Новый мир. - И. Николаев

- Сейчас я сдохну, - простонал Берлинг со своей полки. - И так будет лучше всего. Отвезешь мой холодный труп домой, в запаянном гробу, отдашь скорбящим родственникам. И чтобы с салютом и речью генерал-губернатора во славу блудного сына отчизны...

- Оптимист, - в тон ему ответил Мартин. - И не думай, никаких речей и салютов, маршал тебя воскресит, предаст жестоким мучениям и продаст в рабство.

- Вот именно, - произнес вконец измученный качкой Берлинг. - Злой Хью...

Путь обратно, в Британию, выдался нелегким.

Микки Мартин был пилотом, "ночной совой", инструктором и особым специалистом, переданным Королевскими Военно-Воздушными силами "Арсеналу" для тренировки и выполнения особо сложных заданий. Больше года он обучал сорвиголов Ченнолта и лихо водил тяжелый бомбардировщик в ночном небе Европы. Война быстро делает людей специалистами и двадцатитрехлетний австралиец, приехавший за романтикой и полетами, стал профессионалом с большой буквы, знающим о ночном бое все. Романтика закончилась в первом сражении, а полеты - три месяца назад, когда Мартин потерял свой "Манчестер" и почти весь экипаж над северной Францией и со сломанной ногой отправился лечиться в Канаду. На ноги его поставили как раз к приезду большой британской миссии, проехавшейся по всей Северной Америке, закупая все, что могло летать и стрелять. Комиссию сопровождал Берлинг, истребитель-ас Королевских Военно-Воздушных Сил.

Предполагалось, что участие Мартина в большом заокеанском походе будет чисто техническим - сопровождение торгового представительства, технические консультации и проверка товара. В Британию они должны были вернуться вместе с Берлингом, воздушным путем, заодно проверяя в небе новенькие "Черные вдовы". Но с поставками "Вдов" дело откровенно не ладилось, в последний год стремительно беднеющей Метрополии становилось все труднее договариваться о поставках оружия. Да и американцы вели себя очень подозрительно, стремясь продать лежалое старье как какой-нибудь полуколониальной державе, притом по полной предоплате Видимо, сказывались годы унижения во времена Великой Депрессии, когда Британия правила миром и ставила всем свои условия, для США очень неприятные. В Америке совершенно не сомневались, что сама Депрессия тоже была делом рук британцев, коварным планом, осуществленным с целью ослабить американскую экономику.

Поэтому представители сумели закупить едва ли половину от намеченного, а от "Вдов" вообще пришлось отказаться. "Горе побежденному", грустно повторял Берлинг, подсчитывая обязательное, но не сделанное.

В разгар переговоров из Британии прилетела срочная телеграмма, и Берлинг с Мартином вместо сопровождения закупленного оружия отправились дальше, в большой пропагандистский тур по Штатам и всей Канаде. Собирали деньги, пожертвования "на борьбу с коммунистической чумой", вербовали добровольцев в "Арсенал". Из тех, кто умел и хотел летать, но по каким-либо причинам еще не сбежал в Канаду, на призывной пункт британского доминиона, как в свое время сделал Берлинг.

Неожиданное, непривычное и неприятное предприятие вымотало всех участников вконец. Вообще, шатания по свету канадца и австралийца могли бы стать предметом описания авантюристического романа.

Когда в начале сороковых в воздухе запахло порохом и большими неприятностями, руководство "Нового Мира" ожидало, что Доминионы так или иначе постараются остаться в стороне от европейских баталий. В классовую солидарность трудящихся всего мира в Москве и Марксштадте уже не верили, но и в единое выступление на стороне Британии - тоже. Ошиблись.

Доминионы не то, чтобы в едином порыве, но в целом сплоченно встали на защиту Метрополии, внося посильный и весьма значимый вклад. Сколько в их действиях было от искреннего патриотизма, а сколько от трезвого расчета удержать войну подальше от своего порога - кто знает... Но сложилось так, как сложилось. А первой среди равных, безусловно, оказалась Канада.

Помимо отправки солдат и поставок военной техники доминионы помогали в формировании служб аналогичных административным службам собственно британских родов войск, с целью высвобождения английских тыловиков для военной службы. Так же очень к месту оказались разнообразные льготы и кредиты, вплоть до реэкспорта американских товаров. Американцы, давние и последовательные враги Британии, в целом были не против удачно поторговать со всеми участниками так кстати подвернувшейся войны, но объявили мораторий на поставку многих систем и образцов вооружений. Впрочем, они активно продавались третьим странам, у которых в свою очередь охотно покупали собственно сражающиеся. Отцы-основатели британской экономики вращались в гробах как электротурбины - метрополия берет в долг у вассалов и закупается у американской колонии новинками военного прогресса...

И отдельно стояло наемничество, формально закамуфлированное под найм охраны. Желающих сложить голову в боях с коммунистами за звонкие фунты нашлось в целом относительно немного, но эта мера позволила собрать очень неплохой состав летных частей, ветеранов и энтузиастов летного дела, объединенных в "Корпус добровольных помощников Его Величества", подкрепленный инструкторами из ВВС Метрополии. Впрочем, теперь уже "Ее Величества". С легкой руки Черчилля, по следам Фултона и особенно "Бирмингемской речи" "Корпус" со временем повсеместно стал именоваться "Арсеналом демократии". Формально он был частью личной охраны Ее Величества, нанятой на ее собственные средства, а общался с ней главным образом через министра ВВС.

Из почти вавилонского сборища пилотов разных стран, американец Клер Ли Ченнолт организовал сплоченную компанию бойцов, исполненных чувства собственной значимости, достоинства и корпоративного единства. Больше всего "Арсенал" был похож на ландскнехтов пятнадцатого-шестнадцатого веков - необычное, но эффективное сочетание наемной военной службы и духа истового служения Королевскому Величеству. Они брали за свою работу деньги, тщательно следя за порядком расчета, но отрабатывали кровью каждый фунт.

Утомительнейшая поездка подходила к концу. Фешенебельный лайнер, теперь переоборудованный под пассажирский транспорт, рассекал воды Атлантического океана, унося домой членов закупочной комиссии. В крошечной двухместной каюте Берлинг тяжко страдал от качки и предвкушения встречи с сэром Хью Даудингом, маршалом авиации Британии, а Мартин скучал. Непривычный к долгим морским путешествиям он не запасся ничем времяистребительным, кроме тощей стопки газет и старой книжки комиксов, невесть как завалявшейся в дальнем углу чемодана. Газеты он прочитал еще в первый день плавания, на второй прочитал еще раз, на этот раз от первой до последней буквы, включая выходные данные и некрологи. Комикс оказался еще хуже некрологов, очередной эпизод бесконечной и победоносной борьбы с "General Cossac Dmitry", тянущейся еще со времен "Санитарного заграждения" двадцатых. Мартин и раньше не был большим поклонником такого "карманного чтива", а после первого воздушного боя с "козаками" разлюбил совсем.

- Сейчас злой Ганс нас подстережет и пустит на дно торпедой. И это будет хорошо, хоть отмучаюсь... - вещал тем временем с нижней полки Берлинг. Индивидуалист и отличный воздушный боец, в целом он отличался отменным жизнелюбие, но временами впадал в мрачную мизантропию. Теперь же общее утомление, посредственные результаты тура и шторм придали его мыслям отчетливо фаталистическое направление. Второй день подряд, в перерывах между мучительными желудочными спазмами, Берлинг представлял, каким ужасным мучениям подвергнет его Даудинг. Собственно говоря, вины канадца и австралийца в том, что привезли мало денег, не было. И Мартин и Берлинг выкладывались по полной программе, в красках описывая ужасы континентальной войны и героизм пилотов. Не забывая упомянуть, как интересно не только летать на новых самолетах во славу правого дела, но и получать за это звонкую монету. Но Берлинг не без оснований полагал, что в глазах Даудинга это не послужит смягчающим обстоятельством. Сэр Хью находил очень правильным и точным услышанный как-то от Ченнолта завет Чингисхана: "Достоинство всякого дела в его завершении".

Сам Мартин также нервничал. Будущее было туманным и непонятным. С одной стороны, война в Европе агонизировала. Франция пала, как ранее Норвегия, Румыния и Польша, остатки французской армии и британский экспедиционный корпус удерживали лишь несколько портов, через которые эвакуировались последние дивизии и полки. Удерживали главным образом потому, что их уже не штурмовали - победа дорого обошлась войскам красной коалиции. Пауза в боях переросла в неформальное перемирие, которое никак не желало становиться официальным. Уже второй месяц политики и дипломаты говорили, кричали, предлагали, шумно требовали, грозили и вообще скандалили. Газеты то пестрили умиротворяющими заголовками в стиле "Пришел мир для нашего поколения", то взрывались гневными обличениями вражеского коварства. Но, в общем, было понятно, что война закончена, и красные могут праздновать победу. Оставалось лишь подождать, когда перемирие станет миром, взять расчет и воткнуть штык в землю, отправившись домой. Но мира все не было. Во время лечения Мартин пристрастился к чтению газет и достаточно отчетливо видел, как после некоторой паузы неопределенности, словно сговорившись, Британия и Германия начали буквально состязаться во взаимных оскорблениях и все более абсурдных требованиях. Слова Черчилля "Пусть Европа горит!" и Шетцинга "Империализм не пройдет!" тиражировались и повторялись вновь и вновь, бросаясь в глаза с каждого газетного заголовка. Советский Союз, судя по всему, по-прежнему склонялся к мирному завершению и пытался примирить германского орла с британским львом. Но безуспешно.