В тот день… - Вилар Симона

– Так бы и услали? Это такую красу несказанную? Может, тот же Радко и женился бы на ней после срока траура. Он хорош собой, она краса, вот бы славная пара получилась! И выгодно, если учитывать, что Мирина – дочка древлянского старосты, у которого вы меды берете.

– Чтобы эти двое да сошлись? Сам, что ли, не видел, каково между ними? Да скорее Хоревица на тот берег Днепра переберется, чем Радомил с Мириной между собой поладят.

Озар задумался, по привычке хотел огладить бороду. Да где та борода волховская!.. А Лещ, видя, что ведун словно забыл о нем, опять улизнуть хотел, но крепкая рука служителя удержала его.

– Что ты, как кот нашкодивший, все шмыгаешь, Лещ? Да и наговорил мне тут всякого. Однако я не о жизни твоей у Колояровичей спрашиваю. Ты же подле Дольмы тогда крутился, на это многие указывали. Может, и видел что-то необычное? Только не лги мне. И учти, мне ведь сказывали, что и ты порешить хозяина мог.

– Я? Хозяина? – даже осел на бревна стенного парапета Лещ.

Озар только смотрел сурово. Ему надо было припугнуть Леща таким подозрением. С этим привыкшим считать тут себя своим и всеми признанным челядинцем так и следовало поступить. Жестко и напористо, чтобы не юлил. Иначе опять начнет плести невесть что. Ишь, высказывает еще, что не ту рощу для капища богов срубили у Кловского ручья!

Старый слуга, казалось, сейчас расплачется, глаза увлажнились, рот задрожал в бороде. Но сдержал себя, выпрямился.

– А вот что я тебе скажу, Озар! Я за Дольмой в воды сходил, улыбался ему, он мне тоже улыбался, как хозяин ласковый. Но потом меня от него оттеснили. Тот же Жуяга кресло с Вышебором тащил, я и посторонился. Это Голица моя подтвердить может, но ты в то не поверишь. Ведь жена за мужа всякое скажет, что ей муж повелит. А вот пусть Будька подтвердит, что я подле нее был, даже ограждал ее от пары добрых молодцев.

– С чего это? – спросил волхв, вспоминая, что сама чернавка ему говорила.

– А с того, что в какой-то миг гляжу, а она, мокрая и голая, к Ховану-меховщику льнет. Ну, не льнет, а рядом крутится. А тот сияет весь, смотрит на нее. Но там и женка его Семания была, вот она их шашни и заприметила. И направила жестом к Будьке пару крепких дворовых отроков. Парни на чернавку нашу так и двинулись. А я думаю: «Беда сейчас будет». Взял и оттащил девку в сторону, чтобы в такой день, да во время такого обряда, неладов не случилось. Да если бы знал я тогда, куда смотреть надо! А так дал девке подзатыльник, окунул ее пару раз головой в воду, а тут и крики вокруг раздались. Моисей воет, хозяина тащит… Спаси, всеблагой Господь, светлую душу Дольмы нашего, – закончил Лещ, крестясь широко и неумело, как отмахиваясь от чего-то.

Но Озар ему поверил. Такие, как этот старый слуга, утаить что-то могут, а вот басни сочинять ну никак не мастера.

– Иди, Лещ. Понадобишься еще, спрошу.

Тот почти убежал от волхва. А Озар стоял и размышлял. Налетевший ветер взметнул его пышные волосы, заполоскал полы длинной рубахи. Волхв смотрел на наползавшую тучу. Вон как молния-зигзагица в ней полоснула! Вот это сила, вот это мощь! Пусть гром прокатился пока где-то далеко, но Перун уже возвестил, что идет. И это куда явственнее, чем какие-то упоминания христианского Господа и взмахи в виде креста.

Во дворе звякал цепью Лохмач, чуя, что его скоро спустят. Озар смело подошел к псу, потрепал по загривку. Увидел, как у калитки появился Жуяга, толкая перед собой тачку, полную нарезанных березовых веток, – Яра все же отправила его с поручением. Завидев Озара, Жуяга было остановился, смотрел, но волхв отвернулся. Видел, что на гульбище за столом уже горят огоньки в плошках, бабы суетятся, выставляя все к вечерней трапезе.

В тот вечер за столом все сидели притихшие. Мирина во главе стола блистала серьгами-подвесками, Вышебор сопел, разрывая руками пироги с рублеными яйцами и зеленью. Попробовал было высказаться, что опять ни вина, ни меда хозяйка не велела ставить, но его никто не поддержал, и он, поворчав немного, успокоился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А еще Озар заметил, как местные бабы то и дело поглядывают на Радко. Парень ел молча, но пищу вкушал красиво, словно на пиру у князя сидел. Ножку куриную обгладывал аккуратно, с ложки варево ел спокойно, не чавкая, чашу с квасом пригубливал с самого края, глотал тихонечко. Собой был мрачен, ни на кого не смотрел, но была в нем некая беспокойная прелесть, некое потаенное удальство. Да и собой вон как хорош. А Мирина и не глянет в его сторону. Зато Яра, проходя мимо, погладила его по волосам ласково, как младшего брата, да и Будька, вроде как о другом мечтающая, все же порой смотрела на парня блестящими глазами. И Любуша то и дело в его сторону поглядывает, даже некрасивая Загорка нет-нет да и бросит на Радомила быстрый восхищенный взгляд. Вон и две грубые скотницы с дальнего конца стола посматривают на него, о чем-то шепчутся. А как взглянул мимоходом парень на них, так и расцвели обе улыбками. А тот ничего, даже подмигнул им лукаво.

Но от стола Радко ушел первым. Сказал, что на сеновале отдыхать будет, душно ему, дескать, в доме. А там и другие разошлись.

Будька долго вытирала столешницу пучком соломы. В ответ на слова Озара о том, что, как выяснилось, ее от парней Хована Лещ оттаскивал в воде, пробурчала, что, дескать, больно нужна ей была его помощь, сыча старого. Но, по сути, подтвердила правоту челядинца. И Озар, погрузившись в размышления, опять начал сдвигать резные фигурки при свете горящего на носике глиняной лампы огонька.

Гроза ходила кругами – то в стороне Берестова громыхнет, то за Днепр удалится. Ветер стих, душно было, хоть рубаху выжимай. И хозяйственная Яра позаботилась о почивавших в сенях постояльцах, самолично принеся им кувшин прохладного узвара.

– Вот малиновый с мятными травами вам принесла. Если пожелаете.

Поставив кувшин, она на какое-то время задержалась.

– Сказать что-то хочешь? – спросил Озар.

Златига еще возился на своей лавке, перекладывая ножи и иное оружие в мешке-чехле из кожи, но тут даже притих, уставившись на вековуху.

– Спросить хотела… ну да завтра уже. Доброй ночи вам.

– И тебе, голубка, – улыбнулся ей Озар.

Златига отложил свой мешок, потянулся. Потом сказал, глядя вслед ушедшей ключнице:

– Мне она нравится. Хорошая девка, ловкая, ненавязчивая, но при этом заботливая. И собой неплоха. И как на такую никто не позарился?

– Ее себе Вышебор присмотрел, а потому, видать, и гнали от двора иных женихов. Да и Дольме она в хозяйстве первая помощница.

– Вышебор? Этот рак клешнявый? Да кто за такого пойдет? Он же увечный!

Озар улыбнулся в полумраке. Чем-то старший Колоярович и впрямь напоминал рака – и короткой мощной шеей, из которой торчала пучеглазая крепкая голова, и широкими плечами, и сильными ручищами.

– Как я понял, с ключницей ты тоже еще не говорил, – молвил через время Златига. – Да и почему это ты все челядь расспрашивал, а ни к кому из самой семьи не подступился еще?

– А завтра и подступлюсь, когда каждому из них будет что сказать.

Озар привстал, взял с лавки у стены кувшин и, взболтнув содержимое, сделал несколько больших глотков. Хорошо!

– На, служивый, испей. Славный у них узвар. Травами и ягодами сладкими отдает.

Кувшин был довольно большой – не поскупилась на угощение ключница. И Златига долго и с удовольствием пил, потом даже крякнул, вытирая усы.

– Эко у них тут все… ну чисто для княжеского пира. Привкус, правда, странноватый, но мне понравился.

Озар не ответил, улегся на овчины, ворочался какое-то время, потом стал ровно посапывать. Златига еще слышал, как взлаял пару раз Лохмач во дворе, как собаки окрестные отозвались на его лай. Потом можно было различить ровный звук застучавших по кровле капель, а там и вообще густо зашумело. Дружинник улыбнулся этому звуку: сладко спать под проливной дождь, – и духота уже не так донимает. И все. Сон глубокий накрыл его словно мягким темным одеялом.

Глава 6

Ключница Яра пробудилась со вторыми петухами – звезды были еще яркими. Надо же… Звезды. А ведь почти всю ночь дождь поливал, грохот громовой то и дело раздавался. От его раскатов Яра несколько раз просыпалась, ворочалась, гадая, не пойти ли проверить, что и как на дворище. И это при том, что знала, как все добротно в хозяйстве, да и сладко было в мягкой постели, учитывая, как умаялась за прошедший день.