Неравная игра - Кит А. Пирсон

бонус?

— Не стану тебя обманывать.

Какой бы захватывающей ни представлялась трудовая биография Клемента, нас все же ожидают более насущные вопросы.

— Пойдемте в гостиную.

Мы проходим обратно через площадку, и я быстро убеждаюсь, что на батарее не разложено поношенное белье, после чего приглашаю гостя в комнату.

— Присаживайтесь.

Клемент небрежно оглядывает стены и мебель, после чего устраивается в кресле. Я скидываю туфли и плюхаюсь на диван.

— Несколько не то, что я ожидал, — комментирует он.

— В смысле?

— Лишь пара фотографий, голые стены, никаких финтифлюшек… Больше похоже на хату мужика.

Замечание, кстати, верное. Никогда не считала свою квартиру домом. Для меня это просто место, где я могу коротать одинокие вечера и переночевать. Мне хватает.

— Одного человека для создания дома недостаточно, Клемент.

— За это и выпьем, — провозглашает великан и поднимает стакан.

Вынуждена признать, приятно все-таки, когда есть с кем поднять тост, даже если этот кто-то амбалистый незнакомец с манерами пещерного человека.

— Ладно, пупсик, выкладывай свою историю. Только я с голоду умираю, так что побыстрее.

— Тогда я закажу еду. Что вы хотите?

— Китайскую лапшу.

— Рисковый вы мужик, Клемент. С кетчупом, или предпочитаете коричневый соус?

— Любой или оба. Пофиг, на самом деле.

Беру телефон, открываю приложение китайского ресторана и за пару секунд заказываю рагу для Клемента и свое любимое блюдо — сычуаньскую лапшу с курицей.

— Доставят через сорок минут, — сообщаю я, откладывая смартфон на журнальный столик.

— Что? Ты же ни с кем не разговаривала!

— Я через приложение заказала, для этого никаких разговоров не требуется.

— Просто потыкала в эту штуковину, и еду принесут?

— Вроде того.

— Охренеть! Может, мне все-таки не помешает такой.

Разобравшись с ужином, мой гость немедленно переходит к делу и озвучивает вопрос:

— Одного не пойму. Как Тим пронюхал, что мы сидим в том пабе?

— Наверно, за нами кто-то следил.

— Но я не заметил никого подозрительного.

— Может, тот доморощенный грабитель?

— Если только ему надоело жить.

— Ради денег люди готовы на удивительные глупости.

Телефон подает сигнал, что ресторан приступил к обработке заказа. Это я знаю даже не глядя на экран, поскольку пользуюсь данным приложением, пожалуй, чересчур часто.

В ожидании доставки ужина я рассказываю душераздирающую историю о Деннисе Хогане и о том, как блокнот попал мне в руки.

— И ты никогда не встречалась со своим папашей? — подытоживает Клемент.

— Не-а. И теперь уже не встречусь. Видела его фотографию, на этом все.

— Соболезную, пупсик.

С учетом, что для великана я практически незнакомый человек, искренности в его словах куда больше, чем можно ожидать.

— Спасибо, только для меня это вовсе не утрата.

Раздается дверной звонок, и я порываюсь пойти открыть, однако Клемент опережает:

— Лучше я прогуляюсь. Просто на всякий случай.

Я не успеваю даже возразить. Подозреваю, это внезапное проявление галантности — самая большая любезность, на которую он способен.

Слаба богу, это действительно курьер из китайского ресторана — мои опасения развеиваются, стоит мне услышать, что дверь открывается и закрывается с интервалом всего лишь в несколько секунд. Затем доносится топот Клемента по лестнице, и вот он уже собственной персоной возникает на пороге с бумажным пакетом в руке.

— Налетай!

Забираю у него пакет:

— Садитесь, я займусь.

На кухне раскладываю порции по тарелкам, возвращаюсь в гостиную и вручаю великану его безвкусную на вид еду.

— Класс!

Мне приходится включить телевизор, чтобы заглушить издаваемые Клементом звуки. Опустошив наполовину тарелку, он прерывается на глоток виски и спрашивает:

— Тим знает, чем ты зарабатываешь себе на жизнь?

— Наверняка, раз он написал мне на рабочий имейл. А почему вы спрашиваете?

— Пытаюсь прикинуть, каким будет его следующий шаг.

— При чем здесь моя работа?

— При том, что она определяет уровень угрозы. Будь я на месте Тима, блокнот в руках журналистки беспокоил бы меня куда больше, чем, скажем, барменши или водителя автобуса.

— Но ведь он думает, что я ничего не знаю.

— Но ты ведь попыталась это выяснить, не так ли? Вот в чем штука. Ты начала копать, а он в итоге выдал своими действиями, что в записной книжке вовсе не подсчет очков в какой-то дурацкой карточной игре.

Я обдумываю слова Клемента, а он вновь принимается за еду. С его заключением не поспоришь, и теперь мне ясно, что своим постом в Твиттере я, сама того не ведая, привлекла внимание Аллана Тима.

— И что вы предлагаете?

— Пока Тим для нас всего лишь тень. Нужно выяснить, что он за фрукт, и вот тогда мы сможем с ним разобраться. И лучше всего выйти на него через людей в блокноте.

— И вы думаете, что члены «Клоуторна» нам что-то расскажут? Серьезно?

— Пупсик, я умею вызывать на откровенность. Полностью развязываю людям язык за считаные минуты.

— Наверное, не стоит спрашивать о методах?

— Не, не стоит.

— Так и думала.

Бросаю на Клемента укоризненный взгляд, но он уже переключился на еду. Ненадолго, впрочем.

— Спасибо, пупсик, — бросает он, подавляя отрыжку. — Неплохая жрачка.

Я нахожу, что вполне удовлетворила свой отнюдь не зверский аппетит, и отставляю тарелку на журнальный столик.

— Ты закончила?

— Больше не хочу.

— Тогда ты не против?

— Э-э…

Поздно. Остается лишь молча взирать, как великан стремительно расправляется с моей сычуаньской лапшой. На вкус, однако, не обращать внимания он не может, поскольку блюдо едва ли не валит с ног своей остротой.

— Ёксель-моксель, — выдавливает наконец Клемент. — Немного островато.

— В следующий раз будете знать. И примите мои поздравления.

— По поводу?

— Вы единственный на земле человек в возрасте до пятидесяти лет, кто еще использует выражение «ёксель-моксель».

— Да все так говорят.

— Нет, Клемент, уже никто так не говорит.

Не дождавшись внятного ответа, достаю из сумочки причину своих нынешних бед — блокнот в потертой кожаной обложке.

— Думаю, пора переходить в наступление.

Перелистываю первые страницы, и мне становится очевидно, что подыскать кандидата на допрос Клемента будет не так-то просто. Раздосадованно констатирую:

— В нашем плане небольшой изъян.

— Что такое?

— На страницах только фамилии. Что совершенно ничего нам не дает, если только не попадется совсем уж необычная.

— Черт.

Клемент снова устраивается в кресле, я же продолжаю просматривать фамилии, зауряднее которых сложно даже представить: Грант, Уильямс, О’Коннор, Эванс, Паттерсон и Харрис. Далее ничем не лучше: Мидлтон, Тёрнер, Хокинс, Ланг, Уоттс, Сондерс и… Нитеркотт.

— О боже!

— Ну что еще?

— Нашла! — вскрикиваю я. — Нитеркотт.

— Вариант, пупсик. Как будто действительно редкая.

— Все еще даже лучше. В начале недели я брала интервью у девушки, которую зовут Стейси Нитеркотт.

Взгляд Клемента выражает полнейшее непонимание.

— Ты можешь знать ее как Стейси Стэнуэлл, из