонтана, возможно, било шампанское, и гости погружали туда свои бокалы. Он почувствовал ароматы прошлого: розы, превосходный кентуккийский бурбон, гаванские сигары, факелы. Из глубин Лоджии словно доносилось эхо голосов другого мира: тихий женский смех, хор мужчин, распевающих в пьяном веселье похабную песенку, деловой разговор в приглушенных тонах, громовой бас, требующий еще шампанского. И все это изменилось, перешло во вкрадчивый искушающий шепот:

— Рикс…

Он почувствовал этот голос внутри себя. Кругом вился ветер, холодными пальцами ласкал его лицо.

— Рикс…

На полу фойе плясали листья. Ветер усилился и попытался втянуть его за порог. Глаза статуй нацелились на него.

К нему тянулись медные руки.

— Рикс…

— Нет, — услышал он свой голос, идущий словно из-под воды.

Он вцепился в огромную дверную ручку из бронзы, чтобы закрыть дверь. Но она была тяжелой и как будто сопротивлялась. Пока Рикс тянул за ручку, он как будто заметил рядом с мраморным фонтаном какое-то шевеление — медленное, плавное движение, похожее на перемещение зверя.

А затем дверь гулко захлопнулась.

Он резко повернулся, спустился с лестницы и скользнул за руль «тандерберда». Его била дрожь, желудок свело от страха.

«С кем я говорил? — спрашивал себя Рикс. — Кто там пытался заманить меня?»

Если у Лоджии и есть голос, то он порожден воображением Рикса и ветром, гуляющим по длинным коридорам и пустым залам.

Он завел машину, но не смог удержаться, чтобы не посмотреть на Лоджию снова.

Входная дверь была растворена