Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942 - Георг Конрат

– Из какого подразделения вы прибыли?

– Из 3-го прусского подразделения военно-морских сил.

– Этого достаточно, – оборвал я его. – Как владеете русским языком?

Честно глядя мне в глаза, он ответил:

– Мы русские.

– Хорошо, – улыбнулся я, – это нам и нужно.

Фукс, Вилли и другие указали им их места в строю, затем Вилли занял место в штабном автомобиле с флагом во главе колонны, а Фукс сел рядом на водительское место. Я послал одного из водителей вперед, сам занял место в свободной машине, дожидаясь, пока проедет вся колонна, а потом устремился за ними, глотая оседающую пыль.

Двигаясь со скоростью пятьдесят километров в час, вереница машин поехала прямо, и вскоре мы поняли, что именно эта дорога была показана в документальном фильме, та дорога, которую мы знали как свои пять пальцев. В месте пересечения границы асфальтированная дорога перешла в разбитую, усыпанную мелким гравием, и теперь мы тряслись по ней, а столбы поднимающейся из-под колес пыли казались ужаснее, чем копоть и смог во время боя в бункерах. Все время в другом направлении двигались бесконечные колонны с русскими пленными. Я не сомневался, что наши продолжают наступление.

Кроме нашего отряда, в восточном направлении двигались еще сотни тысяч немецких солдат и автомашин. Мы втиснулись между двумя колоннами и теперь могли ехать с минимальной скоростью. Скорее мы не ехали, а ползли. Немецкие самолеты кружили, то набирая высоту, то вновь снижаясь, готовые в случае надобности оказать поддержку войскам. Наблюдая за ними, я чувствовал желание узнать, сколько продлится война, на какой период нас оставят под командованием «Гроссдойчланд» и как долго мы будем вынуждены работать на них, выполняя их смертоносные приказы.

Никогда ранее мне не доводилось видеть такого скопления войск. Позднее я узнал, что полтора миллиона солдат двигались по этой дороге, имея целью нападение на Советский Союз.

Вскоре это монотонное движение среди двух других колонн стало просто невыносимым, и я велел Гансу, своему водителю, обогнать другие машины и вырваться вперед. Когда мы проезжали автомобиль, где сидел Вилли, я приподнялся на переднем сиденье и выкрикнул:

– Следуй за мной!

Машины, следовавшие впереди, ехали так медленно, что я начал буквально пробиваться, пытаясь идти на обгон, но дорога была узкая, а по встречной полосе нельзя было ехать, так как по ней шла бесконечная череда санитарных машин. Поэтому, слегка подталкивая Ганса локтем, я вынудил его съехать с дороги и продолжать путь прямо по полю.

Таким образом довольно быстро мы достигли моста, точнее, того, что еще утром вчерашнего дня могло считаться таковым. Но после того как здесь побывали наши пионеры, он был более-менее восстановлен и по нему можно было двигаться без оглядки. Мы остановились, давая возможность колонне выстроиться в один ряд, терпеливо ожидая, когда все смогут пересечь мост. Примерно через полчаса после того, как проследовало огромное число «скорых», мы дали сигнал двигаться. И все же мост оказался починен только частично, поэтому сейчас мы могли перевезти лишь по одному пулемету, и то благодаря опыту и стараниям наших водителей. Из-за этих маневров мы потеряли еще полчаса. Осмотревшись, я не смог удержать улыбки: груды булыжников, лежавшие перед нами, совсем недавно были старинным латвийским замком и церковью из красного кирпича с колокольней, так много значившими для русских.

Спустившись с моста, мы почувствовали, что стало легче ехать. Дороги здесь были шире, к тому же появилась возможность передвигаться параллельно им. Поэтому я решил выбрать кратчайший путь, ведущий на Ригу. Проезжая Таурогген, я увидел бункеры. Сейчас они стояли, не нужные абсолютно никому. Затем мы оказались на другом краю Тауроггена и там разбили лагерь. Мы пока не имели распоряжений, касающихся этой ночи, и, благодаря привалу, у нас появился шанс сделать то, что, я уверен, каждый из нас хотел сделать. Мы искали места, где лежали погибшие ребята, чтобы откопать их. Для тех семерых, которые вернулись целыми, это было особенно трудно и мучительно. Конечно, и остальным было тяжело, но им особенно. По некоторым из них прошли танки и буквально вмяли в землю их тела. Все мы были подавлены, похоронив их, и, установив самодельные кресты у их изголовий и поставив караул у их могил, ушли на ночлег.

На следующее утро меня разбудили ребята из караула. Я заснул на самом верху одной из пушек, и теперь все мое тело словно задеревенело, а кости болели. Продрав глаза, я увидел слабый луч солнца, пытавшийся пробиться сквозь тучи. Было половина шестого. На удивление, кофе оказался хорошим по сравнению с тем кофейным напитком, который нам обычно давали. Выпив его большими глотками, я спросил повара:

– Точно такой же приготовлен для каждого?

– Да, – улыбнулся он. – Вчера мы получили паек.

Остальной завтрак состоял из рыбных консервов, хлеба и маргарина, но все же это было лучше, чем ничего. Остальные уже разогревали моторы и выгоняли на дорогу машины, поэтому, когда я закончил есть, мы уже были готовы ехать дальше. Вилли пришел на кухню, доложить о ситуации, а затем, с перекошенным гримасой лицом, поинтересовался, что я думаю о том месте, где мы находимся. Я внимательно поглядел по сторонам. При свете дня я увидел выжженные поля, выгоревшие города и леса и мертвых, лежащих повсюду. Пыль, камни и разруха. Даже в воздухе стоял смрад – запах смерти. Взглянув на Вилли, я медленно сказал:

– Должно быть, раньше это было красивое место.

Зная, что Вилли нравится шествовать во главе колонны, я сказал ему, что опять поеду, замыкая колонну, и буду первым с конца. Снова выехав на дорогу, уже через милю, мы могли наблюдать, как многочисленные войска движутся в том и другом направлениях, а на дорогах появлялось все больше колдобин и ухабов. Наши машины тряслись и подпрыгивали, но теперь ситуация стала меняться. Русские самолеты начали кружить, пытаясь взять нас на мушку, но каждый раз, когда они появлялись в небе, мы наносили ответный удар. Бой продолжался меньше пяти минут и завершился тем, что русский самолет, войдя в штопор, врезался в землю, подняв столб гари. Именно по этой причине, с полной самонадеянностью, я был уверен, что к концу месяца мы войдем в Москву. Внезапно война показалась мне почти законченной.

Тут я заметил одного из сопровождавших, что-то кричавшего мне, и остановил машину, чтобы он доложил:

– В пятнадцати километрах отсюда, на развилке Шяуляй-Рига-Таурогген, меня остановил патруль бронетанковой дивизии «Гроссдойчланд», и новый полковник велел мне вести вас в главный дивизионный штаб.

– Иди вперед и скажи Вилли прибавить ходу, насколько это возможно, но так, чтобы между машинами не возникло слишком большого разрыва.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});