А-Два (СИ) - Гельт Адель

Не менее скучен был и следователь: хээсэс с явной, но небольшой, примесью желтырьей крови был одет в служебный, кажется, костюм серого цвета, причесан модельной стрижкой номер три и вооружен простым карандашом, который прямо сейчас старательно чинил, сбрасывая стружку в небольшой коробок, похожий немного на спичечный. Впрочем, занятие это, требующее внимательности и аккуратности, не помешало ему отвлечься и указать доставленному на стул.

- Садитесь, Семенов. - следователь, очевидно, имел в виду старую уловку: если фигурант поправит безобидный глагол «садитесь» на еще более безобидный, но имеющий иное ключевое значение «присаживайтесь», можно будет уверенно утверждать, что какое-то понимание уголовного мира доставленный имеет. Это, в свою очередь, означало бы совершенно иную линию поведения и другое отношение.

Впрочем, уловки такого рода перестали работать еще в конце прошлого века, когда, стараниями вот таких именно неприметных сотрудников, была полностью уничтожена настоящая организованная преступность.

Семенов уселся, сложив руки на коленях. Стул оказался в меру жестким, но удобным.

- Знаете, Семенов, что меня в этом всем удивляет больше всего? - следователь посмотрел на старшего лаборанта пристально, будто ожидая, что тот сам догадается, а также признается, полностью и во всем. Ответа, впрочем, явно не требовалось.

- Я не понимаю, зачем эти деятели, - неопределенный жест означал, по-видимому, милицейскую фуражку, - Вас вообще задержали и привели сюда под конвоем. Вы же, максимум, свидетель, и полезный! Поэтому — давайте, я сниму с Вас браслеты, верну Вам концентратор, и мы сможем нормально поговорить, как два профессионала, а не как следователь с подозреваемым. Идет?

Конечно, так было намного лучше: возвращенный концентратор занял положенное место в кобуре, браслеты с тихим звоном деактивировались и пропали как-то сами собой, на столе появился пышущий приятным теплом подстаканник с чаем.

- Я недавно обедал, - пояснил в ответ на незаданный вопрос о втором стакане следователь. - Чай — это Вам, товарищ Семенов. И давайте начнем сначала: как так вышло, что изделие осталось без присмотра?

- Видите ли, товарищ следователь, - начал осторожно Семенов. - Изделие было отключено и помещено в вентиляционную камеру по настоянию технического контроля. Точнее, как: они потребовали подключить внешнюю вентиляцию. Там очень вовремя оказался товарищ Аркудин, и он...

- Дмитрий Анатольевич Аркудин, инструктор горкома и глава комиссии? - следователь перебил Семенова. - Впрочем, прошу прощения, продолжайте.

- Да, он. Он указал техконтролю на недопустимые придирки, и именно с ним мы договорились о такой манере демонстрации: каждый час отключать и проветривать, чтобы не вышло неприятностей.

Следователь немного загрустил. Привлечь товарища Аркудина получилось бы вряд ли, даже и в качестве свидетеля. Еще меньшей была вероятность того, что ему получится что-то этакое предъявить. Однако, оставался никуда не девшийся и, очевидным образом, расслабившийся, главный фигурант, и с ним надо было работать.

- Скажите, товарищ Семенов, а что в нем вообще не так, в Вашем изделии? - сменил линию следователь. - Почему оно, например, не управляется дистанционно?

- Оно управляется. Ну как, управляется: управлялось. Пульт был постоянно при мне. - Семенов собрался с мыслями. - Пульт, кстати, у меня изъяли, он где-то у ваших коллег, можно провести экспертизу. Снимите показатели кристалла, там все видно: и сеансы связи, и телеметрия, и даже когда он точно перестал выходить на связь.

- Он? Это Вы так называете изделие? - уточнил зачем-то следователь.

- Ну да, он. Видите ли, когда делаешь что-то такое, имеющее как бы индивидуальность, всегда наделяешь его какими-то человеческими чертами, пусть и невольно. Потом, внутри изделия — мотиватор серии МОСК, он, строго говоря, живой.

Для чего его строили… Работать с детьми, помогать по хозяйству, там кремний и медь просто неуместны... Поэтому да, «он». Мы ему еще и имя дали. - на этом месте Семенов замечательно покраснел. - Андрюша.

- Очень интересно, - вежливо отреагировал следователь. - Значит, ваш Андрюша, он того, сбежал?

- А вот тут непонятно. - уточнил старший лаборант. - Если у вас тут есть открытый счётник, можно посмотреть последние записи. Я их всегда копирую в память концентратора, на всякий случай.

Сотрудник прокуратуры открыл ящик и извлек небольшое устройство: счётник не счётник, но инженерный шар Семенов признал.

- Владеете? - осведомился следователь. - Хотя, о чем это я. Конечно, владеете. Давайте посмотрим, что там, в этих записях.

В записях было все просто и понятно: последняя, самая интересная, гласила, что в эн часов эндцать минут устройство А-Два, рабочий номер 27-123, отправило последнюю телеметрию. В телеметрии тоже все было относительно понятно: все показатели штатные, только немного повышено входящее напряжение электропитания: возможно, преобразователь эфирной энергии в электрическую вышел на более мощный режим.

- Вот, товарищ следователь, на этом все. Никаких больше сведений от изделия не поступало, только оборвалось соединение, так, секунду, - Семенов снова приложил концентратор к шару, - а вот, сами посмотрите. Через тридцать секунд после телеметрии.

- Почему Вы, товарищ Семенов, не подняли тревогу, не подали, так сказать, сигнал? - следователь построжел и сейчас смотрел на фигуранта чуть ли не серьезнее, чем в самом начале. Серьезнее и даже чуть злее.

- Именно я и поднял, как Вы выразились, тревогу. Ситуация нештатная, полный комплекс пионеров и октябрят, что-то случится... Нет, не должно такого случаться!Вы поймите, товарищ следователь, тут надо не разговоры разговаривать, а срочно искать, поднимать на ноги специалистов, ну, я не знаю, уличные кристаллы проверять, свидетелей, по телевидению, опять же...

- И поднимем, и проверим. И выступят, кому положено. От Вас, товарищ будущий ученый, требуется содействие строго в том, в чем Вы разбираетесь лучше прочих: надо подумать и понять, куда изделие могло укатиться и как его там найти. И поймать, и чтобы без жертв.

В дверь постучали: напористо, но не очень громко. Следователь зачем-то посмотрел на часы.

- Минута в минуту. Это хорошо. - произнес он, не подозревая, что почти повторил фразу, уже сказанную по поводу того же человека и в немного похожих обстоятельствах. - Войдите!

Дверь открылась, легкий сквозняк шевельнул тонкую тюлевую занавеску. На пороге воздвигся товарищ — ростом со шкаф и, примерно, такой же ширины в плечах. Одет товарищ был в милицейскую форму с тремя кубарями в петлицах.

«Интересно, их что, по одной матрице отливают?» - подумал невпопад Семенов - «хотя тот был орк и старшина, а этот хээсэс и младший лейтенант.»

- Вот, знакомьтесь, товарищи. Старший лаборант Семенов, младший лейтенант Волков.

**

Пушкин, Ленобласть, 17 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Почти столичный житель Куяным Тычканова.

«Уймись, комсомолка, это мещанство!» - рефлексировала Куяным про себя и о себе.

Было, из-за чего: в городе Пушкине ей нравилось намного больше, чем в родном городке. Настолько больше, что даже название последнего вспоминать не хотелось, пусть и про себя. Здесь же, в зеленом предместье Ленинграда, слишком все было толково, соразмерно и замечательно: настоящий город, маленький и интересный, а вовсе никакой не пригород, как ей раньше казалось.

Новый день принес сразу две новости, хорошую и плохую, причем, как и положено в насквозь диалектической реальности, обе были разными сторонами одного и того же явления.

Плохая новость оказалась в том, что подавать документы в театральное училище было уже поздно: вовсю шел учебный год, и крепкая дверь приемной комиссии оказалась заперта. Куяным, кстати, подумала, и решила, что начинать сразу с института будет неправильно: мало ли симпатичных и ловких девчонок съезжается в большой город Ленинград со всей немаленькой страны, а навыков, нужных и должного качества, на учебу в институте пока не хватало.