Выдумщик (Сочинитель-2) - Андрей Константинов

— Все, Петрович, — подвел итог беседе майор и встал из-за стола. — Вроде, все оговорили, все расписали… Времени у тебя на все про все дней пять-шесть, не больше… Ну, и на всякий случай хочу предупредить — если по собственной дури на чем-нибудь сгоришь, тут уж не обессудь, как говорится… Вспоминать этот разговор я тебе искренне не советую… Но — ничего такого быть не должно, это я так, на всякий случай говорю… Ладно — удачи тебе. Как «коробочки» у Сани твоего окажутся, звони мне, приглашай на чаек. Все. Надеюсь на тебя!

Назаров быстро пожал вялую и влажную ладонь Геннадия Петровича и быстро вскочил из банного «кабинета», оставив Ващанова наедине с недопитой бутылкой коньяка… Зря ее майор оставил, зря… Хотя — и не в бутылке конкретной дело было… Не эта, так другая… Назаров хорошо провел беседу с Ващановым, но поскольку самому майору было стыдно и муторно — он допустил одну существенную ошибку. Аркадий Сергеевич не обратил внимания на нервное состояние Ващанова, а если и обратил, то необходимых выводов не сделал… Геннадию Петровичу с самого начала нельзя было давать пить, а потом, когда совсем серьезный разговор пошел — тем более… Дело в том, что Ващанов уже явился на встречу в «предзапойном» настроении, а сильное нервное потрясение, испытанное отставным полковником в ходе общения с «комитетчиком», сделало этот грядущий запой неизбежным… Назаров-то, когда давил на Геннадия Петровича, исходил из нормальной человеческой логики, а у алкоголиков она — своя, незапойным непонятная.

В общем, когда Ващанов остался один — он вдруг испытал такой ужас, такую жалость к самому себе, такой «синдром тревоги», что чуть «кондратий» его не хватил… Геннадий Петрович жадно сцапал бутылку с остатками коньяка и остервенело высосал ее до капли — но стресс был слишком сильным, а коньяка в бутылке оставалось совсем мало… Тут еще сердце с места соскочило, показалось, что вот-вот — вообще остановится, замрет и никогда больше не запустится…

Геннадий Петрович продышался со всхлипами, кое-как собрался — вылез бочком из кабинетика, поминутно озираясь… Ему захотелось стать маленьким совсем, чтобы можно было забиться, спрятаться в какую-нибудь нору от этой подлой, страшной и чудовищно несправедливой жизни.

Плюхнувшись на сиденье своей «бээмвушки», Ващанов запустил мотор и погнал к ближайшему «ночнику», где затарился разной выпивкой под завязку. Отъехав от магазина, Геннадий Петрович быстро выхлебал залпом две бутылки датского пива, торопясь успеть, пока сердце не отказало окончательно…

Ощутив временное облегчение и легкую пьяную эйфорию, Ващанов мгновенно перешел от состояния паники и ужаса к надежде на то, что все еще как-нибудь устроится — и не из таких, мол, передряг вылезали… Одновременно с надеждой явилось и сексуальное возбуждение — конкретно так явилось, осязаемо вполне. Геннадий Петрович быстро принял «волевое решение» — заехать к давней любовнице Светочке, танцовщице из варьете в ресторане «Тройка».

Упредив Светика, по счастью оказавшуюся дома, телефонным звонком, Ващанов погнал к ней… По дороге он дважды останавливался для того, чтобы облегчиться — один раз по-маленькому, а второй раз уже по-большому. Ну что поделать, если страдал Ващанов «медвежьей болезнью»? Бывший полковник не дотянул до дома Светочки всего три перекрестка — остановил машину, присел за кустами… К этому моменту его уже развезло окончательно, мысли в голове путались, память отключалась — в работу вступал «автопилот»… Геннадий Петрович даже не осознал, что, испражнившись, он подтерся тем самым листком, вытащенным из кармана пиджака, на котором помечал конспективно детали назаровского плана — порядок действий, координаты людей… Не до того уже было Ващанову, чтобы разбираться — какой листок под руку подвернулся. Подвернулся — и хорошо, и спасибо…

Ввалившись в квартиру к Светочке, Геннадий Петрович сначала принялся командовать, даже потребовал показать ему стриптиз, но потом сник, как-то расстроился, начал жаловаться на жизнь, затем вообще заплакал и забухал уже вовсе по-черному, отдаваясь во власть Его Величества Запоя…

* * *

Между тем, пока Ващанов, «сев на кочергу», все больше и больше утрачивал с каждым днем ощущение времени и пространства — в Морском порту, а если точнее, в третьем (самом «криминальном», кстати, по мнению многих экспертов) районе порта, где как раз располагались склады временного хранения фирмы «ТКК», начали разворачиваться достаточно интересные события — во второй половине дня 30 апреля двадцать контейнеров с «Абсолютом» были погружены на автомашины одного из «таможенных перевозчиков». После всех положенных формальностей, колонну выпустили за пределы порта и она ушла к границе с Прибалтикой…

Стоит ли объяснять, что таким образом произошло блестящее практическое воплощение в жизнь красивого плана, разработанного «бухгалтером» Плейшнера — Моисеем Лазаревичем Гутманом? На самом деле, вся операция прошла еще более легко, чем ожидалась — накануне майских праздников все торопились побыстрее закончить дела, и поэтому процедуры получения груза и последующего контроля на таможне заняли даже меньше времени, чем обычно… Самым «узким» местом во всей схеме, было, разумеется, непосредственное получение контейнеров со склада «ТКК», но и там накладок не произошло — кладовщик, разумеется, не входивший в руководство «ТКК», ничего о поставке партии «Абсолюта» от Кости Олафсона не знал, а «бдить особо внимательно» именно за шведскими контейнерами его никто не уполномочивал. Руководству «ТКК» просто в голову не могло прийти, что вот так вот просто — внагляк — прямо со склада, находящегося в зоне таможенного контроля, у них кто-то может «помылить» груз… Ну, а кладовщику-то что, больше всех надо? По бумагам все было чисто, имелся даже один листок с подписью и самого Бурцева — кто же знал, что она потом окажется поддельной?

В общем, все произошло по нормальному российскому правилу: если хочешь схитить что-то суперкрупное — хитить надо «втупую», и именно в этой ситуации никто ничего не заподозрит…

(Надо сказать, что в Петербурге похожие ситуации имели место не только в порту с его вечной неразберихой и бардаком, но и в гораздо более почтенных и, с виду, абсолютно неприступных организациях. Например, как-то раз из одного из самых известных в стране и в мире музеев была вообще без каких бы то ни было документов вынесена «стопочка» старинных икон. Никто даже не обернулся поинтересоваться, куда их, собственно, несут? Только одна бабушка-вахтерша проявила бдительность и спросила незнакомых ей людей — на реставрацию, что ли? В ответ ей без улыбки было сказано, что вовсе, мол, и не на реставрацию, а к себе домой — что им тут пылиться, иконам этим, все равно никому до них дела нет… Старушка оценила юмор и вызывать милицию не стала. Слава Богу, что иконы на самом деле забирали для реставрационных работ… Самое смешное началось потом, когда отреставрированные иконы понесли обратно. Их сперва не желали пропускать в музей, потом несколько часов проводилось дознание — отдавали ли, вообще, из музея что-либо на реставрацию… В результате художники-реставраторы, которые непосредственно участвовали во всей этой невероятной истории, живут по сию пору с непоколебимой уверенностью в душе: в день выноса икон из музея судьба им шанс подарила украсть быстро и много: а они, дураки, этим шансом не воспользовались… Правда, настоящий художник — он, ведь, и должен быть бескорыстным… И потом — пусть богатыми реставраторы так и не стали, но зато они получили столько положительных эмоций от всего этого приключения. Смешно ведь, правда? Почти до слез смешно…)

Дальше были майские праздники, давшие Плейшнеру и Гутману хорошую временную фору… Короче говоря, когда в «ТКК», наконец, обнаружили исчезновение двадцати пяти «сорокафутовок» с «Абсолютом» — эти контейнеры уже спокойно стояли себе на совсем другом складе, принадлежавшем некому коммерсанту, вплотную «работавшему» с Антибиотиком… Сам коммерсант, кстати, о трудной судьбе этих «сороковок» ничего не знал — он получил прямое указание от Виктора Палыча принять контейнеры — ну и принял, без вопросов… Бизнесмен давно уже научился не задавать лишних вопросов — тем более самому Говорову… Меньше знаешь — крепче спишь.

Кстати говоря, утром 3 мая факт хищения партии «Абсолюта» вскрылся достаточно случайно — просто удивительно, что это произошло так быстро. А получилось так: заместитель генерального директора «ТКК» Дмитрий Николаевич Гришин (в прошлом майор «комитета») курировал еще одну поставку груза другого, совсем не связанного со «шведской темой») — ломал голову, куда бы поставить контейнеры, которые должны были прийти через пару дней? По представлениям Гришина, места на складе временного хранения могло не хватить — вот и пошел Дмитрий Николаевич, привыкший все делать добросовестно, непосредственно на «объект», где кладовщик простодушно «обрадовал» его — зря, мол, волнуетесь, Дмитрий Николаевич, места-то полно, после тех двадцати пяти «сорокафутовок», вон, сколько освободилось…