Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев

Да, уж тут не поспоришь. По дну, слоем от нескольких сантиметров до метра, текли, деликатно выражаясь, «нечистоты». На самом деле — омерзительная смесь вступающих в немыслимые химические реакции дерьма, мочи, дождевой и смывной воды, всевозможных бытовых и промышленных жидкостей, собачьи, кошачьи и крысиные трупы разных степеней разложения. Бывало, попадались и человеческие останки и фрагменты. Старая традиция — сбрасывать в канализационные люки тела жертв криминальных разборок и ночных разбоев.

И запашок там царил тот еще! Ни пером описать, ни гонораром оплатить. С самого начала, пока, достигнув по ржавым скобам дна коллектора, сориентировались, натянули изолирующие противогазы — наглотались досыта. Выедающий глаза аммиак — всего лишь один из компонентов подземной атмосферы. Изучай Уваров в свое время органическую химию и военную токсикологию, насчитал бы не меньше десятка соединений, славных своей мерзостью, липкостью и вонючестью.

Потребовалось несколько минут, чтобы сжатый воздух из баллонов прочистил бронхи и кое–как смыл поганые молекулы с обонятельных рецепторов. Но хватит запаса баллонов максимум часа на четыре, после чего придется переходить на обычные респираторы. Помереть не помрешь, но уж нанюхаешься…

Поэтому — поторапливаемся.

Смысл задания был прост.

Обойти возможно большую часть каналов, проверить, что и как в них происходит в текущий момент, некоторые уличные люки, расположенные в узловых точках города, которые могут пригодиться мятежникам, заварить изнутри. Это же само по себе забавно и здорово. Очередная бандочка, вроде той, членом которой едва не стал Уваров, наносит удар по русским войскам из–за угла, в полной уверенности, что в двадцати метрах за спиной — надежный и никому не известный запасный выход. И вот они, ломая пальцы и ногти, пытаются заветный люк приподнять. Ан хрен! Последствия — очевидны.

Точно так же грамотно выставленные мины смогут сорвать и наступательную операцию противника, для чего имелись крайне эффективные даже на открытой местности «лягушки». Снаряженная несколькими сотнями убойных элементов мина подпрыгивает на метр–полтора над землей и в случае удачного стечения обстоятельств может вывести из строя целый взвод. Каково будет их действие в замкнутом пространстве — очевидно. Тем более что квалифицированных саперов у поляков наверняка нет, а если бы и были, как обнаружить и обезвредить натяжного или нажимного действия взрывное устройство под слоем непроницаемой для глаз вонючей жижи? После первого же подрыва ни один благоразумный человек в тоннели просто не пойдет.

Если не случится столкновения с неприятелем и не поступит иного приказа, группе Уварова предлагалось выйти в район дворцового комплекса «Бельведер», где по традиции еще 1830 года разместилось «революционное правительство», подняться на поверхность, произвести разведку местности. Доложить результат.

По предварительным планам, около восьми часов утра должна начаться «Большая рекогносцировка». Выражаясь обычным языком — одновременный удар десятков штурмовых групп в заранее намеченные места. Где успех будет достигнут — немедленно его закрепить и развивать, где сопротивление окажется превосходящим — отступить, нанося на карты рубежи и огневые точки противника.

Вот тут–то поручику и его бойцам предписывалось устроить полноценный «детский крик на лужайке» в самом сердце вражеской системы управления и связи. Насколько хватит патронов и фантазии. Блокировать дворец снаружи и постараться ликвидировать все, что движется внутри. О проблеме пленных — специально не задумываться. Но если удастся взять живьем и доставить на правый берег кого–то из руководства — высшие награды обеспечены. Сам дворец по возможности щадить. Исторический памятник все же.

До места дошли всего за полтора часа. По дороге Уваров не раз вспоминал роман Жюля Верна «Путешествие к центру земли». И его же «Черную Индию». Там героям странствовать и работать было куда комфортнее. А здесь, несмотря на ранний час, из боковых ответвлений разного диаметра труб, то под ногами, то над головой, с отвратительной регулярностью извергались потоки того самого, что хлюпало под ногами, только пока еще разделенного на фракции. Спасали герметичные химкомплекты, зато в них становилось все жарче и жарче.

Уваров шел первым, освещая путь миниатюрным прожектором, укрепленным на лбу. Мощность у него была примерно как у автомобильной фары на ближнем свете, но в случае чего, посадив аккумулятор, рассчитанный на восемь часов непрерывной работы, можно было выдать десяток световых импульсов, на расстоянии до полусотни метров выжигающих сетчатку незащищенных глаз.

Бойцы его отряда, по совету специалиста, вооружились через одного ППД с круглыми дисками. В условиях трубы, исключающей любое подобие флангового маневра, темп огня и количество пуль в залпе были куда важнее убойной силы и прицельности самых современных конструкций. Вторые же номера парных расчетов шли, выставив перед собой карабины специального назначения «КС–29». Тоже весьма неприятное изделие, предназначенное для подавления массовых беспорядков по преимуществу в местах лишения свободы. Аналог дробовика для промысловой охоты на перелетную птицу. Четвертый калибр, патрон, заряженный резиновой полукартечью.

Незаменимо, если все же потребуется взять языка. Метров с двадцати человека изобьет и контузит, и дай бог, чтобы через час–другой он очухался и начал давать показания.

Рядом с Уваровым двигался из запаса призванный прапорщик[247], член московского клуба диггеров[248] Тимофей Ресовский, мужчина лет тридцати пяти, знаток подземной Москвы, одесских и аджимушкайских катакомб, давно мечтавший полазить и по варшавским.

В какой–то момент он хлопнул поручика по плечу и указал пальцем на потолок, потом на лист карты в окошке водонепроницаемого планшета. Пришли, значит.

Валерий перекрыл вентиль воздушного баллона, вытолкнул языком загубник. Воняло вроде чуть поменьше. Хотя, возможно, очередная иллюзия. Просто привык помаленьку, все равно ведь амбре просачивалось под маску, пусть и не в опасных для здоровья количествах.

Здесь круглый коллектор расширялся до размеров цирковой арены, метров пятнадцать в диаметре, и вправо от него уходил длинный тоннель, ненамного уже, чем в Московском метро. Два других, продолжающих основной ход, по которому они пришли, и отходящих влево, были не столь впечатляющими. Не ошибешься.

— Вот этот проложен точно под дворцом. Длина — сто пятьдесят метров, имеет двадцать два стока из основного корпуса и флигелей. Для выхода наружу пригодны четыре, — сообщил Ресовский, повозив пальцами по имевшейся у него схеме поэтажной планировки «Бельведера», — все — во внутренние дворы. — Добавил с сожалением, как бы осуждая давно рассыпавшихся в прах строителей и архитекторов: — Хрен бы не вывести трубы хоть чуть потолще вот сюда? — Он указал на левый Г–образный выступ центрального корпуса. — Здесь кухни, разделочные, хозпомещения, баня и сортиры для прислуги. Полметра мне бы уже хватило, а через сорок сантиметров не пролезу…

Диггер действительно был парнем худощавым, гибким, свободно верилось, что проползет через любую трубу и щель, на самую малость шире его плеч. А что толку? Раз за ним нельзя провести и всех остальных, в тяжелых защитных костюмах, обвешанных оружием, с рюкзаками и ранцами. Уваров исходил из боевой реальности.

— Значит, и горевать не о чем. Давай выходить через люк, ближайший к парадным залам. Уверен, что эта сволочь заседает именно там. Просто по логике…

— А я не уверен, — возразил Ресовский. — Сам бы я как раз расположился понеприметнее. Чтобы в глаза не бросалось и свобода маневра. Здесь, например, — снова указал он пальцем место на плане. — Три выхода на три улицы, галерея какая–то обозначена вдоль всего дома, убегать будет куда…

— Потому ты здесь, а они — там, — достаточно резко пресек поручик рассуждения диггера. Он считал, что люди, только что дорвавшиеся до власти и уверенные в прочности своего положения, непременно развернут свой штаб в самых роскошных и удобных помещениях, в том числе и в кабинетах генерал–губернатора. Там ведь и средства связи, и все прочее, символизирующее власть и предназначенное для ее эффективного использования. Жаль вот только, что до сего момента ему не довелось лично прогуляться по этому дворцу. Если б хоть раз посмотреть своими глазами… Поручили бы ему Зимний дворец в Питере захватить, куда как лучше вышло бы! Там каждый метр исхожен и знаком.

Да что уж теперь.

Бойцам он приказал разместиться на площадке, приподнятой над уровнем центрального стока. Почти сухой и достаточно просторной, чтобы каждый мог сесть, сбросив снаряжение и вытянув ноги. Рядом с ней вбитые в стену ржавые скобы вели к первому по схеме люку.