Пророчество Сиринити. Трилогия - Ален Лекс

– Леди Раата? У тебя красивое имя.

– Не Раата – Ра'ота. Мой род ведет свое начало из очень древних времен.

– Так слишком сложно. Я никогда не выговорю. Но твоя улыбка еще красивее твоего имени.

– У тебя холодные глаза, Л'эрт.

– Это месть? За то, что я неправильно произнес твое имя?

– Нет. Осколки льда. Непрочный весенний лед. Из твоих глаз глядит Смерть.

– Ты меня пугаешь. Это отказ?

– Нет. Ты можешь меня проводить. Я давно знаю свою судьбу.

– Герцог? Посмотрите, кто к нам пожаловал! Разве ты еще жив? Решил, что убивать других ради своего существования не так уж и зазорно, а?

– Я убью тебя, проклятый маг! Даже если на это потребуется вся моя жизнь! Тот город, что ты уничтожил… Там жила моя дочь. Моя маленькая единственная дочь. Ей было четыре года. Я уехал всего на неделю – а, вернувшись, нашел лишь пепелище… Будь ты проклят, чудовище!

– Ты сломал мне всю мою жизнь! Только ради того, чтобы поразвлечься! Будь ты проклят!

– Послушайте, мой сын погорячился. Он отдаст вам амулет. Вы поможете?

– Да, но мне нужна будет жизнь одного человека.

– В смысле? Это что, месть за нашу нерешительность?

– Это не месть. Моя магия связана с кровью.

– Это… это омерзительно!

– Вы отказываетесь от сделки?

– Нет. Но я проклинаю этот день и час, когда я вынужден отдать вам жизнь невинного человека.

– Будь проклят… проклят… проклят…

– Мне кажется, ты заблудился в воспоминаниях, Л'эрт… – Теплые руки обхватили его. От этих рук шло слабое свечение, разгонявшее мрак вокруг.

– Златовласка? – Л'эрт обернулся. – Я думал, тебя сожрал этот проклятый Нейир.

Светящаяся фигура улыбнулась и пожала плечами.

– Ты ведь знаешь, что я не умею сдаваться. Даже если приходится драться с каким-то сумасшедшим лабиринтом. И потом, я ведь обещал тебя подождать. Разве мог я нарушить данное слово?

В объятиях этих теплых рук было хорошо и уютно. И никакие кошмары не приходили больше, чтобы потревожить его глупыми проклятиями.

– Герцог? – Настойчивый голос заставил его открыть глаза. – Вы меня слышите, герцог?

– А, Галлик… А ты как нашел меня? – Он беззаботно улыбнулся. Галлик не может быть кошмаром. Пусть его фигура и кажется облаком туманной тьмы, но сердце этого студента все-таки светлое. – Знаешь, я хотел сказать тебе спасибо. Если бы не ты, у нас бы так ничего и не вышло. Мы бы не продержались до того момента, когда Керри закончила рисовать.

Облако тьмы издало нечто, похожее на смешок.

– Ну я просто хотел помочь. Зато потом, когда будут составлять книжки по истории, в них ведь наверняка напишут, что переломным моментом в этой битве было участие «великого черного мага Галлика», а вовсе не «исключенного студента», разве нет?

– Так вот как ты смог сделать это заклинание… Любовь к славе, правильно?

– Но это ведь тоже любовь. Зато у меня наконец получилось. Это будут еще долго помнить. – Еще один смешок. – Но, герцог, я здесь не за этим… Ты не слишком торопишься отдохнуть? Ты еще многого не сделал. И тебя все еще не хотят отпускать. – Галлик кивнул в сторону далекого пятнышка света, манящего, но все так же недоступного.

– Я пробовал туда пойти. Но у меня не получается.

– Я помогу. Все-таки я слегка виноват, что сделал из тебя зомби. Мне хочется извиниться.

Л'эрт нерешительно повернул голову к светящейся фигуре эльфа.

– Попробуй. Я могу подождать и еще немного. В предвкушении тоже есть свои плюсы. В конце концов, в моем распоряжении целая вечность.

Сильный толчок в спину – и он летит вперед… Летит или падает? Маленькое пятнышко света понемногу увеличивается, поглощая в себя темноту – до тех пор, пока вокруг не остается ничего, кроме его призрачного сияния. Сияния, в котором он растворяется без остатка.

Острая боль, насквозь пронзающая тело. Ему хочется заорать, но с губ слетает лишь едва слышный стон. Боль, боль, боль… Она не утихает, но постепенно к ней можно привыкнуть – словно к дороге из битого стекла. Теплые руки на его плечах. Эти руки не дают боли укорениться, прогоняют ее. И боль понемногу сдает позиции, вынужденная отступить перед упорством тепла этих рук. И уже можно попробовать медленно вдохнуть воздух, так замечательно пахнущий сырой листвой, – и открыть глаза.

– О боги… Как же ты меня напугал! – Ее голос дрожит, веснушки кажутся черными точками на побелевшем лице, а шартрезовые глаза слишком мокрые и красные. Она хлюпает носом. – Никогда, слышишь, никогда не смей делать такого! Я думала, ты умер!

– Ты шутишь, мышонок. – Л'эрт попытался улыбнуться, но губы едва его слушались. – Я всего лишь прилег поспать. А ты зачем-то меня разбудила. Между прочим, мне снились очень забавные сны.

– Не смешно. – Керри насупилась. – И этот твой дурацкий розыгрыш… Я ведь поверила в него! И Раль поверил… Зачем ты притворялся таким отморозком?

– Я же дитя тьмы. Страшно-кровожадный монстр. Разве ты забыла?

– Угу. Дитя тьмы. – Она хлюпнула носом. – Зачем только дитю тьмы, отправляясь на тот свет, беспокоиться о замыкании заклинания, хотелось бы мне знать?

– Виноват, мышонок, глупость получилась. В следующий раз буду призывать силы более разумным способом.

– Знаешь, это начинает входить в дурную привычку, – заметил Ралернан, продолжая аккуратно удерживать Л'эрта в полусидячем положении. С пальцев эльфа непрерывно срывались сияющие белые искорки, проникающие в тело вампира и прогоняющие боль. – Я тебя убиваю, ты воскресаешь… Может, пора завязывать с этой традицией?

– Ну вот еще. Как можно! Если каждый раз после моего воскрешения ты будешь меня столь трепетно обнимать…

– Я не обнимаю тебя, а лечу, идиот!

– А-а-а… какая забавная отговорка. – Л'эрт слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее. – Но мне нравится. А ты умеешь лечить поцелуями? Последний раз у нас неплохо получилось…

– Чего? – Глаза у Керри стали абсолютно круглыми. – Это он про что?

– Этот тип пытался вправить мне мозги путем соблазнения. – Голос Ралернана был абсолютно спокоен.

– Позвольте, что значит «пытался»? – неподдельно возмутился Л'эрт.

– Хорошо, мозги ты мне действительно вправил.

– Нет, это неинтересно. Давай лучше ты согласишься, что я тебя соблазнил?

– Когда ты выздоровеешь, – сладким-сладким голосом протянул эльф, – я сверну тебе шею. Очень медленно, тщательно и с применением подсобного инструментария.

– Нелогично, серебрянка. Зачем меня тогда лечить?

– Растягиваю удовольствие.

– Гм. Ладно, растягивай. Но имей в виду – я успею тебя как минимум еще один раз поцеловать до того, как ты свернешь мне шею.

– О боги… Ты о чем-нибудь другом можешь думать? Хотя бы чисто теоретически?

– Нет, конечно. О, кстати! А мы победили или как? А то я тут все проспал… Или не все?

– Все, все, – проворчал Ралернан. – Ты не одни сутки на том свете был. Или это так выглядело. Знаешь, какую прорву силы мы потратили на магию излечения? Мертвого из гроба можно было бы поднять.

– Ну так я и есть мертвый. Кстати, и гроб бы мне тоже не помешал, как любому порядочному вампиру.

– Перебьешься. Гробы нынче в дефиците. И без тебя трупов полно.

– Я это тебе припомню! Эм… Так кто победил-то? – Л'эрт попытался повернуть голову, но даже на этот легкий жест у него не оказалось сил.

– Насколько я понимаю, стихии. Или то, во что они превратились, – задумчиво произнес Ралернан, – Но я навряд ли смогу описать тебе их битву… Это… это было нечто странное. Человеческие органы чувств не приспособлены для восприятия таких сил. Слишком они чужие… Это ощущалось как сплетение мощных потоков, волнами пытавшихся поглотить друг друга. Только поток стихий показался мне немного… не знаю, как сказать… теплым, что ли? А поток Хииса… холодным, но абсолютно совершенным… как прекрасное произведение искусства. Это была даже не битва… А две абсолютно разные сущности, каждая из которых пыталась заместить другую… Это было страшно и прекрасно…

– И все? Какие-то невидимые потоки и все? Слушай, ну это же неинтересно! Что же потом напишут в легендах?

– В легендах напишут о землетрясениях, – проворчала Керри. – Раль некоторым образом забыл сказать, что эти, как их, «невидимые потоки», вызвали обалденной силы извержение вулканов, и у нас под море ушло почти пол-Лавирана. Так что Абадосс теперь морская держава. Ксорта небось от счастья просто вне себя.