The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

точке мира. Коммерческий капитализм раннего модерна, в котором участвовали отдельные заморские купцы и чартерные компании, также создавал свои торговые сети, зачастую лишь слабо внедряясь в материнской стране - Голландии или Англии. Однако в XIX веке капитализм и (национально-)территориальное государство оказались в тесной взаимосвязи друг с другом. Прежде чем капитализм смог выйти за пределы национальных границ, он извлек выгоду из поддерживаемой государством интеграции национальных рынков - например, во Франции, Германии (после Zollverein 1834 г.) или Японии после 1868 года. В глазах континентальной Европы и США экстремальная свободная торговля была эпизодом, относящимся к третьей четверти XIX века. Крупный бизнес, возникший примерно после 1870 года и оформившийся, часто с глобальным охватом, в ходе второй экономической революции, демонстрировал яркие национальные стили под общим космополитизмом, который был гораздо более заметен в финансах, чем в промышленности.

Седьмое. Территориализация в ходе индустриализации связана с материальным характером промышленности. Заморский купец раннего Нового времени - вспомним шекспировского Антонио из "Венецианского купца" - в одиночку или в составе товарищества вкладывал свои производственные активы в корабли и перевозимые товары. Технологические структуры начала индустриальной эпохи открыли новые возможности для долгосрочных материальных инвестиций. Шахты, заводы и железнодорожные сети были рассчитаны на более длительный цикл использования, чем время оборота, характерное для оптовой и заграничной торговли раннего модерна; богатство теперь было связано с машинами и инфраструктурой так, как раньше оно было связано только с монументальными зданиями, которые не могли создавать новые богатства. Это было связано с беспрецедентным вмешательством в физическую среду. Ни одна экономическая система не изменяла природу более радикально, чем промышленный капитализм XIX века.

Восьмое. Этой материализации и кристаллизации капитала соответствовала его значительно большая мобильность. С чисто технической точки зрения, сначала это было результатом более тесной интеграции денежного и финансового рынков; перевод денежных ценностей из колоний, который в конце XVIII века все еще оставался серьезной практической проблемой для англичан в Индии, становился все более простым по мере совершенствования международных платежных средств в XIX веке. Возникновение лондонского Сити как центра мирового рынка капитала, а также появление подчиненных центров в Европе, Северной Америке и (в конце века) в Азии сделали эту сеть значительно более плотной. Британские, а все чаще и другие банки и страховые компании предлагали финансовые услуги всему миру. После 1870 года капитализм открыл для себя зарубежные инвестиции как способ вывоза капитала, хотя долгое время это оставалось британской специализацией. Расширились как временные рамки амортизации или погашения долга, так и пространственные горизонты планирования: люди планировали не только на более отдаленную перспективу, но и на большие расстояния. Текстильная промышленность Европы должна была заблаговременно договариваться о поставках сырья из дальних стран. Электротехническая промышленность возникла только благодаря техническим проблемам дальнего телеграфирования и с самого начала продавала свою продукцию по всему миру. Хотя термин "глобальный капитализм" следует отнести к периоду после 1945 или даже 1970 года, многие страны уже к 1913 году имели национальный капитализм с глобальным радиусом действия. Индустриализация, определяемая как развитие механизированного фабричного производства с использованием местных источников энергии, в каждом случае была регионально специфическим процессом. С другой стороны, капитализм XIX века можно понимать как экономический порядок, который делал все более возможным включение локальной предпринимательской активности в интерактивные схемы, охватывающие большие территории или даже весь земной шар.

 

ГЛАВА

XIII

. Труд

 

Во все времена большинство людей работали. Взрослые, которые этого не делали - будь то больные или инвалиды, счастливчики или представители праздной элиты, освобожденные даже от военной или священнической службы, - составляли меньшинство в любом обществе. Поскольку труд осуществляется в бесчисленном множестве различных способов и условий, сказать о нем что-то общее гораздо сложнее, чем о таких высокоорганизованных системах, как промышленность или капитализм. История труда может быть историей только типичных случаев - или, если есть особенно хорошие данные, рабочей нагрузки и ее гендерного распределения. Если рассматривать труд не как абстрактную категорию, а как аспект реальной жизни людей, то миров труда великое множество. В одном из таких миров жил мясник в Бомбее в 1873 году, о котором мы знаем из протокола судебного заседания. Оперный певец в Италии времен Россини, когда меценатство практически полностью уступило место рыночной занятости, должен был работать в совершенно другом. И совсем другим был мир китайского кули, работавшего дешевой рабочей силой на южноафриканских шахтах, или корабельного врача, сопровождавшего каждое трансокеанское плавание под парусом и под паром.

Труд порождает нечто, и ничто не может быть чаще, чем еда. Приготовление пищи, наверное, было самым распространенным и, как правило, самым трудоемким видом затрат труда на протяжении всей истории человечества. Как видно из этого примера, не всякий труд ориентирован на рынок, и не всякая рабочая сила приобретается на рынке. Работа может осуществляться дома, в деревенской общине или в сложной организации, такой как завод, армия, муниципалитет. Понятие "постоянная работа" появилось только в XIX веке; большая часть работы была (и остается) "нерегулярной". Работа обычно происходит по стандартной схеме, в рамках "трудовых процессов". Эти процессы социальны по своей природе. Большинство из них включает в себя непосредственное взаимодействие с другими людьми, и все они опосредованно включены в социальный порядок. Определенный тип работника и трудового процесса типизирует определенный уровень социальной иерархии. Отношения власти и господства определяют степень автономности или гетерономности труда. Если стандартизированные трудовые процессы сочетаются с сознанием, определяемым прежде всего трудом, то получается "профессия". Работники, определяющие свою идентичность в рамках профессии, не только ищут одобрения работодателя , но и устанавливают определенные стандарты качества для своего труда. Но эти стандарты также определяются корпорацией. Иными словами, представители той или иной профессии контролируют, иногда исключительно, сферу своей деятельности: они регулируют доступ к ней "вне рынка" и часто получают при этом государственную поддержку. Это порождает ниши, в которых сама принадлежность к профессии (ремеслу, гильдии, профессиональному объединению и т.д.) представляет собой форму капитала, приносящего доход.

Учитывая эти многочисленные возможности, трудно проследить глобальные тенденции на протяжении целого столетия. Тем не менее, это тем более важно, что в XIX веке особое внимание уделялось вопросам труда. Там, где культура относилась к нему с большим уважением, как в Западной Европе и Японии, капитализм создал новые возможности для его развития. На Западе "труд" стал и высокой ценностью, и любимой категорией в описании себя, а безделье перестало быть желательной нормой даже среди элиты. Королевы позволяли себе появляться на публике с вязанием. В экономической теории, как и в некоторых течениях антропологии,