Изменчивая судьба - Тэмми Блэквелл

Все настолько реально, что я забываю, что это сон.

Поначалу эти сны позволяли мне сбежать. В них Алекс обнимал меня сильными руками, целовал теплыми губами. Я ощущала каждое прикосновение.

— Будто несчастный случай все равно произошел, но он вернулся ко мне. И пытается помочь, сделать, что может, успокоить и дать совет во сне.

Я не могла заставить себя посмотреть на Лиама.

— Думаю, — глубокий вдох. — Эти сны реальны.

Он не сразу ответил, и мне показалось, что он меня игнорировал. Но мне стоило догадаться — Лиам делал так, когда разговор становился напряженным. И хоть это могло время от времени слегка сводить его собеседника с ума, наверное, это хорошая тренировка. Мне не помешает думать перед тем, как говорить.

— Моя прабабушка была Ходящей во снах, — наконец сказал он. — Она умерла еще до моего рождения, но мама часто о ней говорила. Иногда у мамы случались странные видения, которых она не понимала, пока не получала ответа во сне. Она сказала, что это бабушка помогала ей, приходя сквозь сон. Когда я был маленьким, то верил в это. Само собой, бабушка возвращалась во сне. Это логично. Особенно учитывая то, что я наблюдал, как мой папа раз в месяц превращался в волка, а мама предсказывала метель.

Я хотела отметить, что странно представлять, как маленький ребенок наблюдал за жутким и болезненным процессом превращения, но вместо этого сказала:

— Вы жили в Канаде. Разве это так сложно? Там метель каждый день по будням и два раза по выходным.

— Когда я вырос, начал сомневаться, — продолжал Лиам, будто я ничего не говорила. — Я подумал, может, так маме проще переваривать информацию, но… — он выдохнул и потер затылок. — О чем он говорит с тобой?

— Не знаю… обо всем? — я почувствовала вкус крови и поняла, что прикусила губу. — Вначале он приходил каждый раз, когда я засыпала, и мы говорили обо всем, о чем только можно, — в те первые недели это были единственные нормальные разговоры в моей жизни. — Когда я превратилась, он стал приходить реже, и мы говорили о деле. Размышляли, как я могла стать оборотнем. Он спрашивал, что происходит, и давал советы, — понять было сложно, но он старался изо всех сил. — Его наказали после нашего побега, он пропал на месяц и с тех пор появляется очень редко. Я рассказываю ему обо всем, он говорит загадками, а потом я требую, чтобы он все разъяснил. Он клянется, что они ему не позволяют, — я пыталась улыбнуться, но получилось плохо. — Сегодня мы говорили о восстании и моей роли в нем.

Лиам ожидаемо напрягся.

— Они — это кто?

— Ангелы? Боги? Феи? — не то чтобы я верила во всех них. — Не знаю. Он весьма осторожен с этими нюансами. Он сказал, что если раскроет слишком много, у него вообще отберут способность посещать меня.

Мы подъехали к Индианаполису, и движение стало плотнее. Лиам с интересом наблюдал за машинами, смотря мне через плечо. По его лицу я ничего понять не могла. Постоянная хмурая гримаса сменилась какой-то неуверенностью. Грусть? Смущение? Переживание? Неверие? Мы были не настолько близки, но я часто испытывала весь спектр этих эмоций.

— Я рад, что ты у него есть, — сказал он проехавшему мимо автобусу со школьниками. — Хорошо, что он там не один.

Его голос дрожал, и будь на месте Лиама кто-то другой, я бы сказала, что его голос дрожит из-за непролитых слез.

— Не думаю, что ему одиноко, — честно сказала я. — Думаю, обычно он там вместе со всеми и уходит только чтобы поговорить со мной. Но Николь всегда следует за ним.

Когда я увидела глаза Лиама, они точно были на мокром месте.

— Николь?

Я кивнула.

— Так я и узнала имя твоей сестры. Она остается в форме волка, но почти всегда рядом, — я улыбнулась, вспомнив волчишку, вилявшую хвостиком, если почесать ей за ушком. — Она счастлива, а Алекс… просто Алекс. Он беспокоится обо мне и о тебе, и обо всем, что происходит в мире живых, но все равно от любой глупости улыбается, как идиот. Если бы не мы и вся эта чушь с Альфами, он бы там тоже был очень спокоен и счастлив.

Лиам закрыл глаза.

— Спасибо, — сказал он сиплым голосом. Я смотрела на него, и сердце разрывалось надвое. Я хотела бы утешить его, обнять, но вряд ли ему бы понравилось. Хотя, если бы я знала, что меньше чем через сутки мы будем целоваться, может, я и попыталась бы.

Глава 14

Сиденья рядом с сортиром, отпугивавшим других пассажиров, принесли свои плоды. Большую часть поездки к нам никто и близко не подходил. Проблемы начались, когда мы пересели на другой автобус в Миннеаполисе, и если честно, в этом была и моя вина.

Ладно, ладно, это я во всем виновата.

Соединенные Штаты — очень большая страна, и пока объедешь ее на автобусе, уйдет целая вечность. Примерно бесконечное количество часов плюс-минус еще день. Когда ты садишься в автобус, думаешь, что все пройдет быстро. Каких-то пять тысяч километров от берега до берега, и ты нигде не остаешься на ночь. Вот только я не учла миллион с половиной мелких остановок по пути. Полчаса в этом маленьком городке, пара часов в большом и по десять минут в каждой мелкой дыре между ними. Дорога до Миннеаполиса заняла почти сутки. Я была злая, уставшая, а от дурацкого жаркого парика так сильно чесалась голова, что я едва не начала требовать болеутоляющие у тощей бабы с очевидными уколами на руках.

Инцидент в Миннеаполисе, как мы назвали его позже, стал одним из моих самых идиотских косяков, но учитывая обстоятельства, можно сказать, что в тот момент я была не в своем уме.

Я пошла в туалет на автовокзале. Казалось, что там никого нет, но мне было как-то пофиг уже. Я была уверена, что моя голова взорвется, если не сниму парик и черную вязаную шапку, которую купила в Индиане взамен старой с флагом Британии. Я аккуратно положила их на край раковины и подставила пылающую голову под восхитительно холодную воду.

Когда я выпрямилась, на меня пялилась какая-то старушка.

— Здрасьте, — пробормотала я.

Она ничего не ответила, но продолжала смотреть. Я прямо поняла, как она сопоставляет мое лицо с фотографией, которую неделями крутили по телевизору.

— Ужасно, правда? — спросила я и взяла бумажные полотенца, чтобы вытереть мокрую голову. — Они говорили, что отрастет, что химиотерапия почти не влияет на сами волосяные луковицы или типа того, но никто