Моя желанная - Маргарет Каллахэн

Холли открыла глаза, невидящие глаза, которые тем не менее безошибочно нашли Дева в противоположном конце комнаты, остановились на нем и успели заметить его боль, мимолетное выражение отчаяния, которое она будет помнить всю оставшуюся жизнь. Но тут словно опустились жалюзи, и взгляд Дева стал жестоко безразличным.

Холли охватил панический страх, она переводила глаза с одного улыбающегося лица на другое, с Дева на Алекса и обратно, читала свой ответ во всех обращенных к ней сияющих взглядах, и ее бешено колотящееся сердце вдруг окаменело.

— Ну как, дорогая? — спросил Алекс, и она, внезапно очнувшись, осознала, что все происходит наяву.

Уголком глаза Холли заметила, как Люси Трент с видом обладательницы придвинулась к Деву, а ее рука с красными ногтями коснулась спереди его брюк. И Дев удержал ее руку в своей. Что-то жизненно важное умерло в сознании Холли. Она кивнула и улыбнулась: одному Господу ведомо, как ей удалось сложить губы в улыбку.

— Да, Алекс, — сказала она, и слезы повисли у нее на ресницах. — Конечно, я выйду за тебя замуж.

Остаток ночи прошел как в тумане объятия, поцелуи, поздравления, шампанское, слишком много шампанского вдобавок к уже выпитому вину. Неудивительно, что у Холли кружилась голова.

И обеспокоенное лицо Мерил.

— Ты этого хотела? — тихо спросила она, когда они обнялись. — Ты делаешь это по доброй воле? Не ради Джонатана, не ради Алекса? Ради себя?

Холли кивнула, и Мерил улыбнулась с явным облегчением; ее улыбка была как солнечный луч, пробившийся сквозь облако.

Так много улыбающихся лиц. Только выражение Дева вносило некоторый диссонанс: на первый взгляд он казался спокойным, но Холли видела его презрение. Но поскольку чувство это было обоюдным, она утешила себя тем, что теперь они квиты.

Единственная слеза сбежала из-под ее ресниц. Холли досадливо смахнула ее и вдруг резко остановилась у двери в кухню.

— Ты не спишь? — спросила она удивленно.

Мерил вздрогнула и быстро сунула под журнал какой-то конверт.

— Слишком много шампанского, — нарочито оживленно заметила она. — Да еще при таком сильном возбуждении. Присядь, я приготовлю кофе.

Холли усмехнулась, заметив на столе флакон с обезболивающими таблетками. Значит, не только у нее работают в голове молоточками десятки маленьких человечков. Она потянулась через стол к лекарству, зацепила рукавом журнал, и тот соскользнул на пол, увлекая за собой целый водопад пестрых конвертов.

— Что это? — спросила Холли.

— Ничего. Не стоит беспокоиться, — твёрдо заявила Мерил, но лицо у нее вдруг сморщилось, из глаза полились слезы, послышались горькие всхлипы.

— Мерил! Дорогая моя!

Холли обхватила мачеху обеими руками и просто держала ее, успокаивая, пока не утих взрыв рыданий. Тогда она усадила Мерил за стол, вручила ей пачку бумажных носовых платков, еще раз крепко сжала ей плечи, а затем придвинула чашку с кофе.

— Вот. Кофе горячий, крепкий и сладкий. Он мигом приведет тебя в норму.

Минута проходила за минутой. Холли молчала, задумчиво глядя на груду пестрых конвертов, в которых могли находиться только счета. Она просто ждала, когда Мерил соберется с силами.

— Я буду вынуждена продать дом, — пробормотала наконец та.

— Вот как? — подчеркнуто спокойным, даже безразличным тоном спросила Холли.

Продать дом — последнее связующее звено с покойным отцом? Значит, дело плохо.

— Да. Вот это пришло из банка. — Отыскав смятую бумажку, Мерил расправила ее дрожащими пальцами. — Я допустила перерасход, и делала это довольно часто, — они в конце концов вышли из терпения.

— Но… я не понимаю. Мы не могли задолжать им так много.

— Не мы. Я. Это не твоя проблема, а моя.

— Наша, — возразила Холли. — И мы должны выдержать бурю. Сколько бы мы ни задолжали, надо выдержать бурю.

— Нет, Холли. Я годами жила в долг, и вот теперь… — Мерил с несчастным видом пожала плечами. — Вот все чем кончилось. Из-за моей дурацкой привычки прятать голову в песок и дожидаться, что кто-то взмахнет волшебной палочкой.

— Но почему же ты ничего не говорила? — спросила Холли, поморщившись при виде цифр. — Мы сократили бы расходы, начали экономить…

— Например, питались бы воздухом? О Холли, дорогая! Подумай, благодаря кому мы продержались так долго? Благодаря тебе. Неужели ты не видишь? Мы ни за что бы не справились без твоих денег. И ты сокращала расходы, жила на ничтожные средства, вкладывая заработанное в домашний бюджет, и почти ничего не тратила на себя. А с тех пор как ты потеряла работу…

Мерил не договорила. С тех пор как работа у Холли закончилась, дела у них шли от плохого к худшему. Но если Мерил и прятала голову в песок, то была в этом не одинока. Холли семь лет опиралась на Мерил, теперь настал ее черед. Раз она выходит за Алекса, в дальнейшем им всем больше не о чем беспокоиться.

Дорога в аэропорт оказалась напряженной, и Холли обрадовалась, когда наконец помахала Алексу рукой на прощание, а еще ее радовало то, что она не встретила Дева и Люси Трент. Ведь Люси явно не прочь порисоваться в обществе своего последнего трофея при трогательной сцене прощания, пока не поднимется по трапу, окутанная густым запахом духов.

Шлюха! Невыносимо представлять их вместе, целующих друг друга, занимающихся любовью. Нет! С этим покончено. Теперь она помолвлена с Алексом. Пора навсегда выбросить Девлина Уинтера из головы.

— Ага, попалась!

— Дев?

— Он самый, — мрачно подтвердил тот, хватая ее за руку и прижимая спиной к кузову машины. — Итак, леди, поговорим!

— О чем?

— О тебе и Кордри. О маленькой трогательной пантомиме, которую ты разыграла перед нами прошлым вечером. Или лучше сказать, мы с тобой разыграли.

— Никаких «мы с тобой» не существует, — огрызнулась Холли, ощущая внезапную слабость.

— Не существует? Значит, вот это делает никто. — Дев поцеловал ее до боли крепким поцелуем, поднял голову и пронзил острым взглядом черных глаз. — Хорошо?

— Что хорошо? — прикинулась непонимающей Холли, меж тем как жаркие волны разбегались по всему ее предательскому телу.

— Не надо! Не играй со мной в эти игры. Ты же любишь меня!

— Люблю? Неужели, Дев?

— Да, или ты лучшая маленькая актриса за пределами Голливуда. Впрочем, почему бы и нет? Кордри явно одурманен, его надо убедить, глупого Кордри. Что же касается меня…

— И что же касается тебя, Дев? — ледяным тоном спросила она.

Актриса? Вряд ли, хотя она учится искусству притворства, и учится быстро… Алекс, Дев, полная комната людей прошлым вечером. И она — среди обманутых. Нет. Себя она не обманула, но правда: должна быть похоронена раз и навсегда.