Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Эльтеррус Иар

«Ноль».

Вот так.

– О каком сбое вы говорите? – спросил Учитель.

– Дело в том, что атака на грязь повредила одну из существующих транспортных систем, – неохотно пояснил Стовер, не вдаваясь, однако, в подробности, что такая система на самом деле одна и есть. – По какой-то причине, уж не знаю точно, по какой именно, Машины перемещения, такие же, как на этой планете, перестали нормально работать.

– А не может эта транспортная система быть связана с грязью, которую мы уничтожаем? – поинтересовался Учитель. – Может быть так, что повреждены только те участки, которые оказались загрязнены?

– Может, – легко согласился Стовер. – Вполне.

– Значит, правильно повредили, – строго сказал Учитель. – Незачем якшаться с мерзостью. Ведь есть планеты, на которых эта система не пострадала, так?

– Есть, конечно, – заверил Стовер. – Думаю, таких большинство.

– Тогда все нормально, – успокоился Учитель. – Тем более, что просветленным людям никакие транспортные системы не нужны. Через Белую грань можно попасть куда угодно очень быстро.

«Конечно, – издевательски подумал Стовер. – Только при этом надо не забывать восторженно повизгивать и читать молитвы хрен знает кому. Да и сам ты, седобородый, расчеты делаешь – вон, прямо перед тобой стоит украденный с какого-то корабля блок наводки. Причем не людской, чей-то еще. А ведь точно, блок делали Когни – под их руки панель слияния заточена, вон какие пальчики тонкие и длинные. И как ты туда свою лапищу запихиваешь, а, Учитель?.. Горазд ты врать. Все ты отлично знаешь, но продолжаешь строить из себя тупую невинность с голубыми глазами, которая ни пространства не видела, ни двух слов связать не может».

Учитель бесил его чем дальше, тем больше. На такую слащавую благостность могли повестись только дети, но никак не Стовер с командой. Сильнее всего бесило, конечно, что Учитель знал явно больше, чем говорил, но упорно молчал, продолжая играть в доброго дядюшку. Стовер, сдерживаясь из последних сил, поддерживал эту игру, но чувствовал, что надолго его не хватит – все чаще и чаще ему хотелось в ответ на очередное благочестивое замечание взять Учителя за воротник и приложить мордой об переборку. Благо что сила тяжести на корабле теперь есть, и проблем с этим уж точно никаких не возникнет…

– Ох… – он выбрался из кресла, потянулся. – Пойду я посплю. Не хотите отдохнуть, Учитель? Моя интуиция подсказывает мне, что отдыхать нам осталось совсем недолго.

– Вы думаете, пирамида появится? – обрадовано вскинулся тот.

– Думаю, да. Агор и Аран за полтораста лет нашей совместной работы не ошиблись еще ни разу. На них можно положиться. Сказали, что появится, значит, появится.

– Дай-то Единый, – не поверил Учитель. – Доброго вам сна, Микаэль.

– Спасибо, – впервые за все время разговора Стовер позволил себе улыбнуться.

* * *

– Бежать отсюда надо. И чем быстрее, тем лучше, – настаивал Ри. – Для нас имеет значение, сколько времени тратить на расчеты. И если можно отсюда выбраться на скорости, которая вдвое больше, чем наша прежняя, надо этим пользоваться. Тем более, что расчет мы проверили, все работает безукоризненно.

– Так-то оно так, – согласился Таенн. – Но осторожность все-таки не помешает.

– В чем должна выражаться осторожность? – Ри с вызовом посмотрел на Барда. – В том, чтобы стоять на месте и не делать лишних движений, что ли?

Тот пожал плечами. Задумался.

– Ри, я бы не хотел… после нашего знакомства с Марией и после Маданги… Понимаешь, я против того, чтобы высаживаться на планеты. Если тут, в этой черной зоне, даже в самый примитивных мирах такие дела творятся, то во что мы вляпаемся в следующий раз? В одном мире мы потеряли месяц. В другом – неделю, да и вырвались по чистой случайности, а ведь могли остаться там на годы. От мира Зивов мы сумели уйти без высадки…

– Правильно, без высадки, – подтвердил Ри. – Но только благодаря формуле, которую дали братья. Она не требует привязки к эгрегору, она считает сиур, как территориальное построение. А по поводу высадок я согласен. Меня до сих пор колотит, если честно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Меня тоже, – вставил Ит. – Знаете, Мариа… она словно до сих пор у меня в голове. Я ее даже во сне видел. А Скрипач этот ее флакончик из рук не выпускает. Вон, кстати, сами поглядите.

Скрипач сидел на полу возле «окна в космос». Флакончик с искоркой лежал у него на ладони, он гладил этот флакончик пальцем. Ит знал (потому что уже не раз и не два слышал), что сейчас Скрипач говорит что-то про золотую бабочку, обращаясь к флакончику так, словно он – живое существо. Словно душа самой Марии заключена в этом крошечном кусочке стекла…

– Да… – протянул Ри. – Что-то мне подсказывает, что она очень надолго поселилась… у всех здесь присутствующих в голове. А ведь вроде бы ничего особенного.

– Не скажи, – возразил Таенн. – Смотри сам. Когда она выстроила канал к станции, у нее, скажем так, появилось неограниченное число возможностей. Она могла все истратить на себя. Стать, например, самой известной на своей планете актрисой. Или выйти замуж за самого богатого в мире человека. Или сделать еще что-либо подобное. А что делала она? Отдавала! Она брала, но отдавала сторицей, тратя на себя лишь малую часть.

– Это ты ее машин не видел, – криво усмехнулся Леон. – И одета она была тоже хорошо. И вид имела… ухоженный.

– Так ведь женщина, – вступился за Марию Ит. – Наверное, любой женщине хочется хорошо выглядеть. Моя мама, она очень скромная, но все равно… ей нравится красивая мебель, красивые вещи. Любые – и одежда, и что-то для дома.

– Ит, той девушке, на которой ты женишься, крупно повезет, – засмеялся Таенн. – Большинство мужчин на подобные женские желания не реагируют. Просто не понимают. Или понимают, но не придают им значения.

– Сомневаюсь, что теперь смогу на ком-то жениться, – горько усмехнулся Ит. – Во-первых, у меня с телом нелады, если вы не заметили. Шрамы эти, зрачки… у меня была невеста, но я не думаю, что ее согласятся за меня отдать. Ей прочили в мужья человека с академическим образованием, из надежной семьи и с безупречной репутацией. А теперь… – он обреченно махнул рукой. – Скорее всего, ей найдут другого мужа.

– И ты об этом так просто говоришь? – изумился Ри.

– А что тут такого? – в свою очередь удивился созидающий.

– А как же любовь?

– Любовь? – Ит задумался. – А при чем тут любовь? Брак – это обязанность.

– Подожди… – не понял Ри. – Но если…

– Если кто-то из нас в кого-то влюбится, это не будет ничем значимым, – пояснил созидающий. – У нас с этим очень просто. Формально мы с ней будем женаты, понимаешь?

– Ну да, – кивнул инженер.

– А если она полюбит другого мужчину, то будет просто проводить с ним время, и все. Троих детей она в любом случае родила бы от меня, но во всем остальном ни ее, ни меня никто не стал бы ограничивать. Ни в детях, ни в любви. Правда, такое очень редко бывает, – признался он. – Чаще всего люди как поженились, так и живут.

– Маджента, – ехидно заметил Таенн. – Нет, свой резон в этом есть. Сохраняют генофонд, так сказать. Хороший, между прочим, генофонд. Вот только при этом сами себя ограничивают…

– Да не буду я никакой генофонд сохранять! – обозлился Ит. – Во-первых, у меня изменилось тело. Во-вторых, Скрипач. Допустим, я вернусь – а его куда? Ну и, в-третьих, – он замялся, выжидающе посмотрел на Ри. – В-третьих, я теперь сам этого не хочу. Может быть, отчасти из-за Марии.

– Вот даже как, – пробормотал Бард. – Спасибо за откровенность, Ит. Значит, все-таки любовь?

– Не знаю, – ответил тот, подумав. – Нет, наверное. Скорее, честность. У нас дома… слишком много условностей, понимаешь?

– А у всех других, кто живет дома, эти условности вызывают такой же протест, как сейчас у тебя? – спросил доселе молчавший Морис.

– Нет, – не задумываясь, ответил Ит. – Наоборот, всем все нравится. Но почему… так, я понял, не продолжай. Я – это не я, вот только неизвестно, кто же я. Но явно не я.