Оно - Стивен Кинг

Град усилился, жаля их даже сквозь листву. Беверли подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Она видела, как на щеках Билла появляются красные отметины.

— Билл, вернись! — что есть мочи закричала она, но очередной громовой раскат заглушил ее. Грохот прокатился по Пустоши под черными облаками.

— Дай нам посмотреть на тебя, гандон!

Билл яростно пнул груду помпонов, высыпавшихся из холодильника. Отвернулся и зашагал к Неудачникам, наклонив голову. Казалось, он не чувствовал ударов градин, которые уже покрыли землю, как снег.

Он начал ломиться сквозь кусты, и Стэну пришлось схватить его за руку, чтобы он не уткнулся лицом в колючки. Билл плакал.

— Все нормально, Билл. — Бен неуклюже обнял его.

— Да, — сказал Ричи. — Не волнуйся. Мы не струсим. — Он обвел остальных диким взглядом. Глаза сверкали на мокром лице. — Кто-нибудь струсил?

Все покачали головами.

Билл посмотрел на них, вытирая глаза. Все промокли до нитки, напоминая щенков одного помета, только что перешедших вброд реку.

— А з-знаете, О-оно на-ас бо-оится. Я э-это чу-у-увствую. К-клянусь Бо-огом, чу-увствую.

Бен рассудительно кивнул:

— Думаю, ты прав.

— По-о-омогите м-мне. По-ожалуйста. По-о-омогите м-м-мне.

— Мы поможем, — ответила Беверли. Обняла Билла. И только осознав, как легко сомкнулись ее руки у него на спине, поняла, какой он тощий. Она чувствовала его сердце, бьющееся под рубашкой. Чувствовала, как оно бьется рядом с ее сердцем. И никакое объятие не казалось ей таким крепким и сладостным. Ричи обнял их обоих, положил голову на плечо Беверли. Бен проделал то же самое с другой стороны. Стэн Урис обнял Ричи и Бена. Майк помялся, а потом одной рукой обвил талию Беверли, а другой — подрагивающие плечи Билла. Они постояли, обнявшись, а град тем временем вновь превратился в дождь, такой сильный, что вода, казалось, вытесняла воздух. Молнии гуляли по небу, гром говорил. Они стояли под дождем, единым целым, обнимая друг друга, слушая, как дождь шипит в кустах. И это Беверли запомнила лучше всего: шум дождя, и их общее молчание, и смутное сожаление, что Эдди нет с ними. Она это все запомнила.

И запомнила, что ощущала себя очень юной и очень сильной.

Глава 18 «Яблочко»

1

— Ладно, Стог, — говорит Ричи. — Твоя очередь. Рыжая выкурила все свои сигареты и большую часть моих. Время позднее.

Бен смотрит на часы. Действительно поздно: почти полночь. «Времени осталось только на одну историю, — думает он. — Одну историю до полуночи. Для поддержания тонуса. И что это будет за история?» Шутка, конечно, и не очень удачная; осталась только одна история, во всяком случае, только одна из тех, которые он помнит, и это история серебряных кругляшей — как они отлили эти кругляши в мастерской Зака Денбро 23 июля и как использовали 25-го.

— У меня тоже есть шрамы, — говорит он. — Помните?

Беверли и Эдди качают головами; Билл и Ричи кивают. Майк сидит молча, глаза на усталом лице внимательно следят за происходящим.

Бен встает и расстегивает рубашку, разводит полы в стороны. Все видят старый шрам в форме буквы «Н». Его линии изломаны — когда появился шрам живот был гораздо больше — но форма узнаваема.

Другой толстый шрам, спускающийся от поперечины буквы «Н», более заметен. Он напоминает веревку на виселице, только без петли.

Рука Беверли поднимается ко рту.

— Оборотень! В том доме! Господи Иисусе! — И она поворачивается к окнам, словно хочет посмотреть, не шныряет ли кто в темноте.

— Совершенно верно, — кивает Бен. — Но хотите узнать кое-что забавное? Два дня назад этого шрама не было. Визитка Генри была; я это точно знаю. Потому что показывал ее одному моему другу, Рикки Ли, бармену в Хемингфорд-Хоуме. Но этот… — Он невесело смеется, начинает застегивать рубашку. — Этот вернулся только что.

— Как шрамы на наших руках.

— Да, — говорит Майк, пока Бен застегивает пуговицы. — Оборотень. В тот день мы все видели Оно как оборотня.

— Потому что таким раньше ви-идел Оно Ри-ичи, — бурчит Билл. — Ведь так?

— Да, — кивает Майк.

— Тогда мы были очень близки, правда? — спрашивает Беверли. В ее голосе слышится восторг. — Так близки, что могли читать мысли друг друга.

— Старина Большой Волосатик едва не добрался до твоих кишок, Бен, чтобы сделать из них подтяжки. — Но, произнося эти слова, Ричи не улыбается. Сдвигает очки к переносице, а за ними его лицо бледное, и осунувшееся, и мрачное.

— Билл спас твой бекон, — резко добавляет Эдди. — Я хочу сказать, спасла нас Бев, но если бы не ты, Билл…

— Да, — соглашается Бен. — Ты, Билл. Я же совершенно растерялся в том дурдоме.

Билл указывает на пустой стул.

— Мне помог Стэн Урис. И он за это заплатил. Возможно, потому и умер.

Бен Хэнском качает головой;

— Не говори так, Билл.

— Но это п-правда. И если э-это твоя ви-ина, то и моя тоже, и всех остальных, потому что мы не отступились. Даже после Патрика, даже после надписи на том холодильнике, мы не отступились. В основном вина, конечно, на мне, потому что я хо-отел, чтобы мы шли дальше. Из-за Джо-Джорджа. Может, еще и по другой причине. Если я убью того, кто у-убил Джорджа, думал я, мои ро-одители снова станут лю-ю-ю…

— Любить тебя? — мягко спрашивает Беверли.

— Да, конечно. Но я не ду-у-умаю, что это чья-то ви-ина, Бен. Таким уж был Стэн.

— На новое столкновение с Оно его не хватило, — говорит Эдди. Он думает о мистере Кине, открывшем ему глаза на лекарство от астмы, о том, что он до сих пор не отказался от этого лекарства. Он думает о том, что, возможно, смог отказаться от привычки быть больным, но от привычки верить, что он болен, — нет. И, если вспомнить, как все обернулось, возможно, эта привычка спасла ему жизнь.

— В тот день он показал себя молодцом, — говорит Бен. — Стэн и его птицы.

Смех проносится по комнате, все смотрят на стул, на котором сидел бы Стэн, живи они в справедливом, здравомыслящем мире, где победа всегда доставалась хорошим парням. «Мне недостает его, — думает Бен. — Господи, как же мне его недостает!»

— Ричи, — говорит он, — помнишь день, когда ты сказал ему, что по дошедшим до тебя слухам он убил Христа. И Стэн тогда ответил с каменным лицом: «Думаю, это был мой отец».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});