Под куполом - Стивен Кинг

— Хорошо, но… в тех школьных автобусах стандартное переключение передач? Потому что я не умею на стандартном…

Генри громко переспрашивает об этом у Оллната, который стоит возле Купола со своей женой Саррой, оба неотрывно смотрят на пустое шоссе по другую сторону городской границы.

— Шестнадцатый номер имеет стандартную коробку, — кричит в ответ Оллнат. — Все остальные — автоматические! И скажи ей, чтобы не забыла о блокировке! Те автобусы не заводятся, если водитель не захлопнул на себе ремни безопасности!

Генри отсылает Памелу на задание, прося быть здравомыслящей, но вернуться как можно скорее. Автобус ему нужен срочно.

Сначала люди возле Купола стоят, нетерпеливо смотря на дорогу. Потом большинство из них садятся. Кто принес с собой одеяла, те их расстилают. Другие прикрывают себе головы от палящего солнца принесенными плакатами. Стихает вялая болтовня, и поэтому ясно слышно голос Вэнди Голдстон, когда она спрашивает у своей подружки Эллен, куда подевались сверчки — не слышно их пения в высокой траве.

— Или это я оглохла? — спрашивается она.

Нет, она не глухая. Сверчки тоже или замолчали, или умерли.

В студии РНГХ полное воздуха (свежего, прохладного) пространство центрального помещения оглашается голосом Эрни «Барила» Келлога[444], который со своим трио «Утеха», исполняет ежегодный псалом «Я получил телефонный звонок с Небес, и на линии был Иисус». Двое мужчин не слушают музыку; они смотрят телевизор, удивленно втупившись в разделенный пополам экран, как и Марта Эдмандс (которая уже допивает вторую бутылку пива «Будвайзер», совсем забыв о накрытом простыней трупе Клэйтона Бресси рядом с собой). Удивленно, как и вся Америка и — факт — как остальной мир.

— Взгляни на них, Сендерс, — выдыхает Мастер.

— Я смотрю, — говорит Энди. На коленях у него лежит КЛОДЕТТ. Мастер предложил ему еще пару гранат, но на этот раз Энди отклонил предложение. Он боится, что выдернет чеку, а сам застынет. Он такое видел как-то в кино. — Это удивительно, но не считаешь ли ты, что лучше бы нам было организовать охрану перед визитом наших гостей.

Мастер понимает, что Энди прав, но тяжело оторвать глаза от той стороны экрана, где камера из вертолета сопровождает автобусы и большой фургон с видеооборудованием, который возглавляет весь этот парад. Он знает каждое пятнышко на том пути, где они проезжают; он все там узнает даже сверху. Визитеры неуклонно приближаются.

«Все мы неуклонно приближаемся», — думает он.

— Сендерс!

— Что, Мастер?

Мастер подает ему коробочку леденцов «Сакретс»[445].

— Их не спрячет скала, мертвое дерево не даст укрытия, ни сверчок не утешит. Вот только, где именно это в Книге сказано, вылетело у меня из головы.

Энди открывает коробочку, видит там впритирку прислоненные одна до одной шесть штук толстых самокруток и думает: «Солдаты экстаза». Это самая поэтичная мысль за всю его жизнь, и он от этого едва ли не плачет.

— Ты можешь подарить мне «аминь», Сендерс?

— Аминь.

Мастер нажимает кнопку на телевизионном пульте, и экран гаснет. Ему бы хотелось увидеть, как подъедут автобусы — хоть какой он не обдолбанный, или там, параноик, однако, как и кто-то другой, он любит истории со счастливым воссоединением до этого разлученных людей, — но горькие люди могут появиться в любую минуту.

— Сендерс!

— Здесь, Мастер.

— Я выведу из гаража фургон «Христианские обеды на колесах» и поставлю его под дальним торцом склада. Там я за ним засяду, и хорошо буду видеть лес. — Он берет в руки БОЖЬЕГО ВОИНА. Подвешенные к автомату гранаты раскачиваются, стучась одна об одну. — Чем больше я об этом думаю, тем более уверен, что именно оттуда они и полезут. Там есть подъездная просека. Они, возможно, думают, что я о ней не знаю, но… — красные глаза Мастера вспыхивают. — Мастер знает больше, чем об этом думают люди.

— Я знаю. Я люблю тебя, Мастер.

— Благодарю тебя, Сендерс. Я тебя тоже люблю. Если они появятся из леса, я дам им выйти на открытое пространство, и тогда положу, как пшеницу в жатву. Но мы не можем класть все наши яйца в одну корзину. Поэтому я хочу, чтобы ты пошел, занял место там, где мы их встретили в прошлый раз. Если кто-то из них появится с той стороны…

Энди поднял вверх КЛОДЕТТ.

— Именно так, Сендерс. Но не спеши. Подпусти их по возможности ближе и лишь тогда начинай стрелять.

— Так я и сделаю. — Иногда Энди охватывает сомнение, что это все ему снится; и сейчас именно такой момент. — Как пшеницу в жатву.

— Эй, аллилуйя. Но послушай-ка меня внимательно, потому что это важно, Сендерс. Не иди сразу, как услышишь, что я начал стрелять. И я не приду сразу, если услышу, что ты начал стрелять. Они могут догадаться, что мы разделились, и я достаточно мудрый для таких трюков. Ты умеешь свистеть?

Энди засовывает в рот два пальца и выдает пронзительный свист.

— Хорошо, Сендерс. Чудесно, на самом деле.

— Я научился этому в начальной школе, — он не продолжает своей дальнейшей мысли вслух: «Когда жизнь была более простой».

— Засвистишь только, если увидишь, что ты не справляешься. Тогда я приду. А если услышишь, что свищу я, беги стремглав усиливать мою позицию.

— О'кей.

— Давай курнем за это, Сендерс, что ты на такое скажешь?

Энди поддерживает предложение.

На Черной Гряде, на краю сада Маккоя, семнадцать беглецов стоят на фоне чумазого небосклона, словно индейцы в каком-то вестерне Джона Форда[446]. Большинство из них в молчаливом очаровании смотрят на процессию, которая движется по шоссе 119. Они стоят почти за шесть миль оттуда, но размеры толпы не позволяют ее не заметить.

Один лишь Расти смотрит на кое-что поближе, и это наполняет его такой радостью, что хоть пой. Серебристый фургон «Одиссей» мчится по дороге Черная Гряда. У него перехватывает дыхание, когда тот приближается к выезду из рощи, к лучезарному поясу, который вновь теперь стал невидимым. Ему хватает времени, что бы подумать о том, как ужасно все может обернуться, если тот, кто там сидит за рулем — а это Линда, предполагает он, — упадет в обморок и фургон перевернется, но вот тот уже минул опасную точку. Показалось, его там немножечко повело, однако Расти понимает, что даже это может быть лишь его воображением. Вскоре его семья уже будет здесь.

Они стоят за сто ярдов слева от коробочки, но Джо Макклечи кажется, что он ее ощущает: эта легкая пульсация, которая отдается в его мозгу всякий раз, как вспыхивает пурпурный огонек. Впрочем, это могут быть просто трюки его собственного ума, но он так не думает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});