Вредина для мажора - Ники Сью

широкой майкой, делаю дулю на голове, и шмыгаю обратно на кухню. Включаю на телефоне сериал, чтобы не скучно было, и начинаю готовить. Время летит быстро. Не успеваю заметить, как котлеты пожарила, суп сварила, и как за окном село солнце.

Ужинаю. Непривычно, конечно, одной, но что поделать. После лезу на сайты в поисках квартир и едва не падаю от условий с ценами. За скромную однушку просят залог в трехмесячную сумму, плюс оплата за первый месяц сразу. Откуда такие деньги взять?!

Думаю позвонить родителям, но откидываю эту идею. Они итак в режиме экономии, куда еще меня тянуть. Нет, как-нибудь выкручусь. В конце концов, схожу завтра и узнаю по поводу общаги. Не сахар, конечно, но лучше, чем под открытым небом.

К девяти часам меня начинают одолевать сомнения: вернется ли Роман домой. Поглядываю на кастрюлю с едой, негромко вздыхаю. Надо было готовить на себя. У него, итак, целый холодильник разных мисок непонятно с чем.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей о поиске квартире, сажусь за учебники. Повторяю материал по лекциям, учу слова по-иностранному. Иногда захожу в общую группу в телеге, где народ активно шлет мемасы. А там сплошное обсуждение Игоря. Секс-символ местный. Девчонки раздобыли его фотку и теперь пускают слюну, а мальчишки бесятся. Я тоже хочу поучаствовать в обсуждении, но потом вспоминаю свой статус и откладываю мобильный.

Ненавижу Филатова. Одно сплошное расстройство от него.

Когда на часах протикало двенадцать, я уже успела попить три раза чай, и повторить все, что можно. Вероятно, Роман не вернется домой.

А вдруг… закралась странная мысль. Вдруг с ним что-то случилось. Мало ли. На дорогах каждый день аварии происходят. Тем более Фил гоняет без тормозов. Ни знаки, ни светофоры ему не помеха. Дурак же.

Я так себя накрутила, что полезла в инсту. Полистала местные паблики, обычно туда сразу сливали фотки с мест аварий. Однако ничего. Нет, были, конечно, происшествия, но машины Ромы не заметила. Значит, с ним все в порядке. На девяносто девять процентов. В итоге я плюнула и решила пойти спать.

Щелкнула свет на кухне, и тут раздался щелчок. Дверь входная открылась. Явление с Выше соизволило прийти под собственную крышу на ночлег.

– Пришел? – спросила зачем-то, топчась в коридоре. Филатов переступил порог, глаза его, словно стеклянные, бегло прошлись по мне. Будто он забыл, что в квартире может быть Катя Савельева. Потом Рома сделал шаг, но ноги его подвели. Он едва не упал на вешалку.

– Рина, – выдал Фил, расплываясь в довольной улыбке. От него несло алкоголем и табаком. Прилично несло.

– Не убейся только, – вздохнула я. Ненавижу пьяных людей. Какая-то внутренняя антипатия к ним.

– Ты жд-а-ала ме-н-ня? – певуче протянул Роман, пытаясь снять кеды. Опять пошатнулся.

– Ага, все глаза проплакала, так ждала.

– Да ну? – мурлыкнул он, словно довольный кот, которому выдали миску свежей сметаны. Затем ступил на меня, но парня повело в сторону обувной полки. Тут-то равновесие его покинуло, и Филатов едва не упал носом в дорогущий ламинат.

– Погоди, – устало выдохнула я. Показалось, если не помогу этому пьянчуге доползти до кровати, он ляжет прямо здесь, или убьется. Глупо, конечно, жалеть человека, который тебя ни во что не ставит. Но и добивать я не умею. Добрая дурочка, как говорит мать.

– Пого-жу, – усмехнулся Фил.

– Облокачивайся, – подошла к нему, чуть приподняла правое плечо, намекая, чтобы он положил руку.

– У-у, как-а-а-я ты у м-ме-ня, – и еще что-то бессвязное. Я не стала заострять внимание на словах Ромы, человек пьяный, что с него взять. Главное дойти до раскладного дивана, кинуть его лицом в подушку, и дело с концом.

Шли мы тяжко, минут пять. Будто учились ходить заново. Филатов то и дело качался, пытался шутить, а я старалась не дышать. Несло от парня знатно. Сколько ж он влил в себя. Неужели был повод так накваситься.

– Давай, на диван садись или ложись, – скомандовала, когда мы все же доползли до места обетования этого умника. Однако Роман то ли не понял моих слов, то ли не спешил последовать совету.

– Ну давай, – повторила я, пытаясь усадить парня. Его чуть повело, и меня, соответственно, вместе с ним. Такая туша, еще бы. Ноги у нас обоих заплелись, Филатов прокряхтел что-то нечленообразное, а потом мы потеряли равновесие. Оба.

Секунда, другая, и вот я уже оказалась на диване. Чудом каким-то не на полу. Хоть не так твердо. Однако выдохнуть не успела, потому что Рома приземлился сверху. Очень удобно. Большой детина на дюймовочку.

Запах табака вперемешку с алкоголем ударил в нос, и я поежилась. Уперлась ладошками ему в грудь, но этот умник как лежал, так и продолжил лежать. Тяжелый и большой, словно медвежонок.

– Ром, вставай, – прошептала требовательно, пытаясь сдвинуть пьяное тело. И о чудо, в этот раз Фил услышал меня. Чуть приподнялся, опираясь на локоть. А дальше началось что-то… максимально неожиданно странное.

Сперва этот взгляд, который прошелся сверху до области груди. Игривый, немного нежный и полный желания. Я смутилась. А как не смутиться. Парень лежит на тебе и смотрит… нет, поедает глазами. Будто я – его собственность.

– Ром, вставай, – голос мой прозвучал немного хрипло, и неуверенно.

Губ Фила коснулась улыбка, и я снова пропустила команду SOS. Продолжала упираться ладошками в его накаченную грудь. Даже через одежду ощущала, какие там подтянутые мускулы. Очередной повод для смущения. Щеки мои горели знатно.

– Та-кая ми-лая, – усмехнулся Филатов, и вдруг наклонился, послав к черту мои сопротивления. Его нога силой раздвинула мои, и уместилась там, словно так и должно быть. Словно сейчас происходит обыденное явление.

– Ром, что ты… – прошипела я. Мужское дыхание обожгло мне шею. Он водил носом по коже, заставляя меня всю сжаться.

– Рома, – пыталась оттолкнуть его, однако ничего не получалось. А потом рука Фила опустилась вниз и коснулась моей ноги, медленно продвигаясь вверх, до самой ягодицы.

– Ты так вку-сно п-пах-нешь, – промурлыкал он на ухо. Щеки мои уже не горели, они полыхали адовым пламенем. В груди сердце сходило с ума, норовя выскочить наружу. Никто и никогда не был ко мне настолько близко, насколько сейчас Рома. И я честно терялась в собственных ощущениях. Ведь он пьяный. Это минутное помутнение. И нежность, вызванная… лишними градусами.

– Ром, слезь с меня, –