Романы Ильфа и Петрова - Юрий Константинович Щеглов

первого [петлюровца] ошеломление сменилось непонятной, зловещей радостью. — Тю! — крикнул он, — бачь, Петро: офицер… — Тримай офицера! — загремела и заулюлюкала вся Владимирская. Еще два раза весело трахнуло…» [М. Булгаков, Ранняя несобранная проза; Белая гвардия (пьеса), 57; Белая гвардия (роман), гл. 13; сходства с ЗТ выделены мной. — Ю. Щ.].

Смысл ответного рассказа Бендера — девальвация «вечных» архетипов и мифов, на устойчивость которых рассчитывает Гейнрих, утрата ими силы в результате революционного катаклизма и в особенности того стремительного поворота к небывалой новой жизни, который знаменуется наступившей эрой пятилеток. Другие иллюстрации этой темы — рассказы о «неудачном отшельничестве» гусара-схимника и Хворобьева [ДС 12//11; ЗТ 8//23], об Адаме и Еве [см. выше, примечание 4], замечание Бендера о Кащее Бессмертном [см. ЗТ 25//7]. Как мы знаем, поэтика ДС/ЗТ основана на массовом использовании литературных и мифологических мотивов. До сих пор главный метод их иронической трактовки состоял в чисто словесном скрещивании с современностью. Теперь избранные мифологические герои выводятся в рассказ и «собственной персоной», чтобы претерпеть прямое, физическое посрамление в сюжетных эпизодах, построенных на советской жизни.

Терпят поражение не только сами вековые архетипы, но и амбициозные попытки Бендера применять их к себе. Обнаружит свою несостоятельность настойчиво проводимая параллель Бендера с Христом [см. ЗТ 35//17]. Значительно подмоченной окажется и центральная для второго романа «демоническая» сторона Бендера. Обращаются в пыль многие ценности старой цивилизации, в том числе и такие, в которые твердо верил Бендер, — ср. в новелле о Вечном Жиде упоминания о Риме, Китае, Индии, Колумбе, Рио-де-Жанейро и др. Как бы в предчувствии всего этого, бендеровский юмор к концу дилогии все более отдает горечью и скепсисом.

Комментарий к рассказу о Вечном Жиде см. также в книге Каганской и Бар-Селла [Мастер Гамбс и Маргарита, 161–163].

28. Потный вал вдохновенья

28//1

Заглавие. — Метафора, по-видимому, принадлежит Ильфу. «Его окатили потные валы вдохновения» [ИЗК, 151]. До ЗТ использована соавторами в повести «Новая Шахерезада» — в новелле «Преступление Якова» [1929; Собр. соч., т. 1: 515]…Бросая трепетную тень на горные ручьи… (в первом абзаце) — явная стихотворная цитата (четырех- и трехстопный ямб), источник которой пока выявить не удалось.

28//2

Вечер… был настолько хорош, что старожилы, если бы они здесь имелись, конечно, сказали бы, что такого вечера они не запомнят. — Клише о «старожилах» — одно из самых старых и затертых в журналистике, здесь комичное ввиду противоположности «старожилов» и советской новостройки. «Старожилы не могли запомнить ничего подобного» [М. Щедрин, История одного города: Голодный город]. «Здесь со вчерашней ночи поднялась такая буря, какая в октябре, по словам здешних старожилов, редко обрушивалась на этот благодатный уголок» [корреспонденция из Ливадии о кончине Александра III; Всемирная иллюстрация 05.11.94].

Выражение это в свое время подхватили чуткие на штампы сатириконовцы: «Увел жену домой и закатил ей сцену, какой, как говорится, и «старожилы не запомнят»» [Тэффи, Забытый путь]; «И почти каждый день у них [мексиканцев] резня, которой «старожилы не запомнят»» [А. Аверченко, Мексиканец, НС 03.1913].

28//3

ТОРЖЕСТВЕННЫЙ КОМПЛЕКТ: незаменимое пособие для сочинения юбилейных статей, табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей. — Состоящее из избитых штампов «пособие» для механического сочинения стихов и прозы — идея не новая. Оно фигурирует, в частности, у А. Фюретьера (1666): «Поэтический словарь для составления стихов, или Сборник слов и фраз, например, прелести, чары, стрелы, страсть, несравненная краса, неповторимое чудо и т. д. С предисловием, где показано, что поэтические дрожжи состоят в общем из трех десятков слов, которых вполне достаточно, чтобы выпекать пышные романы и поэмы» [Мещанский роман, 274].

В «Сатириконе» соавторы могли читать юмореску «Как писать рассказы (опыт руководства)» [подпись: Медуза-Горгона, Ст 22.1908]. Словарики для писателей и бюрократов нередки и в советской сатире — ср.: «Стертые пятаки» [КН 18.1929], «Слова и выражения, которые нужно выучить ответственному работнику» [Савелий Октябрев, Кр 46.1927] и пр.

28//4

§ 2. Художеств, очерк-фельетон. — Виртуозный «Художеств, очерк-фельетон» (далее ХОФ) содержит, в пародийном отражении, элементы популярной в начале XX в. урбанистической и индустриальной поэзии (а также декламационной прозы того же содержания), одним из зачинателей которой был Э. Верхарн. Характерными ее чертами являются восклицания, призывы, пророчества, а также изображения индустриальных пейзажей и массовых шествий на фоне грандиозных, устремляющихся вширь и ввысь механических конструкций.

Разумеется, ХОФ стоит в конце разветвленной линии эпигонов этого стиля и пародирует не непосредственно Верхарна, а его отзвуки в советской литературе и журналистике 20-х гг. Ср. все же такие прямые параллели, как: «— Последний вал! — Девятый час! — Двенадцатый Ваал!» [ХОФ] — Чу! бьет предназначенный час! [Э. Верхарн, Мятеж; пер. В. Брюсова]; «Вперед!.. Вершится историческая поступь» [ХОФ] — Бессчетных шагов возрастающий топот / Все громче и громче в зловещей тени / По дороге в грядущие дни [Э. Верхарн, там же]; «Это — «железный» «конь»!.. Это: — Восточная! — Магистраль!» [ХОФ] — Это Город-спрут / Дыбом взметнулся… / Это Город-спрут [Э. Верхарн, Город; пер. М. Волошина].

Черты данного стиля можно разглядеть во многих произведениях начала XX века, например, в «Песне о буревестнике» М. Горького: Это смелый Буревестник… — Пусть сильнее грянет буря! и т. п., в стихотворениях в прозе Г. Гершуни: «Мы идем, мы идем, мы идем свободу спасать, свободу спасать, свободу спасать!.. Павшим на смену волны несутся… Как они грозны, как они мощны!..» [Разрушенный мол // Чтец-декламатор, 31–37], в пародиях на Л. Андреева: «Чу! Слышен топот! Слышен ропот! Слышен шепот! Идут!..» [Венский, Мое копыто, 9] и т. д.

Для нас, однако, интересны более поздние, уже советские отголоски этого космоиндустриально-декламационного стиля, которые могли служить непосредственным фоном для пародии соавторов. Одно из важных промежуточных звеньев на пути от Верхарна к ХОФ — ритмическая проза А. Гастева, видного пролетарского поэта и публициста, одного из основателей Лиги времени [см. ДС 13//9; ЗТ 6//19]. Произведения Гастева, написанные до революции и в первые советские годы, проникнуты космическим пафосом того же типа, что и «Театральный Октябрь» Мейерхольда, «Мистерия-Буфф» Маяковского, архитектурные фантазии Е. Татлина или монументальные фрески и декорации на темы вселенского торжества пролетариата, украшавшие стены российских городов в годы военного коммунизма. Несмотря на сравнительную уже отдаленность поэзии Гастева от эпохи ЗТ, параллели между ней и «Торжественным комплектом» весьма явственны. Приведем хотя бы некоторые из перекличек лексико-тематического плана. (Цитаты из А. Гастева даются по его книге «Поэзия рабочего удара». Новые строки мы ради экономии места заменяем косой разделительной чертой.)

ХОФ: «— Девятый час!»

Гастев: «Бьет час» [заглавие]; «Стрелка показывает три с половиной. Мы — люди этого четвертого часа» [Наш отряд].

ХОФ: «Это — «железный» «конь»!.. / Это: / — Восточная